Так бывает

«Икар, Икар, сойди с карниза. Ты перебрал, людишки снизу…» Тяжелее всего просыпаться, когда только лег. Над ухом надрывается телефон. Свинцовая усталость тянет руку вниз, нащупать голосящий мобильник решительно неподъемно. Как и не подавиться от возмущения пересохшим со сна языком: – Соня, второй час ночи, имей совесть… «Забери меня отсюда, пожалуйста». Тихая паника в ее голосе заставляет резко сесть на постели. Сна ни в одном глазу. - Ты где? Сможешь подождать пятнадцать минут? Я сейчас такси вызову. Натянуть домашние штаны, вызвать ближайшую к дому машину в Убере, схватить куртку. Ключи, телефон, деньги. Выскочить на лестничную площадку в домашних тапках. Чтобы, переобувшись, дожидаться машину в подъезде в бесконечных сожалениях о невозможности выкурить хотя бы одну сигарету. «Страх во мне оставляет следы. Я думал, что страх – это просто слова». Нужный адрес. «Набери меня, когда подъедешь». В трубке длинные гудки. Сбрасывает. Где-то совсем рядом хлопает дверь парадной. Соня. В одной футболке. Блять. Стянуть с себя куртку – секунды. Еще миг – закутать и обнять за плечи. Чтобы даже в машине не отпускать. Разделенный взгляд через зеркало заднего вида и понимание. Для водилы – семейная драма. Для Дена – персональный ад. «Почему вся моя жизнь – это череда стоп-кадров разных сортов одного дерьма?». – Спасибо, что приехал. Оказывается, в реальности все-таки есть кнопка респауна. Слабо улыбается. Разбитая губа начинает кровоточить. Кривится от боли и вытирает большим пальцем кровь. На скуле наливается красным будущий синяк. Хорошо хоть септум свой сняла – иначе разорванного носа было бы не избежать. – Блять. Соня. «Непонятно, почему судьбой связан я с тобой». – Сколько раз повторять, Соня – не блядь, а приличная девушка. В ее глазах усталость и облегчение. Хорохорится по привычке. Или это шок? Плечи под его рукой мелко дрожат. Пальцы беспокойно гоняют вверх-вниз собачку на куртке. Приехали. Свет не включает. Только ночник. Так все кажется нереальным. Да что там, он все еще не пришел в себя, все еще пытается осмыслить произошедшее, пока ищет на кухне аптечку. Поверить, значит принять случившееся безоговорочно. Ден не уверен, что способен на это. «Ошибка 404: тут не найдено. Неправильный алгоритм». Комната поддернута дымкой света от ночника. Соня – темное пятно на тахте. Аккуратно повернуть ее голову к себе и… – Как ты без света все это обрабатывать собираешься? Усталое ехидство по старой привычке. Все еще держит лицо, хотя прекрасно знает, что он примет ее любую. Сильную, слабую, дурную. От включенного света резь в глазах. Ден не хочет на нее смотреть. Не может. Как она вообще оказалась в той чертовой квартире? Куда смотрит Саша? Синяк со скулы расползся под глаз. Фингала не избежать. Перекись водорода, чтобы стереть запекшуюся кровь с разбитой губы. Ватный диск розовеет. Следующий шаг – мазь. Кожа под его пальцами горячая. И неожиданно влажная. Понять, что Соня плачет, невозможно. Плачущая Соня – это что-то за гранью осознаваемой реальности. Под его пальцами разбегаются соленые ручейки. «Закроет буйные глаза. И если боль живёт в слезах, то одному из нас, возможно, нужно». Прижать ее к себе, уложить голову на плечо. Инстинктивно начать укачивать. Она даже не всхлипывает – скулит, тихо и протяжно. Слева под ребрами начинает ныть. Дену больно за нее, вместе с ней. Дену хочется найти того ублюдка, который довел ее до. Футболка на плече намокла и липнет к телу. Соня шумно дышит ртом, затаившись в его руках. Наконец, отстраняется, кривит в жалкой улыбке губы. Лицо красное от слез, губа опять кровит, а Соня отчаянно пытается показать, что все в порядке. В очень хуевом, но порядке. – Можно я с тобой сегодня лягу, пожалуйста? Какие уж тут отказы? Засунь себе в жопу все свои амурные чувства. От тебя сейчас требуется экстренная психологическая помощь, ублюдок. И не смей даже думать о том, что вы опять будете делить постель. «И совесть молчит. А тут ночь приходит, и ноги на стол, и норовит головою об пол». – Если тебе так спокойнее. Отбирает мазь. Твое дело – найти ей чистое полотенце, одежду для сна и вторые подушку и одеяло. А она сама о себе позаботится. Всегда заботится, как бы ни казалось со стороны. Ден уверен, что, если бы у нее в джинсах были деньги, хуй бы он вообще узнал о произошедшем. Зачем тревожить близких, если ты сам хуево, но справляешься? Знакомая история. – Ты самый лучший, Денчик, – посылает ему воздушный поцелуй и закидывает полотенце на плечо. На запястьях следы от чужих пальцев. У него перехватывает дыхание. «Ведь когда я вижу, насколько же вы, уебаны, больны, от злости темнеет в глазах, нет, их закрывает туманом войны». Шум воды – фоном под злые мысли. Отвлечься на поиски наволочки и пододеяльника не получается. В голове всплывают образы того, как это было. Как вообще можно было… – Твои вещи ужасно большие, чувствую себя в них конченной анорексичкой, – сушит волосы полотенцем на ходу. От Юли где-то остался фен. Отыскать его – следующее задание. Чувство, что все вокруг извращенный компьютерный квест. Соня такие обожает. «Для тебя - или кайф, или боль, и гуляешь всю ночь по каpнизам». Шум фена – фоном под их безмолвный диалог. Попытки убедить его в том, что все под контролем, проваливаются. Прости, но я видел, что он сделал. Я знаю, что делали другие. Ты сама рассказала. «Переживаю тяготы» – самое честное, что она когда-либо записывала. Встретили прохладно. Да и как тут отреагируешь? Рогипнол как самый яркий образ. Если закрыть глаза, то можно даже на миг поверить, что она не про себя. И все, конечно, закрывают. Им не нужна правда, тебе не нужна правда. Ей тоже не нужна правда. Всего лишь проходной куплет на чужом треке. Ничего личного, ты не подумай. «Тут дефицит – доброта, и все тебя зачем-то калечат». Ден еще долго лежит в темноте без сна. Лишь тихое неглубокое дыхание Сони оттеняет белый шум мыслей в голове. Его будит запах. Сквозь сон пробивается аромат чего-то явно съедобного. Сразу ясно: в доме опять появилась женщина. «Я ждал её, как ждут стихийных бедствий». Соня увлеченно жарит блинчики. Волосы убраны в неряшливый пучок, обнажая длинную шею. В вырез слишком большой футболки видно кусочек спины. Тонкие руки колдуют над сковородой. Оборачивается и вытаскивает один из наушников: – Масленичная неделя кончается, а ты небось так и не ел блинов, а? При свете дня все кажется гораздо хуже, чем было. Ден давит улыбку: – Угадала. Приподнимает брови и показательно закатывает глаза. Яичница и настоящие блины. В холодильнике даже находится банка сомнительного варенья. Клубничного. Соня довольно жмурится. Морщится от боли. А Ден лишь смотрит. Хочется встречать с ней каждое утро, хочется оградить от всего плохого. Она заслуживает это как никто другой. Посуду делят на двоих. Вот и повод спокойно поговорить. Главное, не спугнуть. – Как вообще так получилось? Упс. Не вышло. «Это не насмешка. В горле горе комом – не смешок». – Как-как, были с Андреем и Фёдером на вписке. Ко мне подкатили, я была не против. Поехали к нему. А потом оказалось, что в процессе передумать нельзя. Все та же горькая улыбка. В интонациях серая обыденность жизни. – Просто так бывает. Иногда лучше сделать вид, что тебе нравится, чем объяснять, почему нет. Но в этот раз не получилось. «Я внутри себя кричу: «Отъебись, мудила». Ну, когда же это всё закончится?». Поворачивается к нему и внимательно смотрит в глаза. Сканирует. Ну что, узнал все, что хотел? Еще хочешь или достаточно? Ее откровения комом встают в горле вместе с недавно съеденными блинами. Домывают посуду в молчании. – Я у тебя поживу? Мы с Сашей расстались. Главное – правильно и вовремя заданный вопрос. Ден чуть не давится домашним попкорном. Вот и посмотрели кино. Соня – сама невозмутимость. Ну как уж тут откажешь? Когда от одного взгляда на ее запястья заполошно заходится сердце, когда помнишь вес ее тела под боком? «И, может, надо тебя мне не отпускать. Два года уже умножил на пять». Ден открывает рот и закрывает. Молча кивает. В ответ первая настоящая улыбка. И что он скажет арендодателю про Коху?..