Море поймёт

— Я умер? — почему-то шёпотом спросил Багги, не открывая глаз. — Живее всех живых, — возмутительно довольный — и это после того, что он сделал?! — голос Шанкса долбил мозг, словно дятел. Багги скрипнул зубами и попытался пнуть гада ногой, но промахнулся. Судя по шорохам, Шанкс быстренько перебрался подальше от неминуемой расправы. Ах он!.. Сволочь!.. Неблагодарный!.. Ещё друг называется! — Ты над кем ржёшь?! — взвился Багги, услышав или придумав злорадный смешок где-то справа. — Это ты виноват, между прочим! Я же умереть мог! — Ой, да ладно тебе, — Багги прямо видел беспечную улыбку, что растекалась по лицу рыжего недоумка. Мозгов ни черта нету, а всё строит из себя крутого парня. Как же хотелось ему врезать, но ни руки, ни ноги не слушались. В бессильной злобе Багги сумел дёрнуть только указательным пальцем. На этом попытки жестокого убийства благополучно закончились, потому что Шанкс как-то удивительно ласково погладил Багги по голове и примирительно сказал: — Живой же. Я рад, что живой. Больше не пугай так, ладно? Багги открыл было рот, чтобы истошно завопить про загубленную в самом расцвете лет жизнь, про море, которое он любил почти так же сильно, как сокровища… И закрыл, возмущённо сопя. Клонило в сон, веки тяжелели и слипались. Всё, что успел сделать Багги перед тем, как позорно заснуть, это изо всех сил вцепиться в перебиравшую волосы ладонь. Крепко. До боли. Чтобы прочувствовал и проникся, идиота кусок! Очнулся Багги от кошмарного сна, где у него отвалились ноги и утонули в море. Багги всё искал их, искал, ползал по палубе и звал свои чёртовы тупые ноги, но они спокойно лежали себе на морском дне, а нырнуть за ними, как прежде, он не мог. К счастью, это был всего лишь сон, с облегчением подумал Багги, вытер выступивший пот ладонью и перекинул ногу через край гамака, куда попал неизвестно каким путём… От жуткого вопля спавший в соседнем гамаке Шанкс подскочил, запутался в пледе и рухнул на пол, что отчасти искупало все страдания Багги. Потирая шишку, Шанкс подлетел к Багги с вопросом «какогочёртатыорёшь, ночь-же-на-дворе…», и чем медленней он говорил, тем чётче и осмысленней становилось каждое слово. В честь чего такие чудесные метаморфозы, Багги сообразил не сразу. А когда увидел собственные ноги, деловито шагающие на выход, то опять заорал дурниной и схватил Шанкса за воротник рубашки. — Сделай что-нибудь! — перепуганно лопотал он заплетающимся языком. — Я ног не чувствую! А они идут! Сами… — Конечно сами, — с трудом сдерживая смех, проворчал Шанкс. — Это же твои ноги. Как и хозяин, они жутко самостоятельные. — Это ты меня сейчас похвалил или снова гадость сказал? — резко прервал поток жалоб Багги и подозрительно сощурился. В его голове натужно крутились шестерёнки, решая слишком сложную для паникующего разума задачу. — Похвалил-похвалил, — по одному пальцу Шанкс отодрал руки Багги от рубашки и с гордостью показал свои трофеи. Трофеи шевелились, крутили фиги и выставляли средние пальцы с той же экспрессивностью, что и Багги, когда его не воспринимали всерьёз. — Смотри, ты и так можешь. И так. И… ай, фа фто? Пока руки увлечённо выкручивали Шанксу нос, Багги ошалело смотрел на них и думал, как со всем этим дальше жить. Он ведь так любил море, плавал лучше всех, а рыжий придурок взял и отправил все мечты и желания морскому дьяволу под хвост. За такое мало «сливки» и кукиша! — Багги, — отмахиваясь от рук, как от злых птиц, Шанкс без разрешения плюхнулся в гамак, схватил Багги за плечи и легонько потряс. — Ну, ты чего так бесишься-то? Подумай, как круто — у тебя классный фрукт, теперь тебя никто не будет дразнить… Про красный нос Шанкс благоразумно промолчал, его уши не выдержат ещё одного концерта. — Я их всех сам как подразню! — привычно ощерился Багги, а затем вдруг притих, сжался и тихо-тихо, будто у самого себя, спросил: — Но как же я теперь плавать-то буду, а? Глаза почему-то щипало. От соли, наверное. Или это аллергия на Шанкса, да, точно аллергия! Когда он хрень творит всякую, вечно хвататься за голову хочется и реветь. Потому что исправить уже ничего обычно нельзя, и приходится терпеть, а у Багги с миролюбием и прощением дела складывались не очень. Да вообще никак не складывались. — Я тебя на лодке катать буду, — жарко дыша куда-то в ухо, прошептал Шанкс. — Каждый день буду, вот увидишь! — А не обманешь? — шмыгнул носом — ну да, он красный, кто-то хочет что-то сказать?! — Багги. — Когда это я тебя обманывал? — Да позавчера!.. Ноги добрались до стенки, упёрлись в неё носками и, потоптавшись на месте, неохотно вернулись обратно. К тому времени, когда Багги закончил перечислять список прегрешений Шанкса, он успел раз десять развалиться на части и собраться снова. Шанксу вдруг захотелось пощекотать Багги, но шишка была ещё свежей, а горечь Багги по потерянному навсегда морю — слишком искренней, чтобы от неё так сразу отмахнуться. Море Багги поймёт, а значит, и Шанкс должен.