Тайные желания

      Разгребать бумаги и выполнять рутинную работу в офисе — далеко не предел мечтаний, но меня все устраивает. Я никогда бы не подумала, что буду работать в крупной компании статистом. Это занятие мне не так нравилось, как, например, рисование. В детстве у меня всегда получалось делать потрясающие рисунки, которыми все восхищались. Однажды мои родители решили показать их одному знакомому, чтобы меня приняли в лучшую местную художественную школу. Меня с собой не взяли, так как из-за моей болезни я была не способна даже просто встать с кровати. Через несколько дней я узнала, что они погибли в авиакатастрофе. Пилот не справился с управлением во время грозы. Если бы не мои рисунки, они остались бы живыми и невредимыми. С тех пор я больше не рисую, каждый раз, когда рука тянется к карандашу и листу бумаги, я её отдергиваю. Для меня это стало запретным занятием, и я нарушила его всего раз, когда нарисовала ее. Первый раз я увидела эту девушку во время стажировки в компании. Несмотря на свой юный возраст, она была владельцем. Ее звали Лекса, девушка всегда выглядела безупречно, от нее приятно пахло хвоей, ее голос всегда ровный и спокойный, при этом с нотками стали. Несмотря на слухи, которые про нее ходили, про связь с мафией, наркотики и тому подобное, она мне нравилась. По прошествии первой недели я поняла, что безумно влюблена в нее, в каждое ее изящное движение, в каждый изгиб тела. Смотреть ей в глаза было просто невыносимо мучительно, ведь я понимала, что между нами ничего не может быть. Какое ей дело до простой девушки, которая еле-еле сводит концы с концами. Тогда-то я ее и нарисовала. Через какое-то время, к моему удивлению, она обратила на меня внимание и предложила работать на постоянной основе, сказала, что у меня хорошо получается, и я очень ценный работник. И я осталась. Теперь, проблем с деньгами у меня не было, но каждый день видеть ее для меня является и мукой, и болью, и безумным наслаждением одновременно. Я даже не пыталась обратить ее внимание на себя, ей не нужны отношения. Частенько я бываю невольной свидетельницей ее ссор с девушками. Она с ними спала, просто секс, но это никого не устраивало, и каждая ее пассия приходила на следующий день к ней в кабинет и просила. Просила отношений, любви, секса, кто-то грозно требовал, кто-то проклинал, а кто-то и вовсе убегал в слезах. Да, такая вот моя любовь всей жизни, но, когда ты по-настоящему любишь человека, все его минусы становятся ничтожно малы, и ты просто не обращаешь на них внимания. Иногда, по вечерам после работы я открывала бутылку красного вина, ложилась в постель, смотрела на ее портрет и представляла. Представляла, как она входит ко мне в комнату в одном шелковом красном халатике, медленно его снимает, забираясь на кровать, нависая надо мной. Мое сердце начинает стучать быстрее, внизу живота разливается жар, ладони потеют, а воспаленный мозг продолжает фантазировать. Мечтать, как она посмотрит на меня своими зелеными бездонными глазами, улыбнется краешком губ и нежно поцелует в шею. Я откину голову назад, отдаваясь наслаждению, слегка прикрывая глаза. А она не остановится, продолжит медленно целовать шею, спускаясь все ниже и ниже, останавливаясь у груди. Нежно каснется язычком, проводя им по затвердевшему соску. Правой рукой плавно переместится на второй бугорок и сожмет, вызывая стон. Мне хорошо, жар разливается по всему телу, которое требует немедленных прикосновений. Ее прикосновений, которых никогда не будет в реальности. Мне так сладко в моих фантазиях и так больно в жизни. Почему я влюбилась именно в нее? *** Сегодня очередной, самый обыкновенный рабочий день, который уже подходил к концу. Я нервно перебираю пальцами бумаги, стоя у входа в кабинет Лексы. Не волнуйся, Кларк, ничего страшного не случится. Еще немного помявшись на месте, я постучала в дверь. Ответа не последовало, и я, нервно теребя часы на запястье, медленно открываю дверь. — Извините, я принесла… — слова застряли в горле, а к глазам стали подступать слезы. Я шокировано стояла и смотрела на открывшуюся передо мной картину. На столе лежала какая-то очередная блондинистая, простите, полуголая шлюха в предоргазменном состоянии, а над ней нависала Лекса. Ее зрачки были расширенны до немыслимых размеров, а взгляд голодным, как у дикого зверя. Она неотрывно смотрела на меня, застыв на месте так же как и я. — Простите… — выдавила я и, быстро развернувшись, чуть ли не бегом направилась к выходу. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, причиняя ужасную боль. Вот секунда, две и я уже выбегаю на парковку, доставая из кармана трясущимися руками ключи. Громко хлопнув дверью машины, я опустила голову на руль. Слезы сами лились из глаз, а из груди вырывались редкие всхлипы. Меня просто разрывало на части. Нет, я так больше не могу, завтра же напишу заявление об увольнении. *** Прошел уже час с того инцидента, а я только-только начала успокаиваться. И бутылка вина мне в помощь. Уже не было так больно, просто на душе осталась какая-то пустота. Я горестно вздохнула и сделала еще несколько глотков алой жидкости. Неожиданно раздался звонок. Я лениво поглядела в коридор и не спеша отправилась открывать дверь. Желание разговаривать с кем-либо совершенно не было. Просто скажу, чтобы зашли в другой день. Открыв дверь, я так и застыла у входа. Передо мной стояла Лекса. Было видно, что она очень напряжена и сильно нервничает. Хотя, может мне просто кажется? — Можно войти? — все тот же уверенный голос, не терпящий возражений, но вместе с тем мягкий. — Да, — как-то растерянно ответила я, пропуская девушку в квартиру. - Милые тапочки, — улыбнулась шатенка, проходя на кухню. Да, я была в тапках-зайчиках, ну и что? Они всегда мне очень нравились. Я немного покраснела. Лекса тем временем была уже на кухне и, не говоря не слова, залпом осушила мой бокал. Воздух был пропитан напряжением и неловкостью. Первой тишину нарушила Лекса. — Кларк, то, что ты видела, было недоразумением. Я запрещаю на работе личные отношения, при этом сама… неважно. Я должна извиниться, — она сказала это мягко, с добротой в голосе, а в глазах было… волнение и сожаление? — Вы не должны извиняться, вы же глава корпорации и можете делать все, что угодно, — я постаралась сказать это как можно спокойнее, но голос предательски дрогнул. — Да, но… — шатенка явно растерялась. — Да, я, наверное, тогда пойду. Прошу прощение за беспокойство. — Лекса быстрым шагом направилась к двери, а я вдруг поняла, что все, все, завтра я уволюсь и напоследок имею право сделать какую-нибудь глупость, ведь мы больше никогда не увидимся. Я схватила Лексу за рукав блузки и резко развернула к себе, приникая к ее губам в нежном поцелуе. Он был в какой-то степени отчаянным, печальным, обнажая перед ней все мои чувства. Ее губы были теплые, мягкие, касаться их было гораздо приятнее, чем в моих фантазиях. Я почувствовала, как по щеке пробежала одинокая слеза. Лекса не двигалась, видимо, была ошарашена таким поворотом событий. Я уже собиралась отступить от нее, отпустить и поскорей закрыться в своей комнате, но не смогла. Меня крепко держали за руки. Она меня не отпускала. Только толкнула вперед, в глубь квартиры, закрывая дверь. -Зачем же ты так, я ведь не смогу больше терпеть, — ее голос был нежным, немного испуганным. Смысл сказанных слов доходил до меня как до жирафа, и когда я очнулась, то уже лежала на кровати, придавленная Лексой. От ее тела исходило тепло, горячее дыхание обжигало кожу, а темные глаза сводили с ума. Одной рукой она нежно поглаживала мою талию, а другой медленно поднималась выше и почти невесомо провела изящными пальчиками по шее, остановилась на пульсирующей венки. Сложно описать словами, какие эмоции меня сейчас переполняли. Они вихрем кружились в моей, сметая все на своем пути, в том числе и здравый смысл. Я этого хочу больше жизни, она этого хочет, пусть это будет таким своеобразным прощанием. Мои раздумья прервались, когда к моим обветренным губам прикоснулись чужие, мягкие и влажные. От неспешного поцелуя, плавно перетекающего в более страстный и жаркий, по всему телу растекалось тепло. Кончики пальцев прохладных рук начали гореть огнем, я медленно, боясь, что это все прекратится, касаюсь ими Лексы, вожу по спине, слегка задирая блузку и оголяя загорелую бархатную кожу. Она такая приятная на ощупь, нежная и гладкая. Мои движения на секунду прекратились, когда я почувствовала язык любимой девушки у себя во рту. Поцелуй был страстным и бережным. Из груди невольно вырвался стон, полный наслаждения. Именно это я испытывала в этот момент, эти ощущения просто невозможно было передать никакими словами. Я почувствовала, как Лекса слегка улыбнулась краешком губ. Оторвавшись от моих губ, она начала жадно глотать кислород, в котором так нуждалась. И вот, не успев толком отдышаться, она приникает губами к моей шее, проводя по ней язычком, целуя и покусывая сильно пульсирующую венку. Я готова была задохнуться от ее умелых и столь возбуждающих движений. А Лекса все продолжала спускаться ниже и ниже, попутно снимая с меня домашнюю футболку и бросая в неизвестном направлении. Я же торопливо пыталась расстегнуть ее белую шелковую блузку, но получалось плохо, пальцы дрожали и соскальзывали с пуговиц. В какой-то момент мне захотелось просто взять и порвать эту не снимающуюся вещь, но девушка вовремя мне помогла. С верхней одеждой было покончено, я больно впилась в спину Лексы своими ногтями, оставляя красные полоски, пока та сводила меня с ума своими ласками. Она обхватывала мою налившуюся кровью грудь, сжимала ее рукой, надавливала, облизывала темные набухшие соски. Свободной рукой Лекса начала поглаживать вмиг напрягшийся живот, в котором во всю порхали бабочки. Я чувствовала своим телом ее нежную грудь, напрягшиеся соски. Это совершенно не так, как я себе все представляла. Это было в разы лучше. Мне казалось, что я слышу, как в висках бешено стучит, ощущала, как от ее очередных прикосновений, меня бросало в жар. Мой голос уже охрип, и теперь я просто шумно и часто дышала ртом, периодически издавая осипшим голосом стоны, которые ласкали слух Лексы. Девушка начала спускаться ниже, к плоскому животику, покрывая его нежными поцелуями, а потом еще ниже, к самому заветному, где уже во всю горело пламя. Чуть помедлив, во всю наслаждаясь открывшейся картиной, Лекса раздвинула мои ноги еще шире и приникла к моей горевшей плоти губами. Она посасывала клитор, игралась с ним, собирала языком обильно выделяющуюся влагу. Пару секунд, и я почувствовала сквозь пелену наслаждения, как в меня неспешно входят двумя пальцами и начинают медленно двигаться, постепенно наращивая темп. Я терялась в своих ощущения, извивалась на кровати, беспорядочно сминая простыни на кровати. Я потеряла счет времени и ощущение реальности. Была только я и она, погрязшие в немыслимом наслаждении. *** Я проснулась от лунного света, пробивающегося сквозь окно. Сегодня ночью была полная луна, которая создавала ощущение волшебства. Полежав немного с открытыми глаза, я вспоминала происходящее. На душе стало как-то тоскливо и паршиво. Все хорошее когда-нибудь заканчивается, да? Как я извивалась тогда на кровати, одержимая ее ласками, как мне было тогда хорошо, и как плохо сейчас. Счастливые минуты закончились, и вот, еще каких-то пару часов, и она уйдет. Я медленно повернулась на спину и посмотрела на кровать. Она еще не ушла. На меня пронзительно смотрели зеленые, такие родные и такие далекие глаза. В них было столько тепла, заботы и любви, что я начала сомневаться в реальности происходящего. Может это все сон? Так мы и продолжали лежать и смотреть друг другу в глаза. — Кларк. Почему именно ты? Почему именно ты прочно засела в моей голове и не хотела ее покидать? — куда-то в пустоту сказала девушка. — Знаешь, Лекса, а я ведь тебя люблю, больше жизни люблю, но это ничего для тебя не значит. Я знаю, завтра все вернется на свои места, — было очень грустно. Так легко вкусить сладкий плод и так тяжело больше к нему не прикасаться. Уж лучше и не пробовать вовсе. — Для меня это значит многое. Ты даже не представляешь как мне было плохо без тебя. Ты такая чистая, такая невинная, а я… ты не представляешь, с каким дерьмом я каждый день сталкиваюсь. Мой мир не такой привлекательный, как может показаться на первый взгляд. Я в нем тону. Мне было невыносимо видеть тебя каждый день и держать себя в руках. Я не хотела причинять тебе страдания и боль. Ты даже не представляешь в чем я погрязла, пытаясь поставить на ноги свою компанию, с какими людьми связалась и что делала. Каждый день я пыталась хоть как-то заглушить боль, спала с другими девушками, представляя вместо них тебя. Но не одна из них не давала мне то, что я хотела. Не одна из них не была хоть каплю похожа на тебя. А когда ты зашла ко мне в кабинет и увидела… Я не знаю почему, но я не могла не пойти за тобой. Я не знала, что скажу тебе, просто хотелось... — Ты знала, что я влюблена в тебя? — Да — по щеке девушки пробежала слеза. Сколько печали и боли было в этих изумрудных глазах. — Не надо бояться. Я не маленькая девочка. Только не бросай, не отступай, — глубоко в душе начала появляться слабая надежда. Я потянулась рукой к ее лицу, нежно вытирая большим пальцем прозрачную слезинку. — Не маленькая, а до сих пор ходишь в тапочках-зайках, — Лекса мило улыбнулась, и от этой улыбки на душе стало так тепло и спокойно. — Не брошу. Не смогу бросить уже никогда, — уже серьезно добавила девушка. — Мы справимся со всем вместе, я обещаю.