Когда Сириус болеет

Когда Сириус болеет – это просто невыносимо. «Невыносимо терпеть», - мысленно поправил сам себя Ремус, устало подперев щеку рукой. Второй он монотонно размешивал зелье от простуды, любезно присланное совой от Молли. Впрочем, тут все носило отпечаток главы Уизлевского семейства – яркая кружка с подсолнухами, из которой шел густой терпкий дым, сиреневые полотенца на спинках старых мрачных стульев, потертая скатерть с рыжеволосыми детьми, прожженная в нескольких местах… Убери все это – и окажется, что попал в один из тех жутких домов, героев маггловских фильмов ужасов, над которыми так любил хохотать Джеймс. Рем прикрыл глаза, и ему показалось, что на секунду старая дверь в подвал приоткрылась, скрипнув, только вместо злобных ярких глаз Кричера блеснули все цвета радуги. Ремус оглянулся в сторону коридора, но в доме было тихо – должно быть, Сириусу все же удалось уснуть, поборов свой ужасный нрав и раздражительность. Он стремительно поднялся и подошел к двери в подвал. Легкого движения хватило, чтобы дверь широко распахнулась, и на ошеломленного Рема практически свалились, хохоча, юные Джеймс и Лили. - Где наш больной? – громогласно воскликнул Поттер, стряхивая снег с непокрытой шевелюры. - Тише, Джеймс! Вдруг он спит?- шикнула девушка с невероятными, ослепительно-зелеными глазами. - Нет, в это я точно не поверю, - отверг тот предположение жены, помогая ей снять зимнее пальто. Ремус молчал, он был не в силах отвести взгляда от сияющих лиц друзей – подумать только, а ведь он почти забыл, насколько ярко блестели глаза друга, когда он так широко улыбался, забыл о милой привычке Лили закусывать губу, сдерживая смех – она старалась лишний раз не поощрять остроумие мужа, иначе оно бы совсем вышло из под контроля. Ремус любовался рыжими кудрями девушки, которые совсем не походили на яркие шевелюры тех же Уизли, время стерло из памяти их необычный медный оттенок, и знакомый жест Джеймса, когда он касался волос любимой, пропуская их сквозь пальцы… - Почему ты молчишь? – неожиданно голос Лили дрогнул, и она тронула растерявшегося Рема за руку. – Ему стало хуже? - Куда уж хуже! - едкий голос Сириуса из гостиной заставил Люпина подпрыгнуть от неожиданности. Он развернулся и вошел следом за устремившейся на зов четой Поттеров в комнату. Зимний солнечный свет заливал гостиную двухэтажного особняка, некогда принадлежавшего Альфарду Блэку. Ремус пристально оглядел знакомую зелень обоев, изящную мебель и освещенный теплым огнем камин. Он медленно перевел взгляд на Сириуса, который фыркнул, когда Лили попыталась коснуться ладонью его горячего лба. Против воли Рем ухмыльнулся. Сириус лежал на софе, закутанный во все пледы, которые имелись в доме, сверху было подоткнуто пуховое одеяло, это была практически та же самая картина, которую видел Ремус, выходя из комнаты Блэка пару минут назад… Только Сириус был моложе. Ремус озадаченно оглянулся, неожиданно остро чувствуя забытую боль и отголоски одиночества. Он не понимал, каким заклинанием его вдруг закинуло в прошлое, но чувствовал повернувшееся вспять время так, будто оно осязаемо проходило сквозь него. Он коснулся рукой спинки кресла, ощущая знакомую гладь шелковых нитей под пальцами. Рем судорожно сглотнул. Он не видел этот дом лет пятнадцать. Да и никогда уже не смог бы увидеть – огонь Пожирателей стер его с лица земли, но он никогда бы не подумал, что может так скучать по мебели, стенам, обстановке… Это было их с Сириусом место, их дом, убежище, куда всегда можно было вернуться, по которому он скучал в стае оборотней. Дом, которого больше не существовало… Друзья, которых уже не было в живых… Голоса Поттеров, то тихие, то громкие, кружили рядом. Джим смешил больного разными анекдотами – Рем улавливал то имя Фрэнка, то Питера. Бледное, осунувшееся лицо Сириуса порозовело – присутствие Поттера всегда действовало на него более чем целебно, и когда терпеть его капризы и ворчание становилось совсем невыносимо, Рем действительно звал на помощь Джеймса. Голос погибшего друга задевал какие-то совсем болезненные точки в области сердца, словно кто-то тыкал в свежую рану острием ножа. Тон Джеймса вибрировал, подобно мощной волне – знакомые бурлящие нотки иронии и восторга, его перекрывали покровительственные гласные в словах Лили, и тут же заглушал хриплый, немного осипший, но определенно напоминающий лай смех Сириуса… Сердце тоскливо сжалось. Ремус редко задумывался о возрасте, разве что минувшим летом, преподавая в Хогвартсе, он то и дело уносился мыслями в прошлое, заметив исписанные знакомой рукой парты или опускаясь на их дерево у кромки леса вечерами, когда замок засыпал и позволял ему грезить о времени без свидетелей. Но сейчас он почувствовал себя по-настоящему постаревшим - настолько, что ожившие воспоминания показались гораздо более яркими, чем вся его сегодняшняя жизнь… - Не сильно он тебя изводит? – шутливо спросила Лили, оказавшись вдруг рядом. Ремус широко распахнул глаза. Он снова смотрел на нее как на чудо и не мог наглядеться, почти через силу заставив себя ответить: - Ну, ты же его знаешь… - Поэтому и спрашиваю, - вздохнула девушка, ласково коснувшись теплой ладонью его щеки. – Ты выглядишь усталым, Ремми. Не позволяй ему выматывать тебя. - Я все слышу! – холодно заметил Сириус, его синие глаза возмущенно сверкнули из-за края одеяла цвета слоновой кости. Джеймс завалил всю импровизированную постель больного яркими кассетами для магнитофона, с которым недавно познакомил друга, и тот просто с ума сошел от маггловского музыкального явления под названием «тяжелый рок». Раздался громкий непонятный стук, и Ремуса ошпарило кипятком. Он вскрикнул и очнулся. Кружка опрокинулась ему прямо на колени. Выругавшись, он вскочил со стула и растерянно огляделся. Кухня жуткого дома предков Блэка, полумрак и зловещие тени по углам. Неужели он задремал? Люпин потер глаза, остро переживая разочарование. Он попытался отжать мокрое пятно на мантии и поплелся разводить лекарство снова, искоса поглядывая на обшарпанную дверь, ведущую в подвал... * Падение. Почему это всегда было падение? Кружась, точно попав в эпицентр смерча, он все равно ощущал падение, засасывающее в пустоту, чернеющую где-то снизу, как мерзкая смертоносная пасть самого страшного чудовища… Голова кружилась в бешеном темпе, уши заложило, а перед глазами все вертелось как в чертовой карусели… Умом удавалось себя убедить, что это только бред – сон, иллюзия, возможно, воспаленный разум совсем уходил в отключку, стоило только организму предать его и свалиться в горячке. Да, все это помогало, пока Сириус не очухивался посреди темной камеры, упираясь почерневшими от грязи руками в каменные плиты пола. И вот тогда наступал самый настоящий кошмар. Мозги просто-напросто вырубались, отныне Блэком овладевало настоящее безумие. Не было ничего – вообще ничего, жизнь замерла и остановилась – он просто снова проснулся от чудеснейшего видения, что каким-то немыслимым образом ему удалось покинуть сам Азкабан. Ну не смех ли?! Должно быть, крыша у него совсем съехала набекрень, раз он настолько реально сумел вообразить самую необыкновенную вещь на свете – сбежать из тюрьмы, откуда никому и никогда не было выхода! Сириус медленно заваливался на бок, распластавшись без сил на ледяных камнях, и мог только глотать слезы – да, ревел как девчонка, как трус и неудачник, но прекратить истерику было выше его сил. Он выл как зверь, жмурясь до кровавых кругов в глазах, пытаясь вернуть те сны, когда он стискивал худое плечо Гарри, ощущая его более четко, чем собственные ногти, до боли впивающиеся сейчас в ладони, когда он снова целовал Ремуса и это казалось более реальным, чем все, что окружало его десятилетие вокруг в этой сраной камере… Это длилось бесконечно, он мог бы сравнить себя с мухой, застрявшей в паутине собственных страхов и боли. Потом приходила ярость и, питаемая ужасом, заставляла его вопить, вцепившись до ссадин в ржавые прутья решетки на двери. И вот тогда он начинал гореть. Вспыхивал, как сухая солома с искрой костра. Наверное, так горят мученики в маггловском аду, Лили как-то грозила ему этим местом за очередную выходку в прошлом… Все пылало, казалось, пламя пожирало его изнутри, оно плясало на скудной койке арестанта, оно обугливало и без того черные стены камеры, оно застилало все вокруг и, казалось, шло из самой глубины его души. Но со временем Сириус научился терпеть это и превознемогать боль, потому что этот уничтожающий огонь дарил маленький, крохотный шанс, что все-таки близится момент, когда все могло закончиться. Он начинал дрожать, но уже не от ужаса. Он знал, что еще доля секунды, и сквозь огонь пробьется Ремми. Его встревоженные желтые глаза разгонят все и вернут все на место. Обязательно пробьется…Обязательно… Так и было. Он тряс его за плечи уже добрую минуту, когда Сириус, наконец, очнулся, весь мокрый и перепуганный, его знобило, но он ухватил Люпина за запястье так крепко своей рукой, что наверняка оставил синяки. - Где ты был? – прохрипел он, уткнувшись лбом в плечо друга. Он не открывал глаза, просто наслаждаясь тем, что мир перестал издеваться над ним, вращаясь, и снова вернул его в эту комнату, в объятия единственного человека, который мог ему помочь. - Разводил лекарство, - спокойно отозвался Ремус, хотя даже он не смог подавить тревожные нотки в голосе. – Ты весь горишь... Сириус прерывисто вздохнул, снова чувствуя чертову слабость, захватывающую его конечности. Он ненавидел бред во время болезни, но ощущение беспомощности организма было ничуть не лучше. Он без сил свалился обратно на подушки, морщась от мокрых от пота простыней, которые уже неприятно холодили кожу. Он перевел дух и посмотрел сквозь прикрытые ресницы на Люпина. Ремус пристально разглядывал в свою очередь его самого, глубокая морщина пролегла между бровей – символ вечного беспокойства, которое никогда не оставляло его, с детских лет. - Что на этот раз? – осторожно спросил он, наконец, взяв в руки кружку с каким-то дымящимся варевом. - Та же самая дрянь, - сквозь зубы бросил Сириус, отвернувшись к стене. Ремус вздохнул, он понимал его без слов. И хотя несколько часов (дней? недель?) назад он оставил его тут, после того как устал выслушивать грубые капризы больного друга, Рем как никто другой мог уловить и прочувствовать все, забыв разом об обидах и ссорах. - Выпей, пожалуйста. Сириус хотел было огрызнуться, по привычке, но передумал. Он снова сел, на этот раз с помощью мужчины рядом, и, взяв кружку из его рук дрожащими пальцами, пригубил зелье. - Ты думаешь, я свихнулся, - это не был вопрос, не было и утверждение, но Сириусу было не это важно, он просто хотел услышать голос Рема. - Вовсе нет, ты всегда бредишь, когда болеешь, - пожал плечами тот, сводя все остатки кошмара к незначительному событию, одному из многих – именно то, что необходимо, то, что, наконец, заставило сердце перестать колотиться как пойманная в сети птица. Но вдруг тон Ремуса изменился, когда он добавил: - И я вместе с тобой. - Почему ты так сказал? – насторожился больной, едва не поперхнувшись лекарством. Рем выглядел побледневшим, но затем он слабо улыбнулся, забирая у Сириуса кружку. - Поверишь, если скажу, что минут двадцать назад я видел Лили и Джима? - Где? – Блэк порывисто схватил его за руку – в этом был весь Сириус, он даже не задумывался, насколько реально вообще то, о чем говорил Рем, ему важно было знать, где это произошло, чтобы самому попытаться увидеть то же. Ремус с нежностью улыбнулся и заставил его снова лечь на подушки, хотя это было совсем нелегко. - Я думаю, что задремал на кухне. Мы были в доме Альфарда. Джеймс так смешно поправлял очки, когда тебя слушал… - Сохатый! – по бледным губам Сириуса пробежала тень по-настоящему счастливой улыбки. Некоторое время Люпин развлекал его деталями сна, мимоходом успев измерить ему температуру и устроить холодный компресс на лбу. Сириус слушал внимательно, почти не перебивая. Его глаза ярко блестели синевой, когда он слышал что-то настолько родное и знакомое, как свежее воспоминание о любимых людях. - ….А Лили, она...- Рем запнулся, озадаченно уставившись на теплые пальцы Сириуса в своей руке, которые он не выпускал все это время, но казалось, он не их разглядывает, а видит перед собой совсем другие картины. - Что? - Она сказала: «Ты выглядишь усталым, Ремми. Не позволяй ему выматывать тебя». Знаешь, как будто она говорила про… сейчас. Понимаешь? – Ремус выглядел растерянным и сбитым с толку. Лицо его осунулось. – Это было так вовремя и к месту… Сириус, я даже не помню, говорила ли она это когда-то в действительности или это все мое воображение? Сириус судорожно вздохнул и потянул его за руку к себе. Рем молча лег, вытянувшись на кровати рядом с ним – мокрую мантию он бросил еще на кухне в раковину и сейчас на нем была только простая рубашка и старые брюки. - Это было, Муни, я помню, - твердо бросил Блэк, целуя его в висок. - Как ты можешь это помнить? – фыркнул Рем, уткнувшись носом в горячую шею. - Эй, я же был там! – Сириус взъерошил его русые волосы, прикрыв глаза. Он вспомнил, как всего полчаса назад кричал на Ремуса, что-то требуя – Мерлин, он даже не помнил из-за чего злился… - Прости, - прошептал он ему в волосы. Прелесть жизни с Люпином была в том, что он всегда все понимал без лишних дополнений и слов. Он и сейчас ничего не уточнил, только шепнул: - Поспи немного. Я никуда не уйду. Так они и лежали - двое потерянных людей, осколки воспоминаний и согревающие объятия в тишине.

30 апреля 2013.