Равновесие

Лидия не любит Хэллоуин. Совсем. Когда видишь грань между сверхъестественным и обычным буквально, праздновать нечего. Знаешь, что никто никуда не просачивается: оборотни, ведьмы, банши, друиды, демоны и прочая чертовщина живут по соседству. Нужно всего лишь быть внимательным, чтобы их разглядеть. И Лидия этому учится. Она уезжает из Бикон-Хиллз сразу после окончания школы и не возвращается. Не то чтобы боится прошлого, просто не оборачивается. Она ни о чем не жалеет, ничего не хочет изменить — идет вперед с гордо поднятой головой. Лидия открыта для всего нового и больше не просыпается по ночам от душераздирающего крика. Она не приручает банши, но находит способ выгодного симбиоза, когда ни одна из них не мешает жизни другой. Лидия по-прежнему чувствует приближение смерти, а иногда и ее смрадное дыхание у себя за спиной, но не вопит об этом на всю округу. Со стороны она, пожалуй, даже кажется вполне обычной, если не считать тяжелого взгляда. Когда она приезжает в Лос-Анджелес, то и не думает, что задержится. Ей нужно было отдохнуть и погреться на солнце, надышаться океанским бризом и зарядиться атмосферой непрекращающегося праздника. Спустя полгода она сидит на креативной, как искренне считает невеста, зомби-свадьбе и изучает свои ногти. Город Ангелов такой же, как и другие. Разве что пафоса больше и, возможно, блесток, а в остальном люди так же лгут, предают и умирают. Лидия настолько привыкает, что даже почти не обращает внимания. Она не сразу реагирует на звук выстрелов. Гул голосов в голове нарастает, и она прикусывает щеку изнутри, чтобы не закричать. Банши давно так ярко не проявлялась. Видимо, смерть останавливается в паре шагов. Лидия вскидывается и видит, как невеста замолкает на полуслове и падает вперед. Она мертва. Лидии не нужно прощупывать пульс или слушать дыхание, куда красноречивее оглушающая тишина в ее мозгу, которая сменяется скорбным плачем. И вот это удивляет куда больше, чем что-либо еще. Такого Лидия не помнит уже очень давно. Преждевременно отнятая жизнь уходит с грохотом, оставляет за собой шлейф горя, накладывающий отпечаток на каждое сверхъестественное существо. Особенно на банши. Они не только предвестники смерти, но и проводники между мирами. Лидию к этому не готовили, она сама дошла. Когда просыпалась в холодном поту от прикосновений мертвенно-холодных пальцев. Скольких призраков она видела, прежде чем поверила в них в реальности, и не сосчитать. Осознала, поняла и приняла. Со временем. Душа слишком чиста, чтобы уйти без скорби. Лидия подходит к невесте, смотрит сверху вниз и чувствует, как банши внутри беснуется. Время не пришло, а она ничего не может сделать. Банши не в силах нарушать природное равновесие, вот только если… «Нет! — резко обрывает Лидия банши. — Никаких если». «Мы можем…» «Нет», — уже спокойнее возражает она. «Мы здесь не просто так», — протестует банши. «Значит, останусь, пока не пойму почему», — заканчивает диалог Лидия. И когда появляется полиция, она понимает, зачем здесь нужна. К ней подходит высокий темноволосый мужчина, и Лидия видит не только невыносимую боль, но и адские муки. В глазах мечутся красные искры и кипящие маслом котлы. Его работа — наказывать грешных во всех смыслах этого слова. — Люцифер Морнингстар, — представляет он. Лидия выгибает брови. — Это настоящее имя? — Богом данное при рождении, — горько усмехается он. И Лидия знает, что он говорит не для красного словца. Это истина в последней инстанции, она чувствует. Банши заходится истерическим воплем, который встает комом в горле. Доказательств, что он сверхъестественное, больше и не нужно. Все нутро Лидии тянется к нему, чтобы утешить и помочь справиться с эмоциями. Она знает, на его руках кровь. Ощущает метания внутри — вину и ее непринятие. Он убегает от совершенного поступка, закрывается от случившегося, пытается отвлечься, но не может. Слишком сильно давит осознание, что он совершил то, за что других наказывает. Он жаждет кары для себя, и Лидия это видит. Возможно, даже четче, чем он сам. — А дьявол симпатичнее, чем можно ожидать. Она замечает вспышку удивления на лице, которая тут же сменяется самодовольной маской. — Юная леди желает завязать более тесное знакомство? — он склоняется ближе и касается пальцами ее щеки. — Чего ты хочешь на самом деле? — гипнотизирует темным взглядом бездонных глаз. Они отливают кровью, затягивая в беспросветную бездну. — Не слышать голосов в голове, — выдыхает Лидия. — Но это невозможно, — встряхивает волосами, отгоняя морок. — Я та, кто есть, — подытоживает с грустной улыбкой. — И кто же ты, милая? — Люцифер принимает ее ответ за игру. Ему так привычнее, и она понимает. Вряд ли кто-то поверит, что он глубже, чем позер и весельчак, прячущийся за громким мистическим именем. Вряд ли кто-то из его знакомых даже допускает такую возможность. — Банши, — открыто и бесхитростно отвечает она. Сходу выкладывает карты на стол. Эффект неожиданности — лучший ход из возможных. У нее нет времени и желания юлить. Да и она слишком часто сталкивается со сверхъестественным, чтобы уяснить: промедление и прощупывание почвы ни к чему хорошему не приводит. Разве что к новым трупам и мыслям вроде «а что было бы, откройся я раньше». — Что ты скажешь на это? — По мою душу? — слегка изумленно, отчасти с облегчением интересуется он. — В какой-то мере, — кивает она. — Не в том смысле, в каком может показаться, — добавляет чуть позже. — Просветишь? Его взгляд вспыхивает любопытством и интересом. Первый шаг сделан, хвалит она себя. — Невесту убили не из-за ее поступков, а кого-то другого. Безвинно отнятая жизнь… Слова повисают в воздухе, и Лидия ждет реакции. Она говорит достаточно, чтобы Люцифер сделал правильные выводы. — Разве банши это чувствуют? — подозрительно прищуривается он. — А много ли ты о них знаешь? — Она задает вопрос, который ставит его в тупик, и хмыкает. — Именно. Может, ты и владыка ада, но о смерти знаешь не так уж и много. — И ты так спокойно об этом говоришь? Ему и впрямь любопытно. Интерес сквозит в каждом жесте. — Не так уж и невероятно, если вдуматься, — пожимает плечами Лидия. — Когда твой лучший друг одержим тысячелетним духом хаоса, тебе пытается перерезать горло темный друид, а сама по ночам кричишь, после чего люди умирают, еще и не в такое поверишь. Он довольно долго пристально изучает ее лицо. Лидия не мешает. Понимает, что сложно осознать в течение пары минут, особенно если привык к усмешкам и пренебрежительным «Как же, конечно». Самое страшное — не скрывать свою сущность, а говорить правду и получать в ответ: «Быть такого не может». — Люцифер? — зовет его женщина-детектив. — Что ты делаешь? А вот и настороженность вкупе с предвзятостью в ее голосе. Она явно волнуется. За него или из-за него? Но совершенно не замечает, насколько он потерян. Или видит, а помочь не хочет? Или не может? Или Люцифер не позволяет? Вопросы меняются в голове молниеносно, пока Лидия оценивает их взаимодействие: смену позы, легкий поворот головы, обеспокоенный вид, насупленные брови. Все читается без особых усилий. Зачем сопротивляться и делать вид, будто их не влечет друг другу? Очевидно же. — Выясняет детали случившегося, — мило улыбается Лидия, разрезая висящее между ними напряжение. — Какие-то проблемы? — Нет, — качает головой детектив. — На пару слов, Люцифер, — резко обращается к нему. — Извините, — а это уже к Лидии. Они отходят в сторону, и не нужно быть экстрасенсом или обладать оборотничьим слухом, чтобы уловить суть разговора. Ты сегодня странный. Что-то случилось? Если хочешь поделиться, я выслушаю. А Люцифер отвечает стандартными «Я в порядке», «С чего ты взяла, будто что-то не так?», «Эффективность по-прежнему на высоте» ну или вроде того. Он закрывается в своей раковине, из которой не выползет, если не помочь, но чтобы хотя бы попытаться, необходимо обладать всей полнотой информации. Лидии знакомо это состояние. К ней не раз пробивались через глухую стену непонимания, отрицания и вины. Не уберегла, не спасла, не предвидела раньше. Одного желания достучаться недостаточно: нужно прочувствовать на себе, перестать ощущать окружающее, чтобы докопаться до самого нутра. Сложно, горько, болезненно. Лидия не будет ковыряться в его ранах, она лишь подтолкнет к тому, что когда-то показал ей Джордан: и в абсолютном зле есть нечто хорошее. Она грустно улыбается, вспоминая, как он успокаивал ее, когда она почти билась в истерике. Едва ли не баюкал на руках, гладил по волосам и шептал, шептал, шептал, пока она не затихла… А потом зашептала в ответ. В сумочке вибрирует телефон, и она почти уверена, что звонит Джордан. — Да? — Ты в порядке? Лидия через мили слышит его обеспокоенность и, кажется, даже страх. — Если бы со мной что-то случилось, Цербер бы уже был рядом. Разве нет? Она почти видит, как коротко вспыхивают пламенем его глаза и тут же приобретают естественный зеленый цвет. — Лидия, — устало, но вместе с тем облегченно выдыхает он, — давай без этих твоих шуточек. — Все хорошо, — отвечает она невысказанным «я же беспокоюсь», «мне трудно быть вдалеке от тебя», «будь осторожнее». — Я была далековато от алтаря. После убийства невесты выстрелов больше не было. — Ты же знаешь… — И я тебя люблю, — перебивает она его, улыбаясь. — Совсем скоро увидимся. — Раньше, чем ты думаешь. Я почти закончил с делами. — А я не совсем, — неуверенно тянет Лидия. — Встретила твоего бывшего начальника, — туманно намекает, усмехаясь. Кто бы мог подумать, что называется! — Расскажу при встрече, — реагирует быстрее, чем Джордан задает вопрос, но все же добавляет: — Ничего опасного. — Верю на слово. Лидия слышит тяжелый вздох, почти видит, как Джордан закатывает глаза, мол, «Как будто ты признаешься, если это не так». И он прав: ни за что не признается, пока не разберется. — Как будто у меня есть выбор, — дает он лишний раз понять, насколько не в восторге. — Люблю, — и отключается. Этим он ее и подкупает. Вместо лишних слов и признаний — доверие и понимание. Лидия ценит каждый миг, проведенный и рядом, и порознь. Где бы ни находились, они чувствуют друг друга. В большей части это все-таки заслуга Джордана. Он перешагнул через все, что их разделяло. Убедил Лидию, что она делает все, что в ее силах. Что делать больше значит умереть самой и не помочь больше никому. В природе всегда есть баланс: даже убийство не делает злодеем, как и спасение — героем. Забавно, что в свое время ей это говорил Цербер, а вот Люцифер забыл, стоило оступиться. Насколько бы мудрым человек ни был, когда дело касается его самого, остаются только эмоции, накопленный опыт исчезает. И нужен всего лишь небольшой толчок, чтобы напомнить о нем. Всего лишь маленький шаг от тьмы к свету, от короля ада к светоносному. Снова. Лидия смотрит на Люцифера и видит запутавшегося, несчастного человека, цепляющегося за привычное, но отчаянно желающего нового. Лидия укажет путь, а детектив выведет. Не может бросить, уж слишком красноречивые взгляды кидает, даже если и сама пока еще не осознает. У каждого есть якорь, который помогает держаться, несмотря ни на что, и двигаться вперед. Главное — вовремя его разглядеть, не позволить внутренним демонам утащить на самое дно и найти свою точку равновесия.