а чувства все - хуйня.

У меня нет прошлого, чтобы оглядываться назад, С того самого дня, когда я отпустил твою руку. Я снова и снова уговаривал себя, Что мне нечего терять. Плывущая в тишине луна Способна осветить любую тьму. Она тянет свой мощный свет в будущее, Потому что не желает проигрывать. Нескончаемый сон... волнение в груди... Пробегают по всему моему телу. Теперь даже моя боль станет моей силой, И я пойду по пути, в который верю. Жар, который заставляет меня двигаться вперед Приведет меня в мир, который все время представлял себе. То, что мешает мне двигаться по своему пути, — Это моя слабость, которая должна была быть заперта. Мне снова и снова кажется, Что свет, который я несу в своей груди, вот-вот исчезнет. Может быть, это просто мое упрямство, Но когда я пытаюсь скрыть свои раны, Сквозь незаживающие трещины в моей груди Опять дует холодный ветер. Ночное небо, в котором разбросаны Бессчисленные слова, которым не стать голосами, Продолжает тщетно кричать, Подобно сияющей звёздной пыли. По крайней мере, я знаю, чем мне пришлось пожертвовать, Так что у меня уже нет пути назад. Хотя мне кажется, что я вот-вот дотянусь рукой... Но чего же я боюсь?

***

Все чувства, что Юрий испытывал на протяжении нескольких лет в один миг исказились. Невинная и прекрасная любовь к Виктору, сопровождаемая розовыми очками со стразами Сваровски, открыла подростку новые горизонты и взор на реальность. Этой самой «чистой» юношеской любовью играл Сатана и, похоже, Юрий сделал что-то, что ему не по душе, раз те самые розовые очки упали с переносицы и разбились вдребезги, оставляя Плисецкого наедине со своими демонами и этим гребанным чувством к омерзительному человеку. Любовь — это болезнь, метода лечения которой еще нет. Когда Никифоров показался Юрию в новом цвете? Именно в тот день, когда он, ни слова не сказав, улетел в какую-то-там Японию, позабыв про собственное обещание! Эгоист хренов. И как бы печально не было, упавший в юрьевых глазах Виктор сейчас был не такой уж проблемой. Проблемой было то, что после представления «Welcome to the Madness», Юра на всех порах отправился в больницу к своему дедушке, у которого случился сердечный приступ во время выступления Юрочки, на которого он так хотел посмотреть, но, увы, не успел. Через месяц Николаю было уже совсем худо, Плисецкий навещал его каждый день по вечерам, а если удавалось, то и по утру заглядывал, приносил фрукты, рассказывал о своих успехах, об экзаменах, которые сдал и аттестате. Про свое здоровье Юрочка молчал и про Никифорова ни слова. Иногда приходил в компании Отабека или Милы, а иногда, очень-очень редко, вообще не приходил — говорил, что на соревнованиях, а сам от жуткой боли, что была сравнима с агонией, кричал, лишний раз пошевелиться не мог и глотал противные таблетки, от которых изредка рвало. Шрамы от падений он обильно натирал всякой вонючей хуйней, что дала ему Лилия, а слабые ноги с больными коленками туго перевязывал бинтами. Катался как ни в чем не бывало. И виду не подавал, что ему хоть немного больно. Юра терпел. Эфиры с мудаком Виктором и Кацудоном он не смотрел, а Жан-Жака посылал на все стороны света. Жил и хотел, наконец, сдохнуть. Если вы подумали, что Плисецкий Виктора разлюбил, то глубоко ошибаетесь. Хоть он сейчас и не был для него самым главным в жизни и Юра не рыдал на плечах друзей, крича о неудачной любви, мужчина ему нравился. Очень. И каждую ночь во снах снился и эти сны Юрий называл кошмарными. А когда нечаянно, на короткий, короткий миг, он видел Никифорова в каких-нибудь социальных сетях или по телевизору, сердце его начинало бешенно стучать, но юноша — совсем не по глупости, а на перекор себе — смахивал учащенное сердцебиение на аритмию. Медленно, но верно юрьева болезнь прогрессировала.

***

Юрий смотрит на мириады звезд, что красиво расположились на темном небе холста, и представляет себя там. Там, стоящего посреди зеленого чистого поля поздно ночью, где ветерок нежно ласкает каждую часть тела, а трава слегка касается оголенной кожи ног, щекотя, под бескрайнем синим покрывалом неба, что украшено мерцанием звезд больших и маленьких, находящихся на месте и падающих. Вокруг тишина и лишь шелест травы смешивается с иногда раздаваемым стрекотом сверчка. Юра открывает глаза и все исчезает, лишь клочок старого холста, что усыпан мириадами звезд, молозит глаза. В пустой серой квартире холодно и одиноко, и лишь кот ласкается о ноги парня, вызывая совсем еле заметную улыбку хозяина. Юрию страшно от одиночества. Юрий хочет исчезнуть.

***

В глазах юноши стоят слезы, которые очень скоро скатываются по щекам, а прямо напротив него — Витя. Виктор смотрит на него ледяным взглядом, хмуря брови и молчит. И эта тишина становится еще одной фобией парня. Мужчина тянется к лицу Юрочки, но он слабо отступает назад, не давая и коснуться себя. И плачет Юра совсем не из-за мудака-Виктора, а потому что его любимый дедушка, что был единственным светом в его жизни, скончался. Для кого он так старался? Не понять. На душе тяжелая давящая пустота и Никифорова сейчас не хочется ни видеть ни знать. Ты думаешь, что я — фальшивка, А я знаю, что ты обманщик. И Виктор, не получивший взаимности в свой адрес, не зная о случившемся, снова уходит к тому, чьи чувства будут взаимны всегда, оставляя Юру в звенящей тишине и одиночестве. Мудак-Виктор, который слеп к юрьевым чувствам, на следующий день обнимает Кацуки, в то время, как сам Юрочка задыхается в своей пустой квартире, дрожащими руками пытаясь достать таблетки, а когда боль стихает, он одним махом скидывает бутылки из-под алкоголя на пол, вместе с переполненной пепельницей, и получает ожоги с небольшими порезами от осколков на ступнях. На следующий день Юра не появляется ни в больнице, где теперь его, собственно, никто не ждет, ни на последней тренировке перед главным соревнованием, к которому так старательно готовился, чтобы блестяще откатать свою программу и получить похвалу от любимого дедушки. Вместо этого Плисецкий заменяет противные сигареты, что надоели ему, вейпом и пьет крепкий виски, наплевав на здоровье и завтрашний важный(?) день. Юрий был окончательно сломлен той ночью, но по утру он вел себя как ни в чем не бывало. Вот он идет уверенным шагом с идеально ровной осанкой, гордо подняв голову и смотря на всех свысока. Ступает на лед, а у всех вокруг в этот момент сердца замирают в предвкушении того, что подготовил им Юрий Плисецкий, и правильно делают, ведь такого юношу еще не видел никто, потому что нахуй хореографию Фельцмана и Барановской, нахуй этого Бетховена, Юра еще рано утром поменял трек на новый, наплевав на все. И поверьте, он знает, что делает. И да, нахуй "Welсomе to the Madness", ведь по сравнению с тем, что люди увидят сейчас, та программа просто нервно курит где-то в сторонке. Когда из колонок раздается тяжелый металл, Яков и Лилия сначала испуганно вздрагивают, а затем переглядываются и хмурятся. Когда из колонок раздается тяжелый металл, зрители начинают ликовать смотря на то, как Плисецкий скидывает с себя чертову кожанку, что с самого начала привлекла внимание тренеров, и остается в черной свободной майке-борцовке, а до этого, убранные в прическу волосы, теперь спадают на плечи. Когда из колонок раздается тяжелый металл, Виктор растерянно смотрит на злых Якова и Лилию, затем на Юрия, а после на ойкнувшего рядом Юри. Когда Юрий начинает чувствовать музыку, когда рок разливается по его венам, парень начинает свое выступление, а в его глазах так и читается: "смотри". Люди видят секс, люди видят огонь в глазах юноши, только вот он стремится показать людям совсем не это, и именно поэтому Юрий, забив на давящую боль в висках и на то, что уже почти задыхается, выплескивает все оставшиеся чувства и силы, полностью опустошая себя. Тогда-то до всех доходят истинные чувства фигуриста и выражения лиц сменяются на совсем иные. Даже Фельцман и вечно хмурящаяся Лилия сейчас, кажется, почти не злились. На ватных ногах прыгает четверной аксель, пытается вдохнуть как можно больше воздуха, но в легкие поступает критически маленькое количество и перед глазами начинает плыть. Юра держится на последних силах, когда музыка, наконец, стихает. Он секунд пять стоит в завершающей позе, а после, жмурясь, срывается прямо на льду на бег, под аплодисменты зрителей. Виктор провожает взглядом юношу, что вихрем пробегает мимо и хмурится. — Юрий был сейчас так сексуален! — Восклицает Кацуки. — Да, он хорошо постарался, — Улыбается мужчина, трепая японца по голове, а в мыслях говоря самому себе: Он вовсе не секс тебе показывал, идиот. И спешно идет за убежавшим подростком.