Гости

      Когда у Вадима было хорошее настроение, он всё делал быстро — Женька привык. Он привык, когда тот внезапно опрокидывал его животом на стол, нервно стягивал штаны (хорошо, чтобы на нём были спортивные штаны, с эластичной резинкой, хуже — когда он собирался в университет и на нём были джинсы, они стягивались долго: Вадим возился с пуговицей, с молнией, царапал пальцы — злился) — стягивал штаны, наспех смазывал — и трахал, резко, с оттягом, до синяков на ляжках от ударов об край стола. Женька стонал громко, царапал пальцами виниловую скатерть, так чтобы Вадим это видел, крутил задом, будто пытался сняться с члена — возня делала больнее, но Вадим торчал от попыток сопротивления (не в коем случае не вырываться всерьёз!), начинал хрипеть, выдыхать «Давай, сука, блядь, давай!», всаживал свою разбухшую дубинку по самые яйца, кончал ему в зад и, качнувшись ещё несколько раз — медленнее, нежнее (от того не менее больно), — вынимал член, и можно было бежать подмываться и в универ. Или, если было время и настроение, Вадим усаживал его истекающим спермой задом на стол, опускался на колени и отсасывал. В зад никогда не давал, но минет Женьке иногда перепадал. Это было невероятно: задница горела, словно её наждаком стёрли, вот он был сукой и блядью со снующим в его дырке хером, и вот уже Вадим осторожно и ласково вбирает его поднимающийся член, сосёт, облизывает, перебирает пальцами яички, пробирается ладонью под скользкие ягодицы, размазывая натёкшую сперму — дразня и напоминая, погружает пальцы в только что использованное отверстие.       Иногда Вадим сам трахает его в рот. Именно трахает, а не даёт отсосать: опрокидывает на кровать, заставляет открыть рот пошире, нависает сверху и опускается — вниз, вверх, вниз, вверх, — в почти миссионерской позе, только вместо вагины — женькин рот. Тогда сопротивляться совсем нельзя, даже когда яйца опускаются на нос и нечем дышать — нужно переждать, судорожно вдохнуть — и снова член в горло, яйца на нос — минут пять или десять, Вадим кончает быстро, когда у него хорошее настроение.       Когда настроение «плохое», Вадим достаёт игрушки, а иногда приглашает гостей.       Сегодня пришли двое. Увидев на пороге обувь, Женька замер. Может быть, не услышали, как он открыл дверь? Осторожно закрыть её, сбежать до вечера, сказать, что после универа пошёл в библиотеку — Вадим будет очень зол, но хотя бы его гости к тому времени уже уйдут.       — Женька! — позвал Вадим из дальней комнаты. — Иди умойся и давай к нам!       Лицо обдало жаром. Женька переступил на месте, чувствуя как в животе скручивается тугой болезненный узел, и обречённо закрыл дверь. Ладно, не в первый же раз.       Умойся — это не только о лице, это внутри тоже, чтобы приятно было трахать. О том, как одеться, Вадим ничего не сказал, и после «умывания» Женька натянул всё те же джинсы, только рубашку заправлять не стал и ремень оставил в ванной.       Одного из гостей он знал — Ромка, старый приятель Вадима — почти обрадовался, насколько можно было в этой ситуации: Ромка не зверствовал, не предлагал пошалить у него в анусе ножом, как другой приятель — Славик. Что было совсем хорошо — после того предложения Вадим Славика больше не приглашал. Второго сегодняшнего гостя Женька не знал.       — Толик, — представился он, когда все остальные обменялись приветствиями и рукопожатиями.       Гости сидели на диване, Вадим — в кресле, придвинутом ближе, на середину комнаты выдвинули стол, накрыли кремовой виниловой скатертью, с краю стояла Та Самая Сумка — с игрушками.       Женька залился краской, но опомниться или, наоборот, начать заикаться и прятать глаза ему не дал Вадим.       — Сними джинсы, — досадливо велел он, будто Женька был товаром и явился перед покупателями в обшарканной упаковке. — И покажи им себя.       Руки как свинцом налились. Казалось, джинсы и трусы сползают бесконечно долго, путаются в длинных ногах. Женька стоптал их, медленно повернулся спиной к гостям и, наклонившись, взялся за ягодицы своими ледяными пальцами и потянул в стороны. Вот почему Вадим его уже пару недель не трахал в зад. Дырочка стянулась, порозовела — как новенькая и такая же узкая… По раскрытой лунке прошлись чужие пальцы — жёсткие, но тёплые — Толик, это он ближе всех сидит.       — Симпатичная киска.       — А может, вначале перекусим? — предложил Вадим. — Сейчас…       За спиной возникло какое-то шевеление, потом пальцы Толика ненадолго пропали, чтобы вернувшись, тщательно его смазать. Анус рефлекторно сжался вокруг влезшего в него пальца — Толику это явно понравилось, потому что он принялся натурально трахать его этим пальцем, пока Женька, едва не плача от унижения, усилием воли не прекратил сокращения сфинктера. Тогда палец из него вынули и взамен вставили пробку.       — Всё, — Толик похлопал его скользкой ладонью по ягодице. — Иди приготовь нам что-нибудь, киска.       Женька выпрямился и оглянулся на Вадима.       — Салат какой-нибудь, нарезку, — подсказал он. — Чай сделай. Много не надо.       Его оставили в рубашке, носках и с небольшой пробкой в анусе — на кухне Женька ощупал выглядывающую из него силиконовую ручку-кольцо, вымыл руки и взялся за готовку, стараясь не замечать лёгкого дискомфорта в заднице, болтающийся между ног вялый член, виднеющийся из-под края рубашки, и не вслушиваться в голоса из комнаты. Нужно быстро приготовить, они поедят, потом трахнут его по очереди, и всё закончится.       Пока он резал помидоры и колбасу, в кухню несколько раз заходили — Женька не оборачивался, чтобы не знать кто, — гладили или шлёпали по голому заду, тёрлись членами через штаны, один раз вошедший взялся за ручку пробки, Женька думал, что он её вытащит, чтобы трахнуть его — и кончив, сразу потеряет интерес, — но он только потянул немного наружу, чтобы широкая часть пробки растянула сфинктер, подержал так и втолкнул обратно.       Женьке возле стола поставили твёрдый табурет из кухни и положили на тарелку немного салата. Кусок в горло не лез. Он сидел перед ними хуже, чем голый: без штанов, в носках, с пробкой в жопе. Мужики говорили о работе, но неубедительно, без интереса. Наконец Вадим первый не выдержал:       — Женька, там в комнате тебе подарок лежит, сходи переоденься и возвращайся.       Женька пулей вылетел из-за стола. Хоть немного побыть в одиночестве, не ощущая ползающих по его ляжкам сальных взглядов! В полумраке спальни на кровати лежал пакет с «подарком» — чего-то подобного следовало ожидать. Так… пояс для чулок, беленький кружевной, сами чулки — тоже белые, крупная сетка. Осторожно, чтобы не порвать, натягивая их, Женька даже немного возбудился. Трусиков не было, был белый сетчатый топик, недотянувшийся до сосков совсем немного. Только задевал их, дразнил, подчёркивал. Чулочки эти нежные, обтянувшие гладко выбритую кожу, кружева обрамившие бёдра… Сфинктер снова сжался вокруг пробки — теперь это ощущение возбуждало.       В гостиную Женька вернулся с покачивающимся при каждом шаге потяжелевшим членом, но то ли этот факт никого не заинтересовал, то ли даже не понравился — комментировать не стали. Стол уже сдвинули к стене, и Женьку поставили на четвереньки в центре комнаты. Сперва он видел ноги всех троих, потом они переместились назад, к дивану и к женькиной заднице.       — Толик, разогреешь его? — попросил Вадим.       — С удовольствием, — отозвался тот, взялся за кольцо и извлёк пробку.       Значит, новенькому дадут первому присунуть ему в зад… В зад что-то ткнулось и это точно был не член. Точнее, не совсем член. Резиновый и холодный, гладкий. Женька прикрыл глаза. С игрушками его могли драть весь вечер, а то и всю ночь. Оно втиснулось, заполняя оставленную пробкой пустоту, пролезло глубже, и ещё… Очень длинный член! Женька протестующе застонал и дёрнулся вперёд, за что тут же получил обжигающий шлепок по ягодице.       — А ну замри! Я знаю, сколько влезть может, даже трети ещё не вошло! — Ещё один звонкий шлепок вблизи от торчащей из ануса вещи. — Стой спокойно и расслабь задницу.       Палка — не могло уже быть никаких сомнений, что это палка или резиновая дубинка — вдвинулась ещё глубже, сантиметра на три или пять, — внутренности скрутило, к горлу подкатила тошнота, от возбуждения, конечно же, не осталось и следа, член скукожился и обвис.       — Не надо, пожалуйста, — сдавленно застонал Женька. — Мне больно!       — Погоди, я сниму, — раздался за спиной голос Ромки. Женька вначале не сообразил, потом послышался щелчок телефонной фотокамеры. — Не… лучше видео!       Толик пихнул палку вперёд — Женька взвизгнул — и наконец начал вытаскивать. По телу разлилось облегчение — руки дрожали, ноги хотелось поджать или, наоборот, распластаться на полу. Но ничего ещё не закончилось: вытащив самую малость, Толик снова начал погружать её внутрь женькиного тела, а достигнув предела — на котором у Женьки перед глазами плавали круги, — снова вытаскивать. Сколько это длилось, Женька не знал — потерял счёт времени. Оно лезет в него, как твёрдое щупальце, раздвигает внутренности, почти упирается в живот, немного отступает — и снова, и снова. Толик трахает его резиновой дубинкой, Вадим смотрит на это, а Ромка снимает видео «Как нужно насаживать шлюху».       Палку вытащили внезапно, вместо неё в анус поместили стальной медицинский расширитель. Долго прилаживали в три руки, затем накрутили так, что наверное руку в задницу можно было засунуть… Нет, не руку. Что-то входило в него. Кажется, в раскрытую расширителем дыру его трахал Толик.       — Смотри, что получилось. — Перед лицом уселся Ромка и, повернув экран телефона, показал снятое.       Женька послушно смотрел. Палку в его порозовевший от шлепков зад, обрамлённый лентами кружевного пояса, засунули огромную, длиной по локоть — чёрную, резиново-блестящую, удивительно гармонировавшую с его беленьким нарядом. Засунули и безжалостно трахали, долго — Ромка не дал досмотреть, перевёл запись в самый конец, чтобы показать его дырку, раскрытую расширителем, и как в красноватый тоннель беспрепятственно входит член Толика. Потом Ромка встал на колени, расстегнул ширинку и вывалил свой собственный.       — Давай, пососи немного.       Женька сосал. Вначале это было просто: он сосредоточенно водил языком и заглатывал, — когда Ромка вынимал член и приподнимал рукой, то брал в рот яйца. Ромка не спешил, а Толику уже наскучило. Он остановился, снял с ануса расширитель и забрал Женьку в своё личное пользование — скрутил так, что ноги оказались за головой, а зад — к потолку, встал над ним и, присев, погрузил член в растраханное отверстие. Дышать в такой позе было тяжело. Женька хрипел и стонал не в силах отвести взгляд от приседающего над ним мужика. Член у него был средних размеров, но затвердел так, что истерзанный анус дёргало и жгло при каждом проникновении. Когда стало казаться, что это никогда не закончится, Толик вдруг слез с него, присел на корточки перед лицом и, надрачивая, кончил ему в приоткрытый рот и на щёки. Женька не решился выплюнуть — проглотил, облизал губы.       — Иди сюда, — почти ласково позвал Вадим от дивана.       Женька с трудом распрямился из своей неудобной позы — Толик помог ему подняться, придерживая за локоть, и подвёл к дивану. На диване лежал Ромка — он снял штаны, чтобы не мешались — его член стоял колом.       — Садись, — велел Вадим, кивком указывая на член.       Женька забрался сверху, опустился, почти не ощущая сопротивления сфинктера, Вадим забрался сзади.       — Вадя, я не могу, — жалостливо взмолился Женька, оглядываясь. — Уже очень болит! Порвёте же…       — Заживёт, — успокоил Вадим. — Правда, Жень, потерпи, стисни зубы — тебе сегодня больше не надо будет сосать. Зато, хочешь, поедем в Прагу? У меня отпуск через месяц — и ребята скинулись.       Женька всхлипнул и зажмурился. Второй член втискивался в него с трудом, но не так тяжело, как он боялся. Больно, но терпимо. Внутри него и так было не пусто, у Ромки нормальный член, у Вадима вот здоровый. Наконец он полностью влез, заполнив каждый миллиметр, натянув его изнутри. Ромка подкинул бёдра, Вадим подождал следующей фрикции и подстроился под ритм друга — теперь Женьку драли в два хера, слаженно и жёстко. Он кусал губы и стонал, а заметив краем глаза направленный на их группу телефон в руках Толика, не удержался и тихо заплакал. Этого Вадим ему точно не простит… Но Ромка завёлся и ускорился, как отбойный молоток. Как только он со сдавленным хрипом кончил, оба члена покинули измученную задницу, но покоя это не принесло. Вадим грубо нагнул Женьку раком, поднял с пола ремень, и ягодицы хлестнуло обжигающей болью.       Женька сжался и заскулил — ещё одна обжигающая красная полоса стегнула по коже, третья, удары сыпались один за другим, потом Вадим снова вогнал в него член, толкнулся несколько раз и затих.       — Сука, — прошипел он, но тихо, удовлетворённо.       Женька тайком утёр сопли и, боясь спугнуть удачу, затаился. Неужели всё? Судя по голосам, Толик прекратил съёмку и теперь показывал получившееся видео Ромке. Лишь бы больше не возбудились… Вадим вышел из него, некоторое время ничего не происходило, но затем по свежей сперме что-то скользнуло в полыхающий от боли зад и там и осталось. Опять пробка, на этот раз огромная, стальная.       — Приберись здесь, — бросил Вадим. — Я провожу парней.       Женька осторожно поднялся. Болело всё: колени стёр, руки затекли, поясница разламывалась, зад словно пожевала акула — но хоть из-под пробки по чулкам стекала чистая сперма, без крови.       — Пока, Женька, — дружелюбно помахал Ромка, на ходу застёгивая штаны.       — Ты молодец, киска, — тоже улыбнулся Толик и потеребил женькин член, так и оставшийся вяло болтаться под кружевным поясом. — Нам очень понравилось, мы ещё зайдём.       Пока они обувались и что-то обсуждали на прощание, Женька собрал использованные игрушки — унёс их в ванную, чтобы потом тщательно помыть и прибрать в сумку, — и начал убирать со стола. Ягодицы и анус отдавали болью при каждом шаге, пробка мешала немилосердно, сперма натекла на пол, чулки намокли. Ещё пол от следов нужно будет оттирать…       — Устал? — спросил Вадим, появившись в дверях комнаты, когда гости ушли.       — Угу, немного, — пробормотал Женька, протискиваясь мимо него.       Вадим забрал у него тарелки с недоеденным салатом и нарезкой, поцеловал в лоб.       — Сходи полежи в тёплой ванной, я закончу уборку. Пробку, если мешает, можешь вытащить. Хочешь, фильм вместе посмотрим? Я там каких-то боевиков накачал. Или спать пойдёшь?       Женька подумал немного, прислушался к своим ощущениям и потребностям — и решил:       — Фильм. Выбери что-нибудь на свой вкус — я в душ быстро сбегаю.