Живые куклы...

      В пиццерии Фредди Фазбера однозначно творилось мракобесие. Потому что иначе как-то объяснить то, что детишки, которые были одеты в приличные и чистые одежды походили в этот момент времени больше на бесят из ада, не получалось. Эти самые бесята считали хорошим делом гоняться за всем, что двигалось в пиццерии и доводить их до не совсем адекватного состояния. Неважно были ли это распевание странных песенок или же они умудрялись вызывать непонятные видения у окружающих. Некоторые из призрачных детей врать не будем, были более безобидные, и к ним можно было просто применить термин «шальных обезьянок», но они тоже вносили лепту в этот общий хаос. Эта их лепта была по большей части связана с кухонной утварью или другими непонятными вещами, которыми они пытались играть. Изначально идея с играми пришла в голову поломанному Фредберу. Ведь после того как дети призраки вмиг обошли здание пиццерии и не смогли обнаружить убийцу, а точнее не знали кого таким образом назвать вообще, вся эта небольшая толпа детишек начала буянить. Ведь у всех сотрудников охраны была одинаковая форма фиолетового цвета, а дети в основном эту злосчастную форму и помнили. Дальше их показания сильно разнились. Кто-то указывал, что наиболее похож на их убийцу один охранник, другие на другого… В общем, путаница была та еще. Аниматроник предчувствуя надвигающийся погром, по сути, хотел занять ребятню на какое-то время. Не хватало, чтобы дети в порыве нереализованной злобы сломали еще что-нибудь или нарушили какие-то правила пиццерии, пускай даже они призраки. Да и его программа слежки и заботы о детях не позволила бы ему все это проигнорировать. Правда, к сожалению, слово «игра» было воспринято детьми неоднозначно. Именно тогда произошло деление на этих самых «бесят» и «обезьянок». Про то, какими играми себя баловали бесята, я говорить не буду, поскольку об этом уже было много сказано ранее. Думаю, на сей раз надо бы сказать об более спокойных ребятах. «Обезьянки» сейчас заседали в подвале вместе с Фредбером и, по сути, играли в игры в привычном детском смысле этого слова. Им просто не нашлось место в той толпе бесят, которые носились по пиццерии. К тому же многие из них были слишком малы и невинны, чтобы подумать о каких-либо ужасных вещах. Эти малыши даже факт собственной гибели не понимали в полной мере и пытались выйти за пределы пиццерии, что у них не получилось. Среди таких малышей был, в том числе и Безликий Ребенок, однако в отличие от миленьких малышей его ранения остались даже после становления призраком, чему до сих пор не было дано внятного объяснения. Впрочем, сильно думать над тем, почему некоторые дети были спокойнее, чем другие аниматроник не стал: ответ на этот вопрос был слишком простым. Похоже, то, что Марк или как его называли дети Кукловод смог их усыпить, помогло некоторым детям остаться в своем уме. Помимо этого простого вывода Фредбер про себя заметил, что вся эта призрачная детвора днем по большей части просто спит, а вот ночью у них начинается пик их… призрачной жизнедеятельности? Сам же выбор игр которыми баловали себя дети в подвале, был невелик. А точнее их было всего две. Даже если у кого-то появились бы еще идеи для игр, то им банально не хватило бы вещей и места для их проведения. Да и к тому же участников явно хватало максимум на эти две игры. Двое кухонных шампуров попали в руки к двум мальчишкам, которые начали играть то ли в рыцарей, то ли в мушкетеров. Они довольно быстро покинули стены подвала, в результате чего чуть не довели поющего колыбельные Марка до инфаркта. Ну, согласитесь, когда ребятня увлекшаяся игрой случайно так кинула шампур как копье в опасной близости от твоей головы, невольно начнешь лишний раз оглядываться по сторонам. Именно так двое маленьких мальчишек временно оказались в одной группе с «бесятами». Остальные же решили занять себя более безопасной игрой с оставшейся в их руках кухонной утварью. По сути, они разыгрывали историю о том, как Отважная Поварешка, будучи служанкой, прикинулась рыцарем и пошла, спасать своего любимого толстого принца по имени Ковш и его мать Кастрюлю от злобного тирана Ножа Пятнадцатого. О том, как эта история выглядела со стороны странно, а местами даже упорото мы умолчим. Фредбер смотрел на происходящее рядом с ним странное действо с Отважной Поварешкой и невольно наполнялся какой-то светлой и немного нелепой верой в то, что эта история с умершими детьми может иметь счастливый конец. Те мысли, которые его поглотили после встречи с Кукловодом, словно задвинулись на самый последний план и пока выдвигаться, вперед не спешили. Тем более ему не до всяких пессимистических мыслей на грани суицидальных. «Машина не думает, не рефлектирует… Машина действует» — именно это говорила ему программа, не позволяя углубиться Фредберу в размышления на слишком долгое время. Тем более у него есть задачи, которые он должен выполнить. Наиболее значимых и крупных из них было три. Первая задача, которая стояла в его списке было успокоение Пружинного Бонни. Да, золотой медведь уже был вкурсе, что кролик есть в здании и он активен на данный момент. Основная сложность была в том, что он пока не мог успокоить его лично. Поломанному аниматронику нужно было, чтобы Пружинный Бонни пришел в подвал, а с этим пока были проблемы… Как сказали посланные им дети, золотой кролик сейчас находился в расшатанном и пугающем состоянии. Похоже, бесята настолько довели его друга до ручки, что теперь он засел в вентиляции, и никак не желал вылезать оттуда. Да и к тому же временами у него наблюдались странные перепады настроения, из-за которых дети побоялись подходить к нему повторно. Кто-то из них даже сравнил эти перепады настроения с раздвоением личности. Вторая же заключалась в том, чтобы следить за всей этой призрачной детворой. Частично эта задача уже была выполнена, но проблемы с бесятами летающими по пиццерии, Кукловодом и теми детьми, что были в охранниках, все еще оставались нерешенными и, честно сказать Фредбер пока не знал, как их решить. Но может судьба сделала его особенным аниматроником не просто так. Если приглядеться, то Фредбер и в правду обладал отличительными свойствами по сравнению с остальными аниматрониками, не считая Пружинного Бонни конечно. Ведь будь золотой медведь обычным аниматроником как те, что поломались от дождика с потолка, то, скорее всего его уже тут не было. И он точно бы не обладал бы одним сломанным слуховым датчиком, который и позволял всю эту призрачную детвору слышать. Тот момент, что его глаза огоньки выдавали ему реальный мир с помехами, на котором время от времени были четко видны призраки, вообще можно было не упоминать. Правда, к сожалению, как-либо передвигаться по местности из-за поломанного корпуса и временами глючавшей программы визуального анализа местности было невозможно. Правда, наиболее интересной частью аниматроника было то что, собственно говоря, позволяло ему еще существовать, что поражало Марка в первый раз. Это была странная даже аномальная активность его аккумулятора, который работал рядом с призраками, словно неугомонные часы или сердце. Причем наиболее парадоксальной частью всего этого было то, что «электрическое сердце» аниматроника генерировало электричество, словно из ничего… Прям какой-то вечный двигатель в корпусе старого робота. Правда, для его работы нужно присутствие призрачной детворы, но это уже так мелочи. Третья и последняя задача частично вытекала из первой и второй. В каком-то смысле она даже обобщала все те задачи, что имелись в голове сломанного аниматроника. Ведь, по сути, она заключалась в том, чтобы привести эту историю к счастливому концу. Тут и своего старого друга кролика привести в чувство и детей более менее угомонить для продуктивного поиска их убийцы. К сожалению, в эту ночь у него ничего не вышло. Дети не тянулись к нему и не спешили ему сильно доверять, но открытой враждебности не проявляли. Да, часть из них, верно, поняла его посыл про «поиграйте пока что во что-нибудь», но все же чувствовалось, что послушали они не его, а сами до его слов приняли такое решение. По сути поломанный аниматроник был для призрачной детворы никем, как и остальные аниматроники. Они ведь даже первое время после его разговора с Кукловодом с искренним недоумением глядели на него, не понимая, почему Фредбер не спешит отключаться. Детишки не предусмотрели того, что у робота могут появиться свои задачи после того как они его разбудили, которые могли задержать золотого медведя в этом мире… — Помогите! Кто-нибудь помогите! По коридору вмиг раздался весьма знакомый Фредберу голос. Это был один из тех мальчиков, которые забрали кухонные шампуры для игры в войнушку, и ушедшие за пределы подвала. Судя по высокой детской писклявости, перемешивающейся с зачатками грубого баса, можно было точно сказать, что это был Гарольд. Фамилию мальчика не знал как сам медведь, так и сам ребенок уже не помнил ее. Гарри был нервным и нестабильным парнем. Познакомиться с ним вплотную Фредбер не смог, однако со слов детей он понял, что подросток тот еще дотошный зануда и параноидальный тип, который мог при желании отыскать заговор, во всем что движется. Однако даже такой боязливый паренек попал под нож маньяка. Впрочем, сильно задуматься Фредберу о личности Гарри не получилось, поскольку через стену к ним прилетел он, держа за плечо полноватого мальчишку с прической ежиком и несколько нелепым и нескладным лицом. Причем тот мальчик, которого в данный момент придерживал Гарри, находился в жутком состоянии и без сознания. Если бы мальчик был бы жив, то золотой медведь с полной уверенностью сказал бы, что кто-то попытался проткнуть его живот чем-то острым. Если же говорить о реакции детей на представшую перед ними картину, то ее можно было характеризовать одним словом: неверие. Они словно не воспринимали это всерьез, ожидая слов Гарри о розыгрыше или их новой игре. Парочку малышей, будто не замечали этого и продолжали отыгрывать историю Отважной Поварешки. Подобное неверие было Фредберу вполне понятно: кто мог ранить или навредить тому, кто уже мертв. Живой и мертвый миры обычно не могут толково взаимодействовать между собой. Те моменты, когда призраки могли сводить живых с ума, это было скорее очень плохим исключением. А про те моменты, где люди с помощью ритуалов могли призракам навредить, золотой медведь слышал только из детских баек… Тогда единственный кто мог навредить мертвецу это такой же мертвец! Это звучало не логично и даже бредово, но это было наиболее вменяемое объяснения для произошедшей картины. Призраку мог навредить только призрак. Оставался только один вопрос кто был виновником всего этого. Сам раненный малыш, который сильно сжал в руке обломанный кухонный шампур или же кто-то более опасный. И первым делом Фредбер решился обеспокоенно поинтересоваться, однако он просто не успел. — Что вы смотрите?! Хватит зырить пустыми шарами! Саймон ранен! — Гарри вмиг поднял крик и начал носиться с раненным, словно спрашивая каждого, что делать в этой ситуации. В это же время до детей присутствующих в комнате, наконец, дошло, что все это происходит абсолютно серьезно. И их осознание всей подоплеки ситуации произошло довольно быстро. Сначала во всей красе на их лицах показалось недоумение, перейдя за пару секунд в настоящий ужас. Они явно не понимали, кто мог так навредить Саймону. Саймон не был плохим или конфликтным парнем, чтобы кому-то из них пришла мысль сделать нечто подобное. Его можно было характеризовать одним словом: безобидный. До призраков вмиг дошло, что никто из живых не смог бы провернуть подобное. Тем более что вокруг раны было подозрительное розовое свечение, которое явно отсылало к мистике и загадкам. К сожалению, несмотря на это знание как-либо помочь паникующему Гарри никто из присутствующих детей не мог. Именно в этот момент призраки обратили внимание на Фредбера в комнате. Возможно, тут возымело то, что Фредбер был как бы номинально взрослым, а, как известно взрослые знают все. В общем, взгляды всех детей теперь были обращены к золотому медведю в просьбе помочь их больному товарищу. — Фредбер, вы ведь знаете, как ему можно помочь? — в порыве отчаянья озвучил общий вопрос Гарри. — Нужно найти аптечку. — Программа говорила, что именно это должно было помочь мальчику, однако она не учитывала призрачной природы ребенка да и того что рана была серьезней царапины. Впрочем, других вариантов не было вообще. — Там есть бинты, лейкопластыри и йод. Обработать сначала рану йодом, заклеить лейкопластырем мелкие раны, а крупные замотать бинтами… После этих слов все дети без исключения хотели найти эту аптечку. Только вот никто из них не знал, где ее можно было найти. Фредбер возможно тоже мог быть в числе несведущих в этом вопросе, если бы не странный эпизод, случайно замеченный им днем. Касался он уборщика, что был, одержим Марком, которого дети упорно обзывали Кукловодом. Медведь пообещал себе когда-нибудь вытянуть из детей причину, почему прозвище этого мальчика именно Кукловод. Если говорить про сам странный эпизод, то связан он был с тем, что уборщик решил неожиданно заглянуть в подвал днем. Мало того что этот человек постоянно оглядывался по сторонам словно боялся лишнего внимания к своей персоне, так еще он притащил в это место ящик с крестом. А насколько золотой медведь помнил этот самый ящик с крестом и обозначал эту самую аптечку. Правда, вот толково разглядеть, куда уборщик аптечку эту засунул медведь не смог. Проблемы с визуальным восприятием реальности у него все еще остались. Но все же, несмотря на это медведь смог вспомнить одну деталь в этой истории с уборщиком: в подвале на тот момент не было призрачной детворы, а вселившийся в него Кукловод никак не показывал себя. В подвал тогда пришел именно уборщик Марк, а не призрак, что вызывало еще больше вопросов. — Ребята, поищите где-то здесь. Я видел, как кто-то заносил ее сюда, — поспешил вмиг сказать детям свои предположения о местонахождении аптечки Фредбер. Стоило ему только сказать это, как дети понеслись кто, куда по комнате в поисках этой самой заветной аптечки. Были обшарены все лазейки и шкафы в подвале. Гарри в отличие от остальных предпочел не выпускать своего партнера по игре из рук. Раненный Саймон с шампуром в руке все еще был без сознания. Попытки Фредбера или Гарри привести его в чувство успехом не увенчались. Однако было кое-что обнадеживающее в этой ситуации: призраки не умирают дважды. Так что, скорее всего полноватый мальчик просто ранен. Аптечка, принесенная уборщиком была быстро обнаружена в самом дальнем углу подвала чуть ли не за горой грязных тряпок и другого барахла. К счастью, наши ребятишки брюзгами не были, так что коробка довольно быстро была вытащена на свет. Правда теперь она вызывала еще больше вопросов. На коробке с крестом были нарисованы словно в порыве какого-то сумасшествия или просто спешке странные треугольники с глазами. Нарисованы сия художества были каким-то красным порошком, что при невнимательном взгляде походил на кровь. Впрочем, нашим героям было немного не до этого. Их больше волновало внутреннее содержимое ящика. И содержимое не разочаровало. В коробке вмиг были найдены свежие бинты и лейкопластыри, и даже какие-то лекарственные препараты. Только вот насчет последних выходила некоторая загвоздка: лекарства не были подписаны. Даже простого названия, что это вообще такое не было. Единственное, что было нарисовано на этикетке, так это те же треугольники с глазами. Возникали вопросы, как уборщик вообще различал их… Не знаем, как различал их сам уборщик Марк, но нашим ребятам в подвале для этого пришлось подключить такое явление как групповой разум. Во главе этого группового разума встал Гарри, поскольку он оказался единственным специалистом по части распознавания йода. Ориентиры были незамысловатыми темно-желтый цвет и специфичный запах. Когда же был найден препарат максимально похожий по свойствам на йод, дети обрадовались, а вот сам золотой медведь занервничал. Аниматронику только сейчас пришла мысль, что возможно материальный предмет не сможет никак помочь призраку. Хотя бы, потому что призрак это существо не материальное. Но он решил не огорчать детей раньше срока. Выступить в роли маленькой медсестры и обработать рану вызвалась малышка в легком голубом сарафане и больших тяжелых очках, которая недавно отыгрывала ту самую Отважную Поварешку. Ее звали Лили. Своей фамилии девочка тоже не помнила, но зато очень хорошо помнила, как мама ее учила обрабатывать раны и перевязывать бинты. Мама была намерена исполнить желание дочери стать лучшим доктором, но, увы, полностью исполнить его у нее не получилось… — Что тут были за истеричные крики? — раздался в комнате чей-то издевательский высокомерный голосок. — Что Гарри опять развел панику почем зря? В комнате появилась девочка где-то одного возраста с Гарри и в странно подобранных модных шмотках своего времени. Фредбер быстро припомнил, что имя этой девочки Маргарет и ее семья была в числе быстро разбогатевших американцев. Быстро увеличившееся богатство и послужило причиной ее высокомерия. Ну и еще потере бдительности как дополнение. — Просто прекрасно! Кто позвал эту нафуфыренную мразь сюда? — Гарри же находился с ней в, мягко говоря, нехороших отношениях. — Это я то развожу панику?! Это мне говорит та, которая подлизывалась к крутым ребятам и ведущая себя так будто ей вообще на все плевать… — Не надо опять пытаться вынести всем мозги, Гарри, — сама же Маргарет хоть и не раскрывала причину, почему она пришла сюда, но было ясно, что с крутыми ребятами ей оказалось не по пути, — Может я теперь неудачница, но уж точно не бесполезный параноик, что сует свой нос, куда его не просят. — Бесполезный параноик?! — похоже его сие звание задело, и злоба вырвалась, окончательна из-под его контроля. — Благодаря мне плохому параноику мы теперь знаем, что розовый туман в кабинете охраны это очень опасная херь! Между прочим из-за того что этот самый параноик потерял бдительность и решил отойти от своего друга на пару минут случилось, то что Саймон оказался ранен этим самым туманом. Что теперь скажешь?! По-прежнему хочешь, чтобы я… Дальше его речь стала больше походить на набор звуков, а после послышались всхлипы. Среди наборов звуков были слышны, как и упреки в собственный адрес, так и в адрес Маргарет. А еще он резко подбежал к своему другу по игре и внимательно начал следить за тем, что делала Лили. Похоже, Гарри действительно переживал за Саймона. Лили не смотря на происходящее продолжала обрабатывать рану и даже заметила, что почему-то после того как она намазала обнаруженный йод на рану таинственное розовое свечение исчезло. А когда исчезло свечение, пропала и рана, так что надобность в перевязке невольно отпала. Фредбер весьма законно заподозрил, что в этой баночке явно была какая-то магическая фигня, иначе объяснить подобное ее действие у него пока не вышло. Маргарет, несмотря на свое высокомерие, не была такой уж сволочью, так что глумиться над тем, что какая-то неведомая хрень поранила друга Гарри, которого она тоже не особо любит, было для нее уже слишком. Все же в ней была совесть. Пускай даже эта совесть временами была слишком странная. Однако вопреки ожиданиям детей Саймон не спешил пробуждаться даже несмотря на то, что рана затянулась. Фредбер пребывал в еще большей растерянности и нервозности, чем сами дети. Ведь он, по сути, этот самый совет и дал, а это значит, что в случае неудачи по шапке прилетит именно аниматронику. Да и не только вопрос личной сохранности волновал Фредбера, скажем честно. Помимо тех трех задач, которые все еще оставались в его списке, теперь еще встал вопрос о розовом тумане. Правду ли сказал Гарри о нем или же мальчику что-то просто померещилось. А если это правда, то насколько опасно это явление может оказаться в итоге… Впрочем, программа не дала аниматронику так много времени, чтобы подумать над этим вопросом, и тут же напомнила ему, что лучше побыстрее решить проблему Саймона, который мирно спал. Да пускай полненький мальчик не приходил в сознание, но дышал он спокойно, что и дало всем в комнате некоторое успокоение. — Кто-нибудь знает, как его можно разбудить? — поинтересовался аниматроник. Среди детей некоторое время царила тишина. Вот так вот сходу сказать о методах пробуждения такого мальчика как Саймон не мог никто. Даже Гарри, который сейчас пытался подобрать наиболее оптимальный вариант как можно разбудить его товарища по игре. Только Маргарет глядела на все это с пофигизмом, не понимая, что все так на эту тему заморачиваются. Как ей казалось, будет в разы проще и быстрее, если они будут по очереди пробовать разные варианты. Никто точно не знает, как Маргарет умудрилась быстро оказаться рядом с Саймоном. То ли она телепортнулась, то ли быстро пролетела сквозь толпу детишек, то ли еще какая-то одна богу известная причина. Данный момент не был пойман Фредбером, но можно было точно сказать, что это вызвало еще большие сбои в его визуальном анализе местности. Лили же в испуге от подобного отошла от бывшего раненного ребенка. Цель приближения Маргарет к Саймону не была известна ровно до того момента когда она ухватила спящего за плечи и начала сильно дергать его из стороны в сторону. К счастью, девочка предпочла обойтись без криков. Поначалу никакого эффекта не было, после лицо Саймона стало беспокойным, а в самом конце он проснулся с криком: — Дух Розового Кекса уйти от меня! — вырвавшись из рук Маргарет и случайно ударив ей в глаз, он испуганно от нее отпрыгнул. После этого крика про какого-то духа кекса Саймон забился в угол и никак не желал выходить оттуда, жутко подрагивая. Попытки других детей вытащить его оттуда заканчивались царапинами и ссадинами. Насколько конечно такие раны были возможны для приведений. На все уговоры напуганный малец начинал жутко на всех шипеть, словно пытался перебить всех. При всем этом он еще бормотал себе что-то под нос, из-за чего складывалось со стороны впечатление, что Саймон заболел сильной горячкой. Причина всего этого была непонятна то ли мальчик был слишком напуган, то ли был зол на Маргарет за метод пробуждения, то ли это возможный побочный эффект той темно-желтой мази, а возможно и все вместе. Фредберу пришлось применить весь арсенал своего переговорного опыта. Ведь помочь он мог пока только этим. Правда привести в чувство трясущегося Саймона по-доброму или мягкой силой не получилось. Это невольно удручало золотого медведя, потому что выступать в роли строгого учителя он не любил, и даже сейчас ему этого не хотелось делать. Но похоже придется. Крик, приправленный сталью и строгостью, вмиг привел Саймона в чувство. Эффект в некотором роде был похож на холодную воду резко выплеснутой в лицо. Впрочем этот нехороший эффект распространился и на остальных детей, смотревших теперь на аниматроника с некоторым испугом. Фредбер теперь ожидал, что он опять станет для детей просто чужаком, и он опять провалиться. Они снова отдаляться от него как пугливые зверьки. Фредбер еще с начала этой ночи пытался завоевать хотя бы какое-то уважение среди этой призрачной детворы. На любовь он не рассчитывал — это было бы слишком наивно надеяться на нее после первой же ночи их общения. Для любви как знал аниматроник нужно довольно много времени и сил, но, увы, у него их нет. Это невольно поднимало те самые пессимистичные мысли, которые так и кричали, что из этого кошмара нет выхода. Несмотря на аномальную активность аккумулятора и слуховой датчик, передающий ему сведения из параллельного мира, он ощущал, что его корпус работает на износ. Фредбер старался не замечать этого и уверял себя в лучшем исходе. Эта дурацкая вера в счастливый конец еще как-то умудрялась держать его здесь. Но сейчас, когда его вера в этот конец пошатнулась, слышен жуткий скрежет старого, где-то ржавого метала. Он рано или поздно просто развалиться. И тогда останется лишь наполненный аномальной энергией аккумулятор, который ничего не сможет сделать. Фредбер не успеет выполнить все задачи, которые были в его списке. Перед глазами начинают снова разноситься помехи, заполоняя весь обзор. — Мистер Фредбер, вам плохо? — сквозь помехи слышно обеспокоенный голос Лили. После этого раздается гул из других детских голосов, которые были обеспокоены состоянием аниматроника. Наиболее четко среди этого гула были слышны голоса Гарри и очнувшегося от наваждения Саймона. Среди них даже был голос Маргарет, интересующийся, что еще Фредбер может отчебучить. Похоже, дети волновались за него, а это значило… Он более для них не чужой. Это было немного странно осознавать, учитывая их напуганные взгляды ранее. Тем более что дети не любят строгих учителей. Однако это все же было так. Помехи перед глазами уходили, и теперь медведь мог в полной мере разглядеть призрачную детвору, что столпилась возле него. А отдельные дети в лице Гарри и Лили уже планировали дергать аниматроника за нерабочие руки и уши. Будто это смогло бы как-то помочь. Впрочем, они хотя бы пытались. Эта картина невольно возвращала на первое место ту странную веру в счастливый конец, отодвигая темные мысли и самоуничижение аниматроника на последние ряды. Похоже, несмотря на то, что ему пришлось сыграть роль строго учителя, он сумел приблизиться на шаг ближе к доверию со стороны детей. Пускай пока что не со всеми у него это получилось, но это уже что-то. В следующую ночь Фредбер уверен, что постарается лучше. Он сделает так, что даже бесята смогут ему доверять и тогда он организует этих детей так, что убийца, наконец, будет найден. Главное не позволить детям разбредаться и впасть в слепую ярость, что непродуктивно уничтожает все…