Монстр

— Я сказал нет! Дане страшно, его колотит изнутри, и он чувствует, что лучше ему поскорее уйти, убежать из квартиры. Он игнорирует Мишин крик и продолжает уверенно, но со страхом идти в прихожую. Миша дышит громко и глубоко, как бык на корриде, ноздри раздуваются, ладони сжимаются в кулаки. Он подходит к Дане за три больших шага, крепко вцепляется в его плечо и разворачивает к себе. Поперечному становится безумно страшно, когда он видит, как Мишины глаза наливаются кровью; его начинает трясти, и он даже не может ничего вымолвить. Кшиштовский размахивается и бьет со всей силы его в челюсть; Даня падает и в его глазах резко темнеет, и сразу искры, звездочки танцуют на черном фоне. Миша выглядит просто свирепо и безумно, как голодный гепард, нападающий на беззащитную антилопу. Он наклоняется и по одному кладет свои пальцы плавно на Данин воротник, вцепляется в него мертвой хваткой и поднимает бессознательное тело чуть выше себя, убийственным взглядом смотря на жертву. Раз. Оглушающие громкая и болезненная пощечина заставляет Поперечного прийти в себя. На белоснежной коже проявляется алый отпечаток Мишиной ладони. Блондин открывает глаза, пересиливая себя и пытаясь сфокусировать взгляд. — Я что-то непонятно сказал? — Голос резал тишину беспощадно, вызывая дрожь по всему телу. Два. Лицо Дани было развернуто еще одной пощечиной. — Нет… нет… все понятно, — задыхаясь, пробормотал Даня, на глазах которого появились слезы. Кшиштовский готовился к новому удару, уже сжимая ладонь в кулак, как вдруг — замах, пару сантиметров до… щелчок. Бездонные любимые глаза слезоточат и смотрят с диким ужасом и страхом. Он расжимает руку. Даня падает. Чудовище. Монстр. Миша смотрит на свои руки, когда те трясутся, переводя взгляд на Даню, лежащего на полу, свернувшегося комочком и прикрывающего голову руками. Он весь трясется и с тем же безумным страхом смотрит на нападавшего. По щекам Миши одна за одной пробегают дорожки слез. Истошный крик. Он падает на колени, подползая к Дане, и падая окончательно, обхватывает его талию и сильно прижимая к себе. Миша тычется лбом в его живот и плачет. Поперечный глубоко дышит и зарывается пальцами в волосы Кшиштовского, сжимая их и кусая губы, пытаясь сдерживать накатывающие потоки слез. Даня мог дать отпор. Свое детство он провел в маленьком городе, да еще и в спальном районе, где почти любые споры решались кулаками. Улицы научили его драться. Даня мог дать отпор физически, но не морально. Почему? Когда они познакомились с Мишей, была теплая погода. Для Питера это была роскошная редкость и поэтому их знакомство сочлось не случайным. Они идеально подходили друг другу почти во всем: схожие взгляды на жизнь, любимый алкоголь, музыка, мнения. Но кое-что не могло позволить им отношения и поэтому, когда Даня делал шаг навстречу, Миша делал два назад. — Почему нет? Почему ты не даешь приблизиться к тебе? — Даня тушит бычок о пепельницу, приближаясь к Мише на преступную близость. — Пойми, на то правда есть причины. Я хочу как лучше. — У тебя есть девушка и ты считаешь меня несчастным пидорасом, не зная, как меня слить? Миша усмехается и, несмотря в глаза, поправляет его воротник, который и так хорошо лежал: — Нет, я… ты нравишься мне. Даже очень. Поэтому я не хочу обрекать тебя на мучения, — он поднимает свой взгляд, заглядывая в глубину васильковых глаз. Даня заводит руки за шею Кшиштовского, скрещивая пальцы в замок, продолжая зрительный контакт: — Я так влюблен в тебя, пиздец, что готов принять все твои загоны. Миша улыбается и целует его в губы. Сначала он правда сдерживался. Он старается ради этих отношений, пытаясь заглушить своих внутренних демонов. Но долго это продолжаться не могло. Миша правда был хорошим парнем, если бы не одно но. Шизотипическое расстройство вперемешку с неконтролируемыми вспышками агрессии. Он не был виноват в этом, это все судьба-злодейка. Миша всегда был добр и отзывчив, дружелюбен. Но с мальчиком мало кто хотел общаться и дружить из-за его чудаковатого поведения и странных суждений, теориях. Но с возрастом что-то в нем начало меняться. Изоляция от мира, параноидальные мысли о преследовании, смерти, нападениях. Вскоре же все это начало перерастать в нечто большее. Как по щелчку в миг все менялось. Выводило из себя, приводило в гнев, заставляло кричать, бить и впадать в истерику. Миша ненавидел себя. Однажды даже пытался избавить своих родных от наказания в виде себя же, вскрыв вены в теплой ванне. Благо, мать заподозрила неладное и выломала дверь в ванную комнату, вовремя вызвав скорую. Миша был единственным мужчиной в семье. В семье из двух человек. Мама любила его. Искренне и честно, прощая все расходы на разбитые вещи и побои. Она знала, что это был не он, а его болезнь. Она хотела как можно лучше, кладя сына в психиатрическую больницу, но выходило только хуже. Кшиштовский окончательно замкнулся в себе. Миша боялся сам себя, называл монстром, чудовищем, искренне хотел и пытался лечиться, бороться с этим. Получилось, правда. Но они все равно не могли сидеть там долго, все равно рвались наружу. Он дал себе слово не заводить знакомств, дабы избежать проблем и не делать людям больно. В день их знакомства он хотел уйти, но не смог. Поперечный слишком цеплял, и в его присутствии становилось тепло и комфортно. Тогда он пообещал себе не заводить их знакомство дальше, чтобы не это переросло в дружбу. И солгал себе. И в третий раз, когда это переросло в любовь. Миша плачет и умоляет. Умоляет простить его, кричит навзрыд и прижимает к себе. Даня простил его. Простил его ещё заранее. Ведь эта любовь, вышедшая из-под контроля, давно превратилась в не что иное, как стокгольмский синдром. Поперечный настолько сильно любит этого «монстра», что добровольно подставляет себя под удар, лишь бы он выпустил пар и все стало хорошо. Он знает, что и когда требуется. Когда Миша смотрит исподлобья и на его лбу набухают вены, можно обнять его крепко-крепко, показывая как тебе страшно и как ты любишь. Но когда его глаза наливаются кровью — бежать бесполезно. Поперечный уже и не помнит, когда последний раз на нем не было ссадин и царапин. Они были для него наградой, показателем Мишиной любви, Мишиной собственности. — Ты не виноват в этом, ты не виноват, — шепчет Даня, жмуря глаза и прикусывая губы. Миша целует его живот и бормочет слова прощения снова и снова. Миша правда его любит. Безумно и сильно. Но может ли так продолжаться вечно? Даня убегал из дома, жил у друзей, у родителей, но все равно возвращался назад. Миша уходил, забрав все свои вещи, оставив записку на столе, каждый раз начинающуюся со слов «так больше продолжаться не может, ты это прекрасно понимаешь…». Даня звонил в слезах на номер, который уже не существует и искал его, как только мог. «… я слишком люблю тебя и поэтому ухожу. Я не хочу делать тебе больно…» — читает вновь очередную записку Даня и в слезах удивляется, как же Миша до сих пор не понял, что делает больно не избивая его, в который раз уходя из дома и оставляя его одного. Блондин вновь курит и молится о том, что бы Кшиштовский вернулся.