Миг до начала

      Было… странно. Тихо. Пусто… Ни одной связной мысли в голове — впервые за несколько лет. И это могло бы испугать, если бы он сейчас был в состоянии испытывать хоть что-нибудь.       Наверное, следовало бояться, ну или как минимум волноваться, благо причин хватало. С прошлой жизнью покончено, а новая… она еще не началась. По крайней мере, ему казалось, что не началась. Как будто он завис где-то вне времени и пространства, потерялся и не вернулся в реальный мир. Как в спасательной капсуле… Хотя нет, не так, совсем иначе.       В капсуле он вполне мог погибнуть. С неисправными двигателями, в эпицентре сражения — одного случайного выстрела хватило бы, чтобы от него не осталось и воспоминания. Возможно, страх именно тогда и закончился. Возможно… почему бы и нет.       Наверное, ему стоило подойти и поговорить с капитаном Синдуллой и ее командой. Понять, что делать дальше. Но он просто не мог заставить себя отлепиться от стены, к которой прислонился, выйдя из кабины пилотов. Летчики-повстанцы косились на него с неприязнью — еще бы, мало того, что он в имперской форме, так и физиономия приметная; раньше это даже льстило: не каждого врага знают в лицо, а вот его — знали.       Поколебавшись, он окликнул появившегося в коридоре Кейнана — тот шел не торопясь, мягко ступая по полу, и остановился, едва услышав свое имя. «Ждал, что позову», — мелькнула непрошеная мысль.       — Спасибо… что приняли меня, — слова почему-то давались с трудом, а еще сложнее оказалось поднять взгляд, когда на плечо легла чужая рука. Зеленые глаза смотрели сквозь него — и внутрь, так, словно видели его насквозь.       — Спасибо, что рискнул всем ради нас, — тихо ответил Кейнан.       Эти слова до сих пор звучали в ушах, хотя прошло уже с полчаса. Или больше. Он не следил за временем. Он слышал голоса и обрывки фраз, замечал какие-то движения вокруг, но не запоминал. Все сливалось в сплошной монотонный шум и такой же монотонный фон. Мимо проходили люди, кто-то что-то обсуждал — сначала приглушенно, а потом на повышенных тонах, совсем рядом. Как на общих брифингах, если старшие офицеры задерживались и никто не напоминал о необходимости соблюдения порядка… С ним не заговаривали, и это его устраивало, потому что он не знал, что сказать, если о чем-либо спросят, и надо ли говорить вообще. Навряд ли все поголовно повстанцы были осведомлены о том, что он вот уже несколько месяцев как предал Империю, став новым Фалкрумом.       Да и какое им дело…       В голове гудело от боли и усталости, и он не сразу понял, что его зовут — настойчиво и довольно-таки встревоженно.       — Каллус! Э-эй, Каллус, — Гера Синдулла стояла прямо перед ним, а за ее спиной высился хмурый Зеб. — Ты как, живой?       Хороший вопрос.       — Живой, — согласился он. Ответ, похоже, капитана Синдуллу не устроил, она смерила агента быстрым взглядом, поджала губы и качнула головой:       — Зеб, отведи его в каюту.       — Хорошо, — сказал тот, кивнув Каллусу: — Идем.       Внезапно выяснилось, что сделать несколько шагов сейчас — почти невозможная задача. Все силы ушли на то, чтобы держаться, справиться со штурмовиками, которые охраняли его, и теми, что встретились у спасательного отсека, запустить капсулу и дождаться, пока его подберет «Призрак». На самом деле несколько бесконечных секунд он думал, что сигнал не получат или не обратят внимания. Или не станут приближаться на опасно близкое расстояние к имперским кораблям ради одного-единственного агента. Он же не из их команды, вчерашний враг, да и… они не обязаны.       И все же они его забрали…       — Справишься? — спросил Зеб, глядя на него с любопытством.       — Справлюсь.       До дверей Каллус доковылял на чистом упрямстве. «Пока можешь идти — иди» — учили в академии, и он всегда следовал этому принципу. А вот о том, как быть, если идти уже не можешь, никто не говорил.       Он был уверен, что не теряет сознание. Всего лишь закрыл глаза на секунду, чтобы перед ними перестали плясать разноцветные круги — и мир потемнел, а звуки отдалились и погасли.       Падения он не почувствовал. И того, как его поднимают и куда-то несут — тоже.       ...— Как он?       — Тс-с, Эзра, не мельтеши. Пусть отдохнет. Пойдем. Зеб?       — Посижу тут. Идите.       Раздались легкие шаги, а следом — шорох двери. Открылась. Закрылась. Тихо… Теплый воздух, запахи металла, бакты и едва заметно — краски. Точно не медотсек — он ощущается иначе, а это чья-то комната. Чужое дыхание рядом — спокойное, размеренное. Каллус вдруг осознал, что дышит с ним в такт.       Непривычно.       Лежать вот так тоже было непривычно. Ему до сегодняшнего дня нечасто выпадало свободное время, но и его он предпочитал проводить вне стен своей каюты, то и дело ухитряясь оказываться то на другом конце корабля, то вообще на поверхности очередной планеты. А из медотсека, как правило, сбегал при первой возможности, потому что слишком многое требовало его непосредственного участия.       Осторожно подняв руку, он нащупал на лбу тоненькую гладкую пленку бакта-пластыря. И когда успели?..       — Очнулся? — в голосе Зеба отчетливо прозвучало облегчение. Каллус чуть повернул голову, чтобы взглянуть на него. Ласат устроился на придвинутом к койке стуле, в полумраке комнаты — небольшой, с разрисованными стенами — его глаза слабо светились, как у кота. — Ну и досталось тебе…       — Бывало и хуже, — Каллус криво усмехнулся и кое-как сел, стараясь поменьше опираться на руки. — Раз или два.       Зеб хмыкнул.       — Выпей, — он протянул стакан, наполненный светло-золотистой жидкостью. — Гера сказала, тебе не повредит.       Пить, кстати, хотелось. После драки с гранд-адмиралом и допроса как-то не нашлось времени помнить о таких вещах. Пока имперские корабли шли к Атоллону, Каллус лихорадочно пытался придумать хоть что-нибудь, что могло бы помочь ему и повстанцам. Проблема заключалась в том, что его ни на секунду не оставляли одного: Траун не собирался давать ему ни малейшего шанса. Не предусмотрел только, что Прайс гораздо менее терпелива… но тогда это уже вряд ли имело значение; Траун планировал победить, и жизнь бывшего агента не представляла для него ценности.       Напиток слегка горчил и пах травами. Каллус распознал в нем витаминную смесь с добавлением обезболивающего — имперские медики обычно выдавали то и другое в виде растворимых таблеток, чтобы не злоупотреблять внутривенными инъекциями. Повстанцы, видимо, тоже считали эту практику разумной.       Ничего удивительного, если уж на то пошло.       — Как вам удалось покинуть Атоллон? — спросил Каллус, вернув опустевший стакан Зебу. Тот нахмурился:       — Повезло. Вмешался местный знакомый Кейнана. Не самая дружелюбная тварь, но без него мы бы, может, и не выбрались.       Вот как…       — А Траун?       — Надеюсь, там и остался, — мрачно буркнул Зеб. — По нему я точно скучать не стану.       Каллус задумчиво кивнул. Ему и самому хотелось надеяться, но это было бы слишком просто для гранд-адмирала. Траун наверняка жив.       В отличие от многих других…       — Я сожалею о гибели коммандера Сато.       «Если бы я успел предупредить…» — чувство вины, прежде не свойственное ему, сейчас обожгло изнутри. Вспомнилось столкновение — яркие вспышки взрывов, беззвучно сминающиеся борта обоих кораблей, то, как волной тряхнуло «Химеру»… Никто не ожидал этого. Сато дал повстанцам шанс — не выиграть, но, по крайней мере, выжить.       — Он сражался до конца, — сказал Зеб. И, немного помолчав, переменил тему: — Как ты сбежал?       Каллус пожал плечами:       — Повезло.       И увидел, как глаза ласата вспыхнули сдерживаемым смехом:       — Ну… значит, из тебя получится отличный повстанец.       Дверь открылась, в каюту сунулся Эзра Бриджер.       — Гера зовет всех, — выпалил он. — Мы скоро будем на месте.       Зеб поднялся на ноги первым. Обернулся:       — Идем?       Каллус на секунду замер. Медленно встал — Зеб подался к нему, будто готовясь поддержать — и, сам еще до конца не веря, что он это делает, оборвал со своей формы имперские нашивки.       — Идем, — ответил он.