________________________________
Фридрих лежал в постели, под двумя толстыми одеялами, дрожа так, будто лихорадка охватила все его тело. Он тяжело дышал и заставлял глаза оставаться открытыми, несмотря на сонливость. Всем, что он видел, закрывая их, была ладонь Альбрехта, прижимавшаяся к его собственной на другой стороне льда, прежде чем быть поглощенной темной бездной. Потом он начал кричать, но силы окончательно оставили его. Стены и мебель лазарета были белые, будто покрытые снегом, смертельным снегом, разрывающим его на части. — Они говорят, что тебе лучше. Ты можешь вернуться в общую спальню, — голос Кристофа будто находился в другом мире. Как долго он спал? — Мы беспокоились о тебе, ты лежишь здесь уже три дня, — добавил Тесто, отвечая на не озвученный вопрос. Фридрих с трудом открыл глаза и медленно привстал. Жар прошел, но он все еще чувствовал себя истощенным. Кристоф помог ему сесть, а Тесто накинул одеяло на плечи. Они помогли ему добраться до постели в общей спальне, на которую Фридрих обрушился почти мгновенно, оборачивая одеяло вокруг своего тела. Вид пустой кровати Альбрехта сводил с ума, и он перевел взгляд, только для того, чтобы увидеть его такой же пустой шкафчик. — Его вещей уже нет… — пробормотал он. — Они положили их в гроб… — объяснил Тесто. — Давай не будем сейчас об этом говорить! — сердито прошептал Кристоф, толкая его локтем. — Что ты имеешь ввиду? — тихо проговорил Фридрих. — Они так и не нашли его тело. Дайверы- — Достаточно! — Кристоф прервал его. — Дадим ему отдохнуть. Парни ушли, и Фридрих отвернулся от шкафчиков, зарываясь лицом в подушку. Его правая рука скользнула под нее, нащупывая что-то, похожее на скомканный лист бумаги. Заинтригованный, он вытащил его и аккуратно развернул. Это был маленький листочек, вырванный из тетради по математике. «Сначала приходит любовь, потом боль, а затем горечь» — это было написано аккуратным, красивым почерком Альбрехта. И после — кровь. Последние три слова, о которых Альбрехт никогда не упоминал, были добавлены в нижней части страницы чужой рукой. Буквы были грубо выцарапаны, почти разрывая бумагу.________________________________
В эту ночь сон вернулся, но на этот раз все в нем было иначе. Фридрих больше не бежал и не звал, слишком устав от битвы с одиночеством. Он просто стоял там, в холоде и темноте, заключенный в пустоте своей собственной души. — Почему? Альбрехт был там, перед ним. Он молчал и выглядел так, будто ему неловко, словно он не знал, что сказать. Серая волчица стояла рядом с ним, положив голову на его ногу. — Я никогда не хотел, чтобы так получилось, я думал, что все просто будет кончено, как это было для Зигфрида Гладена… — он, наконец, нерешительно заговорил, избегая взгляда Фридриха. — И мне очень жаль, что я причинил тебе боль, я никогда не хотел этого… Пожалуйста, Фридрих, прости и забудь. И он исчез. Фридрих проснулся в знакомой темноте общей спальни. Все парни крепко спали, некоторые тихо похрапывали, но все же его уши улавливали звуки какой-то возни около шкафчиков. Он вздохнул и вжался в кровать, погружая свою голову в подушку, настолько глубоко, насколько было возможно. — Черт возьми! — он, без сомнений, услышал голос Альбрехта, который тихо ругнулся, и вскочил, сжимая одеяло в кулаках. Фридрих заметил, что дверь шкафчика Альбрехта была приоткрыта, и темная, неразличимая фигура теперь рылась в шкафчике Теста. — Эй! Кто там?! — крикнул он, откидывая свое одеяло. Тонкий, довольно хрупкий силуэт, обернутый в темную ткань, поднялся на ноги, прижимая к груди какой-то сверток, сорвал с вешалки одну из униформ Теста и выбежал за дверь. Фридрих спрыгнул с кровати и побежал за ним, игнорируя довольно прохладный воздух. Он последовал за ним, но вор оказался неожиданно быстрым и Фридрих потерял его след в темноте коридора. Напротив двери в ванную он наткнулся на темную ткань, которая теперь лежала на полу. Встав на колени, Фридрих практически вслепую осмотрел ее, и обнаружил, что это было старое изорванное одеяло. Он вздрогнул от удивления, когда его пальцы коснулись тающего снега в его складках. Фридриху показалось, что он заметил какое-то движение в ванной, и он поднялся на трясущихся ногах, оставляя одеяло на прежнем месте. Он осторожно вошел, прислушиваясь к каждому шороху, но все, что он мог разобрать, медленно передвигаясь в залитой лунным светом комнате, было биение его собственного сердца. Кто бы мог подумать, что в общей ванной могут хранится такие воспоминания, подумал Фридрих. Краем глаза он заметил подозрительный проблеск света, и обернулся в тот самый момент, когда тень пыталась проскользнуть мимо него. — Альбрехт! — крикнул он, имя сорвалось с его губ прежде, чем он успел подумать. Тень резко остановилась и медленно повернулась, раскрывая себя. Фридрих почти перестал дышать, увидев его. Действительно, перед ним стоял Альбрехт, униформа Теста немного висела на его худом теле. В нем было что-то другое, его волосы были немного темнее, кожа бледнее, и даже его голубые глаза приобрели более глубокий оттенок. В чертах была какая-то смутная радужность, делающая его похожим на кого-то из завораживающего сна. Фридрих удивился спокойствию, даже оцепенению, которое он испытывал в присутствии своего мертвого друга. Лицо Альбрехта интриговало его больше всего на свете. Он выглядел виноватым, и просто стоял там, не двигаясь, в полной тишине, кусая свою нижнюю губу. Не сказав ни слова, Фридрих притянул Альбрехта к себе и обнял его. Даже сквозь толстую ткань формы холод этого неестественного тела заставил его вздрогнуть. Дыхание Альбрехта было холодным, как лед, но это только заставило Фридриха обнять его еще крепче. Спустя несколько секунд он немного отступил и стал просто смотреть. Альбрехт всегда был прекрасен, но теперь он был настолько красив, что Фридрих подумал, не могло ли это снова быть сном. И в этот самый момент он нашел в себе мужество сделать то, о чем так долго мечтал. Он прижал свои губы к губам Альбрехта. Его рот был холодным, как и его пальцы, которые поднялись, чтобы легко дотронуться до челюсти Фридриха. Поцелуй продолжался, даже немного углублялся, и это было совершенное безумие, но его разум окончательно признал, что Альбрехт был прямо здесь, в его руках, настоящий и каким-то образом живой. Внезапно Альбрехт отстранился от поцелуя и от рук Фридриха. На его лице выразилось еще большее чувство вины и дискомфорта. — Прости, Альбрехт, я не хотел… — начал Фридрих, качая головой. — Что не так? Губы Альбрехта чуть приоткрылись так, будто он собирался что-то сказать, но затем он снова начал нервно кусать свою нижнюю губу. Он отошел на несколько шагов от Фридриха, засунул руки в карманы и прочистил горло. — Фридрих, я хотел бы… объяснить… — Все в порядке, Альбрехт, не бойся, — сказал Фридрих самым успокаивающим голосом, который он мог себе позволить в сложившихся обстоятельствах. — Я не боюсь, — ответил он с короткой улыбкой. — Больше нет, просто… Я не хочу, чтобы ты боялся. Я знаю, что из-за меня ты прошел через многое, и мне… очень жаль, но я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не причиню тебе вреда. Не тебе, я не мог… — Альбрехт, я ничего не боюсь! Мне было страшно, что я потерял тебя, но теперь ты здесь, ты… — он не осмелился сказать живой. — Альбрехт покачал головой, отвлекая взгляд друга. — Фридрих, я не могу остаться… — Почему? — взволнованно спросил Фридрих и сделал шаг вперед, но Альбрехт отступил. — Я же говорил, что никогда не причиню тебе вреда. Ты такой сильный, такой теплый… И я не доверяю себе, когда ты рядом, — стыдливо прошептал он. — Да как ты можешь сделать мне больно? — блондин нахмурился, размышляя над его словами. Альбрехт выглядел взволнованным; было что-то, что он пытался сказать; что-то что он должен был сказать, но не находил в себе достаточно смелости. — Знаешь, мне недавно приснился сон о тебе… — вспомнил Фридрих. — И ты сказал мне, что думал, что все просто закончится, также, как это было для Зигфрида Гладена. Это было странно… — Это правда. Я думал об этом. — Альбрехт глубоко вздохнул и выпрямил спину. — Я думал, что утону, и все это кончится. Я не планировал этого, но когда я опустился туда, под лед, мне стало так спокойно, что-то звало меня; я вдруг понял, что в этой синей глубине больше не будет боли… И какое-то время это было так, довольно короткое время… — Он замолчал, прислонившись к подоконнику и выглянув на улицу. — Фридрих, я лгал тебе в эти последние дни. Я лгал тебе насчет девочки. — Что ты имеешь ввиду? — Я снова нашел ее. Я виделся с ней каждую ночь. Ну, по крайней мере, до недавнего времени. — О, Альбрехт, ты мог бы сказать мне… — прошептал Фридрих, приближаясь. — Это не то, что ты думаешь… Я все еще не знаю, как это сказать. И, пожалуйста, не подходи ко мне! — Но я не возражаю, я не злюсь на тебя. И я сожалею о произошедшем ранее, это было… Я не знаю, о чем я думал, — сказал Фридрих, протягивая руку, чтобы погладить щеку Альбрехта. — Нет! — крикнул Альбрехт, его зрачки расширились. — Отойди от меня, я серьезно. Ты слишком долго стоял слишком близко! — Альбрехт, что- В следующую долю секунды Фридрих увидел острые белые зубы, прежде чем Альбрехт глубоко впился в запястье его вытянутой руки. Он вскрикнул от боли и попытался отойти, но хватка была железной. Потеряв рассудок, он изо всех сил ударил кулаком по челюсти Альбрехта. Тот даже не пошатнулся, просто наклонил голову, отпустив раненую руку Фридриха. Он рухнул на пол, тяжело дыша и сжимая рану другой рукой. На ее лице и на ее одежде была кровь… Осознание свалилось на него с такой тяжестью, что ему пришлось зажмурить веки, ужас нахлынул на него с новой силой. Он пытался молиться, но все слова стерлись из его памяти, и все что ему оставалось — ждать, пока этот кошмар закончится. Тем не менее, когда он осмелился открыть глаза, Альбрехт все еще стоял там, глядя на него с бесконечной печалью, но держась на безопасном расстоянии. — Посмотри, что ты заставил меня сделать, Фридрих… Даже несмотря на то, что я поклялся никогда не причинять тебе боль, я не могу справляться с этим. Не всегда. — Не всегда?! — истерично пробормотал Фридрих, все еще пребывая в шоке. — Ну, на самом деле, почти никогда. — Смущенно признался Альбрехт. — Просто я… так голоден. Его друг прижался к углу стены и просто молча сел. — Видишь, вот почему я не могу остаться. — О, я вижу, хорошо… — пробормотал Фридрих из своего угла. — Но ты не можешь оставить меня здесь. Не сейчас. — Что ты имеешь ввиду? — Я имею ввиду, я не могу… быть без тебя. Когда я думал, что ты мертв, мне казалось, что я умру сам, Альбрехт, я не мог этого вынести! — Фридрих, ты не понимаешь, что говоришь. Я мертв, практически, и ты видел, чем я стал! Фридрих медленно кивнул, глядя на свои ноги. — Ты можешь сказать мне правду… ты все еще с ней? Альбрехт нахмурился и скривился. — Черт, нет, Фридрих! Это совсем не так; она заставила меня встретиться с ней, чтобы она могла… использовать меня, не знаю, как еще это назвать, — сказал он, проводя рукой по взъерошенным волосам. — Тогда возьми меня с собой, — сказал Фридрих, поднимаясь на ноги, с упрямым выражением на лице. Альбрехт взглянул на него довольно раздраженно. — Фридрих, ты не знаешь, о чем просишь меня! Тебе придется… да я утонул, ради всего святого! — взмолился он. — Я понимаю, Альбрехт. Я должен буду умереть. Я должен буду все бросить, всю свою жизнь. Ну, если ты можешь назвать это жизнью, — спокойно сказал он, с небольшой иронией. — Фридрих… Я не думаю… — Альбрехт, ты был прав. — Насчет чего? Глаза Фридриха лихорадочно вспыхнули, и он все ближе и ближе подходил к открытому окну, бросая беглый взгляд на улицу. — Обо всем, что ты говорил в последнее время. Это ад. И я больше не стану принимать и терпеть его. — Фридрих, не надо! Но прежде чем Альбрехт смог до него дотянуться, он встал на подоконник и шагнул в темноту ночи.________________________________
Вершины сосен открывали звездное ночное небо волшебной красоты, где-то, очень далеко от него. Мягкий искрящийся снег ласкал его щеки, пока он лежал в нем, сонный и онемевший. Он потягивал ноги и руки в успокаивающих прохладных объятиях, чувствуя, как жизнь медленно, но верно, возвращается к нему. — Хорошо, допустим, я заслужил это, — где-то близко он услышал тихий голос Альбрехта. Фридрих сел и огляделся вокруг, и вот он, сидит на упавшей ветке рядом с огромной серой волчицей. — Тем не менее, я не заслужил того, чтобы убирать беспорядок, который ты оставил за собой во дворе и возвращаться за твоими вещами, — добавил он, бросая Фридриху сверток с его одеждой. Фридрих еще раз посмотрел вокруг и улыбнулся. — Ты был прав; здесь красиво, в лесу. И теперь мы свободны, навсегда — Навсегда — согласился Альбрехт. КОНЕЦ