Возвращение блудного

Джейсон никогда не испытывал столь смешанных чувств. Ему хотелось зареветь, как маленькой пятилетней девчонке и одновременно с этим бросить в какого-нибудь мимо проходящего римлянина-полукровку камень и выругаться. И пусть на него посмотрят, как на идиота, у него иногда тоже нервы сдают, не железный ведь. Сын Юпитера просто стал ненавидеть число шесть. Потому что шесть, о, великие молнии Зевса, шесть долбанных месяцев этот сумасшедший шлялся неизвестно где, не давая о себе знать никаким путем. А вот сейчас над Лагерем Юпитера снижался большой, сверкающий на солнце, дракон, на котором виднелись три фигуры, одну из которых Джейсон узнал бы даже будучи без очков. Римляне и некоторые греки, что прибыли в Лагерь Юпитера по обмену, тыкали пальцем в небо. Кто-то восторженно, а кто-то даже с удивлением и некоторым испугом. Поднимающаяся на гору Хейзел ругалась на латыни, теря глаза, наверное, от наворачивающихся слёз. В обычные дни Джейсон бы изумился, насколько грубой она может быть иногда, но только не сегодня. Сегодня она может говорить самые плохие слова, что есть на свете. Юноша не заметил, как к нему подошла Пайпер, мягко переплетя свои пальцы с его. По её щекам стекали слёзы, которые она и не думала сдерживать. — Я бы выстрелила в него куриными крылышками, — всхлипнула она. — Зараза. Джейсон подумал, что она может применить что-то и потяжелее, чем куриные крылышки. Как жаль, что у Пайпер теперь нет Рога Изобилия. Подумать только, шесть месяцев он жил в ожидании, надеясь, что его сумасшедший друг всё-таки даст о себе знать хоть каким-нибудь способом, всё-таки механик, как никак. Первоклассный механик. Но заявиться с предупреждением было бы совсем не в стиле Лео Вальдеса. Интересно, он вообще знал, что они тут себе все нервы истрепали из-за неведения. Мог бы и клочок бумаги отправить, в конце-то концов. Джейсон старался приободрять всех, говоря, что сына Гефеста не так-то легко сломать, пусть у самого на душе иногда скребли кошки. Однако он не хотел в это верить даже тогда, когда Нико твёрдо сказал, что Лео погиб. Сын Юпитера доверял Ди Анджело, но надеялся, что даже у таких чувствительных к смерти полубогов бывают проколы. А можно ли было назвать Лео проколом? Его было можно назвать свиньёй. Огнеупорной и весёлой свиньёй. Джейсон было подумал, что скажет ему это, как только он слезет со своего железного друга, но язык отказывался говорить что-то более приличное, чем ругательства. Фестус приземлился прямо рядом с Терминусом — этой вопящей статуей, охраняющей вход в Лагерь Юпитера. Железный дракон издал ряд непонятных скрипов, словно здороваясь с охранником. И вот эта самая свинья спрыгивает со спины железной громадины, подавая руку светловолосой девушке, и улыбаясь во все тридцать два своей ухмылкой, которой им так не хватало целых шесть месяцев. Пайпер дёргает Джейсона за руку, тем самым выводя его из прострации, и они вместе побежали с горы. Причём Джейсон вдруг понял, что просто перебирает ногами, даже не задумываясь, куда и зачем он бежит. Он просто бежит. С дракона слезает ещё одна фигура — парень-подросток с каштановыми волосами. А Джейсону плевать, потом узнает, кто это такой. Сейчас главное — схватить этого вернувшегося засранца. И Грейс хватает. — Эй, старик! Полегче, ты же меня сейчас раздавишь! — вопит Вальдес, будто не зная, что сейчас ещё Фрэнк примчится и сгребет его в объятия своими громадными сильными руками. — Лео Вальдес, ты… — начал Джейсон, готовясь высказать всё то, что вертелось у него в голове всего несколько минут назад. Но не может выдавить больше и слова. В горле что-то першит, а в груди сдавливает. — Да я знаю, что герой! — ухмыляется сын Гефеста. — Незачем мне каждый раз говорить о том, какой чудесный, и как вы все по мне скучали. Скучали? Одним этим словом нельзя заменить того, что они испытывали на протяжении всех этих шести месяцев. Благо, теперь у них есть целая жизнь, чтобы напоминать Лео о том, как сильно они его любят какой он всё-таки иногда балбес.