The Passing Storm

      Музыка начала играть. Я наблюдал, как Пол закружил мою маму, а затем нежно притянул к себе. Почти все собрались вокруг, наблюдая за их первым танцем в качестве мужа и жены. Я остался сидеть за нашим столом, наблюдая через зазоры между телами. Свадьба была небольшой, так что это было не так сложно.       Не то, чтобы я не был счастлив за них. Совсем наоборот. Я никогда не видел маму настолько счастливой, и я любил Пола. Он был действительно хорошим парнем; намного лучше, чем Вонючка Гейб. И я знал, что он никогда даже не подумает, чтобы обидеть мою маму.       Я недавно рассказал ему о том, что я полубог (по просьбе моей мамы), и он, конечно, был удивлен, но был достаточно спокоен. Я даже не предполагал, что он так отреагирует.       Долгое время были только мы с мамой, но сейчас этого не было. И не то чтобы это было обязательно плохо, но это было по-другому.       Они поженились около двух часов назад. Это была небольшая церемония в маленькой церкви. Я был лучшим человеком, это означало, что мне приходилось носить неудобный костюм и галстук, который сильно душил меня. Я попытался сосредоточиться на церемонии, но благодаря СДВГ сделать это было почти нереально. Также в последнее время у меня было так много мыслей в голове, я обычно проводил большую часть времени погруженный в свои мысли — и не обязательно хорошие.       Я ёрзал в неудобном кресле, откидываясь назад. Я наблюдал, как Пол закрутил мою маму под руку, они оба улыбались. Они выглядели такими счастливыми вместе, так очевидно, что они влюблены. Это было приятно, видеть мою маму такой. В течение многих лет она многое перенесла: между Гейбом и мной; и просто не очень легкой жизни в целом. Она заслуживает того, чтобы быть счастливой.       По крайней мере, теперь она не будет одинока. У неё тесть Пол. И это заставило меня чувствовать себя немного лучше, потому что, честно говоря, исход всей этой войны с Кроносом, меня, выжившего свой 16-летний день рождения, выглядел довольно мрачным. Может быть, ей будет легче двигаться дальше вместе с ним. Я надеюсь, по крайней мере.       Я не сразу заметил, когда изменилась песня, гости либо присоединились к двум танцующим на танцполе, либо вернулись на свои места. Только когда рядом со мной раздался знакомый голос, я, наконец, вырвался из моих мыслей, что, по общему признанию, было довольно угнетающим. — Ты планируешь сидеть здесь всю ночь, выглядя несчастным? — я обернулся на голос, но я уже знал, кто это был. Аннабет стояла там, одетая в фиолетовое платье и её вездесущие лагерные бусы (я, кстати, тоже их ношу).       Я ответил не сразу, в основном потому, что действительно не знал, что сказать. После окончания поиска прошлым летом, между Аннабет и мной всё было… сложно. Тем не менее, мое сердце билось странно, когда я ее видел, несмотря на мою попытку предотвратить это. Это был первый раз, когда она говорила со мной весь день, ну, на самом деле, в первый раз с того последнего дня в лагере. Я не знал, что мне делать. — Я выгляжу несчастным? — спросил я наконец, — Я не пытаюсь.       Я повернулся, чтобы посмотреть на танец мамы и Пола. Аннабет не сразу ответила, но я знал, что она не ушла. — Ты в порядке? — тихо спросила она после молчания.       Я оглянулся на нее. При других обстоятельствах, я бы, наверное, был честен с ней, но вместо этого я просто сказал: — Да.       Она кивнула, хотя могла сказать, что не верит мне. — Ну, может, ты захочешь встать. Люди будут думать, что ты социофоб. Иди потанцуй.       Я не ответил, и когда я оглянулся, Аннабет ушла. Я вздохнул. Хорошо, что прошло хорошо.       Она была права. Как бы я не хотел этого признавать, но она всегда была права. Я встал, поправляя свой зудящий костюм, и принял не такой несчастный вид. Я оказался на противоположной стороне комнаты, стоя, вместо того, чтобы сидеть, но делал то же самое, что делал несколько минут назад.       Затем песня изменилась, и я заметила, что моя мама осматривала комнату, как будто искала что-то — или кого-то. Её глаза остановились на мне, и она улыбнулась. Оставив Пола, она пошла ко мне. Он улыбнулся и кивнул мне, прежде чем уйти в противоположном направлении.       Я сделал несколько шагов вперед, останавливаясь прямо перед танцполом, чтобы встретиться с ней. Она выглядела иначе, чем обычно. Я имею в виду, да, она была одета для свадьбы: длинное белое платье, элегантно уложенные волосы, но даже помимо этого, она выглядела иначе. Ее глаза, ее улыбку, как она держалась; она как будто плыла, светясь от радости и Любови. — Пойдем, — сказала она, дойдя до меня; схватила меня за руку и потащила в направлении, где они с Полом стояли минутой раньше, — Потанцуй со мной. О, нет! — Мам, я не думаю, что это лучшая идея, — возразил я, — я не умею танцевать. — И ты думаешь, что я могу? — спросила она, выглядя удивленной.       Несмотря на мои возражения, она притянула меня к себе и начала качаться вместе с музыкой, подобно тому, как она делала, когда я был маленьким и боялся грозы снаружи. — Вот, видишь? — сказала она улыбаясь, — Ты танцуешь! Я усмехнулся, несмотря на себя: — Да, наверное.       Мы молчали минуту, неуклюже покачиваясь под музыку. — Спасибо за это, Перси, — сказала она.       Я сузил глаза в замешательстве. — За что? — За то, что с этим все в порядке, с Полом. — Ох. Пожалуйста.       И прямо там, танцуя с моей мамой, когда она смотрела на меня только с любовью в глазах, все казалось намного лучше.       Впервые за долгое время я не думал о предстоящей войне, или Кроносе, или неизбежном пророчестве, или школе, или монстрах, или Аннабет. Впервые за долгое время всё было хорошо. Я не был нормальным парнем с нормальной подростковой жизнью и нормальными подростковыми увлечениями и друзьями с почти гарантированной длинной жизнью впереди; но на мгновение там, я мог бы быть; я чувствовал, что я был таким.       Именно тогда, в моих руках, миновала буря.       Из-за моей мамы. Моя мама, которая обняла меня и любила с самого начала, хотя я гарантировал ей трудную жизнь. Моя мама, которая годами терпела ужасного, оскорбительного парня, чтобы я был в безопасности. Моя мама, которая любила меня и беспокоилась обо мне, и делала мне блины и синее печенье. Моя мама, которая так много сделала для меня, даже больше, чем я знал. Моя мама, которая наконец-то была счастлива.       И на тот момент это было действительно все, что имело для меня значение. — С тобой все в порядке, правда, Перси? Пообещай мне? — она спросила. Тогда я встретил ее глаза и впервые за долгое время искренне улыбнулся. -Да, — ответил я, — я обещаю.