Давай на спор?

Утро в небольшой, но светлой квартирке в центре Парижа. Что может быть лучше? Горячий кофе с круассанами и любимая мордашка напротив… Не жизнь, а мечта. Только в последние несколько дней, вернее уже почти неделю, эта самая мордашка проводит время завтрака в ванной, выходя оттуда чуть ли не перед самым выходом на работу. — Ну и сколько будет продолжаться наш спор? — Спрашиваю я, не спеша собираясь на репетицию. — Мы же договаривались на неделю. Сегодня последний день. А что, сдаешься? — Локонте с прищуром посмотрел на меня, завязывая на запястье платок. — Ни за что, — уверенно и с вызовом заявил я. *** Неделю назад на одном корпоративе, на котором было выпито много текилы…ладно, очень много текилы, мы стояли с Микеле возле барной стойки и о чем-то болтали. Не помню, как речь зашла о силе воли, но этот итальянец предложил проверить нас. — Слшай… А двай проведем экс-пе-ри-мент… — еле шевелящимся языком пробормотал он. — Кто сможет продержаться неделю без се… — видя мой недоуменный взгляд, Локонте осекся, — без бурной ночи, тот…тот…тот… Тот — настоящий мужик. Признаться, в тот момент я чуть не поперхнулся, но молча протянул ему руку. Мой гений-художник умудрился даже составить на салфетке нечто подобное договору при помощи карандаша для глаз. Так все и началось. В первую ночь мы быстро уснули, а на следующую были с похмелья. Потом становилось сложнее, особенно учитывая то, что итальянец любит вести себя несколько вызывающе… Даже на сцене с Мотом… Не знаю, для чего он это делает… Либо, чтобы побесить меня, либо ему все равно, кого сводить с ума… Стараюсь во время репетиций их совместных песен уходить в гримерку или отвлекаться на разговоры с Ямином или девочками. В такие моменты всегда жду возвращения домой, чтобы поскорей обнять и поцеловать… Но с этим дурацким спором было опасно приближаться к нему, поэтому я смиренно наблюдал и мысленно подгонял время. Оно действительно шло, но очень медленно. Словно человек, блуждающий по пустыне. И конца этому также не было видно. Шли дни, а я все тихо вздыхал, глядя как Локонте, напевая какую-то песню и довольно откровенно проводя языком по губам, красил глаза; как соблазнительно улыбался, бегая по сцене; как провожал меня взглядом, сидя в своей гримерке и наблюдая за движением в коридоре. Его спокойствие меня начинало настораживать, но, поразмыслив, я успокоился. Почти всегда он на виду и из дома никуда не уходит. Нет, не то что бы я сомневался в его верности… Просто такое спокойствие было ему несвойственным… Но ничего, прорвемся. Сегодня был последний день. И благо, что он был весь загружен — нет времени для всяких раздумий и ожиданий. Быстро собравшись, мы отправились на репетицию, где нас прогнали по полной программе. А потом поехали в клуб. Вечером концерт, и совсем незадолго до его начала мне сообщили, что Мот заболел, и пою за него сегодня я. Нужно настроиться. Микеле зашел за пару минут до выхода, обнял сзади и, поцеловав в щеку, сказал, что у меня все получится. В какой-то мере я был даже рад. Не придется смотреть на наглую, самоуверенную и влюбленную…«улыбку» Флорана. Да, я в курсе, что тот по уши влюблен в нашего Моцарта и ждет не дождется, когда я хоть немного отступлю. Несколько песен, и время Вивра. Тяжелая песня, особенно если петь ее не на концерте, а в самом мюзикле. Волна эмоций пробирает до дрожи. Локонте всегда плачет на этой песне. Сегодняшний день слишком тяжелый. В идеале мне бы до самого вечера не видеть Локонте, но, «спасибо» Моту, который умудрился заболеть именно сегодня. Просто буду меньше смотреть на Него… Однако уже после первого куплета все пошло не так. Боже, зачем он все время смотрит в мою сторону? Я стараюсь перевести взгляд в толпу или куда-то дальше, закрываю глаза, но все равно вижу все, что он делает. Второй куплет, и Микеле не спеша двигается в такт музыке. Я один замечаю эти движения бедрами? Локонте, что ты делаешь… Укоризненно смотрю на него, продолжая петь, а тот улыбается в ответ. Ну твою ж… Снова отвлекаюсь на фанатов, пытаясь переключить внимание только на музыку. Второй припев, и этот…итальянский неугомонный блондин седлает микрофонную стойку. Конечно, давай, изнасилуй ее на глазах у всех… Но по-прежнему стараюсь делать вид, что абсолютно его не вижу, но ведь такое не может длится всю песню. Между исполнителями должен быть зрительный контакт. И он появляется, когда Локонте прижал стойку… Мой взгляд невольно опустился непозволительно низко, а Микеле снова улыбнулся. Ты прекрасный актер, черт возьми. Рискованный актер. Нельзя разыгрывать такой спектакль перед сотнями людей, но его это не волнует, и он продолжает медленно двигаться, качая бедрами. Даже не плачет. Похоже, спор его все-таки здорово волнует. Не знаю, что бы еще он придумал, если бы не выход Эстель. Пожалуй, впервые я был так рад ей. Итальянец сильно накалил обстановку, и кому-то необходимо было ее разрядить. Мое напряжение девушка заметила, бросив на меня беспокойный и внимательный взгляд. После концерта мы поехали на небольшую вечеринку, пообщались с гостями, известными людьми. Я все поглядывал на часы, подгоняя стрелки к пол одиннадцатому. Потом мы уехали. Хоть день был и непростой, и мы порядком устали, Локонте спать не торопился, отправившись на кухню и налив себе кофе. Я затылком чувствовал, как он улыбается, слыша, как я хожу по комнате. Хорошо, что не видел, как я каждую минуту смотрел на часы. Двенадцать! К черту запреты и споры! Я подошел сзади, аккуратно забирая чашку и отставляя ее подальше, и поцеловал его в шею. Такой родной, такой близкий… Как же я скучал… Какие же мы дураки, что потратили столько времени впустую из-за своих глупостей. Не прерывая поцелуев, мы ушли в спальню. Впрочем, наверное, стоило ждать целой недели ради такого… Микеле был божественен, а когда мы приходили в себя. Он вдруг заговорил. — Вы проиграли, мсье. — С чего бы? Полночь. Я все рассчитал. — Твои часы опаздывают на несколько минут… — со сдержанной, но очень хитрой улыбкой ответил он, глядя в потолок, а я был готов задушить этого наглого притягательного и такого любимого итальянца.