Несносный

      До чего же странно получается: пока мечта остаётся мечтой, она приятна и желанна, а когда она воплощается в жизнь, то очень скоро теряет свои краски, оставляя на прощание мимолётный фейерверк счастья, а после только рыхлый осадок разочарования. Америка мечтал о развале Империи Зла чуть ли не всю жизнь (на самом деле всего-то лет сорок), но смерть Ивана он не предполагал. Не думал, что РСФСР так плотно сольётся со всем Советским союзом и исчезнет вместе с ним. Удовлетворение от заслуженной победы быстро улетучилось.       Ненормально, неправильно, извращённо, в конце концов, скучать по заклятому врагу, но Альфред ничего не мог с собой поделать. Мир не перестал кишить интересными вещами, небо не рухнуло на землю, у Соединённых Штатов оставалось ещё множество разных важных дел и задач, но пустота настойчиво и неумолимо сосала где-то в груди. Или в желудке. Но заесть эту пустоту, забыть, никак не получалось. Встречи и договоры, тайные и явные, с бывшими странами Советского союза, лица которых Америка даже не запоминал, только нагоняли скуку и тоску. То самое непереводимое русское чувство, завезённое когда-то одним писателем-иммигрантом. Как же его звали? …Набоков, точно. Неожиданно вокруг стало всплывать много русских вещей. Билет древней, как великая депрессия, авиакомпании Сикорского; NASA, единственный соперник советских покорителей космоса; дурацкие боевики; песни. То и дело в голове заедал опостылевший «Wind of change», долгожданный ветер перемен. Честно говоря, всё это начинало бесить.       Разумеется, все эти заморочки не стоили даже самого дешёвого психоаналитика. Ни сам Альфред, ни его жизнь почти нисколько не изменились. Наоборот, одной глобальной проблемой стало меньше. А жизнь как будто окончательно стала пластмассовой. Яркой, кричащей, весёлой, богатой на новинки, и со всем этим в ней зияла дыра, на месте которого раньше был огромный кусок, впоследствии вырванный. Своими же руками.       Ну и прекрасно. Америка умел забывать. Пожалуй, это он умел лучше всех в мире.       И всё-таки интересно, в кого переродится Советский союз? В своих мастерах переворотов и революций Альфред не сомневался, но таил тёмную надежду на то, что единственный возлюбленный враг не сдастся. . . . . . .       Америка встречала первого российского президента. Под гул турбин и шум аэропорта звучали все положенные приветствия делегации иностранных гостей. Загородная резиденция президента готовилась к проведению переговоров глав крупнейших стран. Назревало событие исторического масштаба — завершение Холодной войны. Но внимание Альфреда привлекал не обмен любезностями у трапа, а маленький мальчик в том самом шарфе. В таком же в 89-м с тем же Ельцином прилетал Советский союз. Помнится, тогда его самого и его протеже многое из увиденного поражало, а Америка тогда гордился своей очередной маленькой победой. Он не придавал тогда большого значения застывшей в глазах Ивана грусти. А с недавних пор память всё чаще подкидывает ему образ печальной улыбки умирающего, от которой становится не по себе. Наверное, уже тогда он предчувствовал предательство и грядущий развал. А может, ему просто было досадно и обидно за самого себя? Совершенно не важно, однако непонятно откуда выползало чувство вины. Хорошо, его на какое-то время получалось задавить, и сожаления отступали до ближайшей бессонницы.       Сейчас же перед Америкой стоял взъерошенный и растерянный мальчишка, недоверчиво уткнувший руки в карманы серых брюк. Костюмчик был сшит не по нему и висел на тощем тельце как на вешалке. На болезненно бледном лице особенно выделялись насыщенно синие с лиловым отливом пытливые глаза без тени страха во взгляде. Неужели это недоразумение заменит Советский союз? Не то чтобы Америка этого не ожидал, просто не мог до конца поверить. Шло внутреннее отторжение, Альфред совершенно не видел в тщедушном мальчике интересного соперника.       «Завершу начатое», — равнодушно подумал Джонс, дежурно-ослепительно улыбнувшись гостям, — «Расположу его к себе, и — вуаля! — в моём распоряжении ещё одна послушная сфера влияния. Скукотища. Хотя, когда он подрастёт, с ним наверняка можно будет развлечься, вспомнить старые добрые времена. О-у да, было бы классно… Боже мой, о чём я только думаю». Странам выделили отдельную машину, и, оставшись на задних сидениях с юной страной наедине, Альфред присмотрелся к мальчишке повнимательней. Тот плотно прильнул к окну и жадно впитывал через стекло новый мир, приоткрыв от удивления рот. Другие машины, другие дороги, другие дома, другие люди. Практически новорождённому воплощению всё в новинку, вспомнить себя сразу ни у кого не получается, нужно время.  — Что, нравится? — Альфред не удержался от вопроса и от улыбки. Ваня обернулся и горячо закивал.  — Здесь всё такое интересное! — выпалил он, а потом опомнился, что говорит с взрослой серьёзной страной, смутился и тут же сел ровно, вопросительно глянул исподлобья, как будто Ал его будет одёргивать. У американца же оттаяло сердце. «Какой же он милаха», — подумал он, — «не то что раньше». А ещё он в полной мере осознал, что получил шанс начать всё с чистого листа, но теперь старшим будет Америка. Он сможет обучить Россию всему, чему захочет, они могут сблизиться как никогда раньше. Ну, а что? Не всё одному Англии надуваться от важности. Америка тоже может нести свет знаний. Не за бесплатно, конечно, но всё-таки.       О том, что успехи в воспитании у родителя были так себе, Альфред благополучно выкинул из головы.  — Не парься ты так. Хочешь, мы оставим скучных дяденек перетирать все дела без нас, а мы найдём себе занятие поинтереснее? Мальчик очаровательно распахнул свои глазищи, не веря в своё счастье.  — А так разве можно?  — Со мной всё можно, — Ал подмигнул, доставая из кармана пиджака сотовый, при виде которого глаза у России разгорелись с новой силой, набрал номер. После гудков начал обо всём договариваться. Воображение уже рисовало планы походов по кафе и магазинам, без луна-парка точно никуда нельзя, и венчал всё целый вечер фильмов и игр. Он сам давно хотел так отдохнуть, но одному было не в кайф, а ни с Метью, ни со штатами собраться всё никак не выходило.       День обещал быть идиллически беззаботным и весёлым. Скучная рутина отступала, а большего пока и не нужно. . . . . . .       М-да, от рутины Альфред определённо отвлёкся. Правда, совсем не так, как планировал. Кто ж знал, что синеглазый наивный ангелочек окажется ходячей катастрофой. Ах да, это же Россия, как Америка мог забыть такой важный момент.       Начиналось всё очень даже мило. Они заехали приодеться, и потом походили на двух братьев в похожих синих куртках, джинсах и былых кроссовках. Оба наелись мороженного, разговорились. Но на моменте знакомства с неизведанным миром торговых центров что-то пошло не так. Уж больно северной державе приглянулись двери. Его вообще было просто осчастливить, одним магическим движением заставив разъехаться «чудесные» автоматические двери. И двери вертушки обрадовали малыша не меньше. Настолько, что он в них завертелся. Не трудно догадаться, дверь переклинило.       Ладно, Ваня повёл себя тихо, даже разумно по сравнению с персоналом, устроившим целое светопреставление и Армагеддон местного масштаба. Мальчик начал метко язвить только минут через десять своего заточения, надо признать, уморительно. Слава Богу, понимал его только Альфред, потому что Иван пока не умел хорошо разговаривать по-английски, тем более по-американски.       Никакой трагедии в итоге не случилось, мальчика высвободили, но это было только начало «веселья».       Кто бы сомневался, дальше Ваня потерялся. Но для засмотревшегося на новую приставку от «Playstation» Альфреда это стало настоящей неожиданностью. Он свято верил, что малой разделил его чувства и точно также залип у витрины. Он не учёл, что Россия не знал не то что новых, но и старых приставок, поэтому нашёл предмет для залипания гораздо интереснее. Вот так страны потеряли друг друга. Обнаружив потерю, Альфред первым делом высказал миру своё сочное, но банальное «Fac*n sh*t» и помчался искать потеряшку в ближайших окрестностях. Ребёнок как сквозь землю провалился. Не помог и призыв найтись по громкой связи. Опять же, простояв у стойки администратора десять минут, Ал вспомнил, что по-английски несносный мальчишка не понимает. Тогда он поставил на уши весь, мать его, торговый центр. Организованные им отряды неравнодушных доблестных граждан прочесали все этажи и все закоулки, но и тогда мальчика нигде не нашлось. И если до этого американец злился, обещая про себя устроить щенку «весёлую жизнь», то после его прошиб холодный пот. Ведь это он не уследил, и по его вине, по сути, маленький ребёнок остался совсем один в чужом огромном городе без знания языка. Так и до международного скандала недалеко.       Хотя на самом деле нет. Воплощения для большой публики секрет, да и замять всё будет не проблема, но просто… Тупо как-то получается. И совсем не круто. Альфред же обещал, что сводит луна-парк и покажет город с колеса обозрения, и вообще много чего пообещал. С тяжёлым сердцем он вызвал полицейских и заявил о пропаже. Выходя на шумные улицы, Ал забыл поймать такси и брёл по тротуару, пытаясь отогнать неприятные предчувствия. Сколько бы он ни оправдывал себя, ни убеждал, что на полицию можно надеяться, и что на Россию ему по большому счёту плевать, тяжесть с плеч никуда не собиралась уходить.       Прошло некоторое время. Как вдруг до слуха издалека донёсся смутно знакомый голос. Альфред прислушался, и, почуяв неладное, поспешил на звуки, кои оказались какой-то русской народной песней. Пропавший Ваня пел её до того задорно и весело, что у американца свело зубы. И правое нижнее веко задёргалось, ага. Самое главное, мелкий наглец кинул под ноги кепочку, и в ней уже скопилась приличная сумма мелочи. Купюр тоже. Точно также перед маленьким спекулянтом скопилась небольшая группа слушателей. Все от души веселись.       Незаметно, совсем как свои спецслужбы, Америка миновал толпу и подобрался к России сзади, под недоумённые возгласы схватил его за шкирку и чуть ли не сквозь зубы, но с вежливой улыбкой пояснил: — Извините, что прерываю, господа, но мне нужно кое-что обсудить с этим юным джентльменом.       Не обращая внимания на возмущения и протесты, Альфред потащил мальчика в сторону от любопытных взглядов, тот едва успел вывернуться и захватить свой скромный заработок. Оттащив его на приличное расстояние, Ал встряхнул федерацию и резким движение повернул к себе. — Ну и как это понимать?! Ваня и глазом не моргнул.  — Я тебя не нашёл, стал ждать на одном месте, чтобы не потеряться. А потом приглядел два хороших подарка для сестёр и подумал: а что я буду без дела стоять? Вот и решил заработать. У тебя свободная страна, петь не запрещено, я и начал. Только в вашем универмаге было неудобно, пришлось выйти. Вот. Америка не знал, гневаться ему или смеяться. В конечном итоге он растрогался. — Чел, ты мог просто попросить меня. — Ты шлялся непонятно где, — Ваня недовольно насупился, отводя взгляд в сторону, и — о, чёрт — до чего это мило. — И я сам могу о себе позаботиться. Я страна, а не ребёнок.       В парк развлечений они таки сходили. Но это не значит, что Россия не свёл Америку с ума. На это раз оружием в их борьбе между собой стали вопросы и непредсказуемые выходки с русской стороны и выдержанное чувство юмора в купе с мастерством заговаривать зубы от русских выходок пострадавшим с американской стороны. Чего только стоил спор о том, стащит Иван или не стащит плюшевого медведя из тира только потому, что может. И паршивец таки стащил. Совершенно незаметно. Альфред подумал и решил, что ему это скорее нравиться, чем нет.       Был уже глубокий вечер, когда они, опустошённые весельем, завалились в квартиру к Джонсу. Им строго полагалось заваливаться в Кемп-Девид и спать там, но им было абсолютно всё равно. Только марафон мультфильмов омрачился лихорадкой. Ваня разрывался надрывным кашлем и слёг с высокой температурой. Недуг давал о себе знать ещё днём, но, оставшись без внимания, вечером брал своё. У России не ладились дела в доме. Откровенно говоря, всё было просто ужасно. Все знали и прекрасно понимали, по чьей вине. Но до чего странно — обоим в это вечер было всё равно. Ваня не осуждал, а Ал почти всю ночь менял ему компрессы.       Позже, когда пройдёт конференция и русские улетят обратно, Америка признает, что воспитывать — не его. Попыток этого делать, конечно, не оставит. Ещё он ужаснётся тому, в какой всеобъемлющей лжи живут люди. Разумеется, ничего не изменится.       Разве что мировые собрания, саммиты и конференции станут несколько интереснее с серьёзной страной-ребёнком, сводящей весь мир с ума своими выходками и заявлениями вопреки болезням и лихорадкам. Долгие годы её никто не будет воспринимать всерьёз… . . . . . . — Альфред, сам посуди, это же смешно. Как какие-то хакеры из страны третьего мира, — Россия иронично всплеснул руками, — могли стать угрозой для сверхдержавы с лучшими спецслужбами в мире.  — Сноудена эти лучшие спецслужбы всё равно упустили, — тихо заметил Италия Венециано. А что ему? У него Германия под боком. — К тому же, нет никаких правдоподобных доказательств, что это именно мои хакеры. Взломать почту твоей ненаглядной старушки могли хоть китайцы, хоть террористы, да даже индийцы — не стоит их недооценивать. — А я думал, мы друзья, Ваня, — где-то в стороне обиделся Китай. — Друзья должны помогать друг другу, а не палить. –Не уклоняйся от ответственности! — казалось, Америка не замечал сторонних комментариев, — Все знают, что хакеров спонсировал Кремль. По его вине дискредитировались выборы и ко власти пришёл Трамп. –Мой драгоценный друг, ты хоть сам-то в это веришь? Поддержка провокационных вбросов прессы тебя до добра не доведёт. — Просто Россия мстит за Ельцина, — мрачно вставил свои пять марок Людвиг. Знали бы вы, как ему надоело вечно быть крайним между молотом Америкой и Россией-наковальней. — Я? Мщу? Да больно нужно. Америка сам прекрасно за всё себе мстит. Если угодно, ему мстит само мироздание, — Россия театрально возвёл руки к небу-потолку, а после вкрадчиво продолжил, — ибо, как гласит народная мудрость, что посеешь, то и пожнёшь. — При чём тут это?! Раша, ты опять меняешь тему и уходишь от вопроса, — Альфред прекрасно осознавал, что неправ, но терять лицо и менять свою позицию не имел права. — Действительно, давайте мы это в сотый раз обсудим, ведь мы так мало говорили об этой проблеме, — а это уже Англия. — Мои выборы гораздо интереснее американских, — справедливо заметил обделённый вниманием Франция. Одним словом, дебаты шли своим чередом.       Россия за двадцать с лишним лет возмужал, окреп в плечах и в нём стали угадываться — кто бы мог подумать — замашки из прошлой жизни. Из позапрошлой и позапозапрошлой жизней тоже. Он долго казался подростком: длинным, нескладным, болезненным, кидающимся из одной крайности в другую. Он дерзил со связанными руками несмотря на все комплексы, движимый юношеским максимализмом и останавливаемый печальной действительностью. Он попробовал близкие отношения с Америкой. Они оба обожглись, но им понравилось. Их странные перчённые отношения длятся до сих пор. Больше как людей, нежели стран, но так даже лучше. Они похожи друг на друга и не подходят друг другу. Колются шипами во имя национальной безопасности, нежеланием враждовать залечивают раны.       Выходя с собрания, Альфред замечает Ивана. Он стоит на парапете, опоясывающем ратушу, и вдохновенно читает стихи. С ним такое бывает. Взбредёт что-то в голову, и на свет рождается очередное чудачество. Удивительно, но его слушали, а случайные прохожие ненадолго замедляли шаг.       Альфред подошёл ближе и смог услышать последние строчки. — …Никогда, никогда ни о чём не жалейте, Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви. Пусть другой гениально играет на флейте…       Тут Россия неожиданно бросил на Америку снисходительно-насмешливый взгляд. — …Но ещё гениальнее Сыграем мы!       До чего же он всё-таки несносный двадцатилетний мальчишка. Федерация с многовековой историей в прошлых жизнях. Как раз под стать другому такому же несносному мальчишке.       Чего греха таить, они друг друга стоят. Примечания Билет древней, как великая депрессия, авиакомпании Сикорского - да, была и такая. Получила фамилию основателя, авиаконструктора и изобретателя, конструировавшего самолёты ещё при Российской империи, но после революции перебравшегося в США. «Wind of change», долгожданный ветер перемен - знаменитая песня Scorpions, посвященная перестройке в СССР и окончанию холодной войны. Назревало событие исторического масштаба — завершение Холодной войны - 31 января-1 февраля 1992 года Борис Ельцин впервые посетил США в ранге президента Российской Федерации. В Кэмп-Дэвиде прошел саммит с участием российского лидера и американского президента Джорджа Буша-старшего. Стороны обсудили проблемы распада СССР, договорились продолжать процесс сокращения стратегических ядерных вооружений, сотрудничать в области торговли оружием, сфере нераспространения оружия массового уничтожения (ОМУ) и пр. Никогда, никогда ни о чём не жалейте... - отрывок из жизнеутверждающего стихотворения Андрея Дементьева, немного Ваней переделанный. Разговор о политически-наболевшем, думаю, разъяснять не нужно )