Heartwarming

      Объятия Дженни — редкие, порывистые — всегда, несомненно, искренние. Руки её обвивают привычно шею, сцепляясь в замок пальцами, а тело почти (лишь почти) прижимается к чужому. Дыхание её чувствуется на коже, принося с собой приятные стаи убегающих врассыпную мурашек.       Объятия Дженни без умысла. Они, бесспорно, приятные и без толики фальши.       Но не греют.       Объятия Дженни дружеские, и Чеён точно знает — всегда будут такими. Не сотрёшь и не изменишь, не получишь насильно — чувства Дженни не то, что подвластно ей.       Это всегда больно и от раза к разу легче не становится. Дженни всё ещё кладёт руки ей на плечи изредка — осторожно — и улыбается мило, бесхитростно. Улыбается по-дружески.       Чеён случайно видит, как в пустом классе, забравшись на одну из парт, целуются Лиса и Джису. Это неловко и смущает. А ещё картинками в глазах после: губы Лисы, касающиеся губ Джису напористо так, и руки на чужой талии, лежащие так правильно и совсем не по-дружески. Чеён стыдно, но и хочется тоже. Чтобы вот также. Чтобы тепло.       На своё восемнадцатилетие Дженни пьёт не впервые, но впервые так много. Ей весело, и она даже танцует на столе, распевая песенки какой-то топовой попсовой группы. Она долго предлагает Чеён тоже, суёт под нос заполненный по самые края стакан, и в конце концов та сдаётся. Только вот она — впервые.       На улице ещё темно, но чувствуется, что время к четырём и скоро светает. С первого этажа уже не слышится разнобойных пьяных голосов и шума музыки. Кровать Дженни большая и удобная, но они всё равно обнимаются, прижимаясь друг к другу. Чеён теребит в руках бляшки на её — хотя она сомневается, что именно её — кожаной куртке и устраивается под боком. Это кажется таким правильным.       Дженни рассказывает что-то несвязное, запинается и еле языком ворочает. Смеётся.       У Чеён в глазах яркие цветастые блики - и вовсе не из-за маленького диско-шара, разбрасывающего по комнате разноцветные лучи.       Её собственное солнце обжигающе горячее, и Чеён все тянется и тянется ближе, ещё. Почему же её не греет? Ей очень, до ноющего под ребрами, хочется его тепла. Хочется так сильно, что затуманенному разуму уже не страшно. Не страшно, что оттолкнут. Не страшно обжечься. И даже сгореть до пепельной крошки в руках своего персонального солнца не страшно.       Чеён кладёт свои ледяные ладони на её щеки, смотрит с секунду и целует стремительно, не давая шанса сомнениям, уже успевшим за несколько лет изрядно погрызть её изнутри.       Губы Дженни — пожар. Но тот не задевает Чеён и кончиками языков своего пламени. Не даёт того так необходимого жара. Лишь на жалкое мгновение мимолётными искрами касается её тепло. Пока руки Дженни не ложатся ей на плечи и не отстраняют мягко.       Дженни улыбается, но только губами и как-то натянуто. В глазах у неё — чистый лёд, так противоречащий пламени, казалось бы, исходящему от неё самой. Она ничего не говорит и только прижимает обратно к своей груди и перебирает руками её волосы, засыпая. Чеён не может. Сомнения выползают из своих берлог и жестоко вцепляются побольнее в неё зубами с сожалениями на пару.       Дженни ничего не говорит о произошедшем и на утро. Только жалуется на головную боль и что не помнит ничего. Чеён от этого и легче, и нет.       А через несколько дней у Дженни появляется парень.       Она всё ещё смотрит на неё дружелюбно и корчит рожицы. Всё ещё хватает невпопад за руки и обнимает — короче, реже. Холодно.       Чеён и Дженни всё ещё лучшие подруги. У них неизменные прогулки по выходным и переписки в какао ежедневно, те же разделённые напополам секреты и булочки в столовой. Они всё ещё собираются поступить в один университет и снимать вместе квартиру. Ничего не меняется.       Меняются лишь парни Дженни, редко задерживаясь и на пару недель. Чеён кажется, что Дженни никогда не была серьёзной. Они сменяются, как проплывающие мимо набережной корабли, и не один не останавливается, не находит дна, чтоб зацепиться якорю. Но каждый раз, уходя, оставляют шрамы — маленькие, тонкие, но щиплющие.       Чеён знает, что ей больно.       Дженни снова утыкается ей в плечо. Забирает тепло Чеён, чтобы залечиться, чтобы убрать уродливые порезы, оставленные очередным бойфрэндом, из числа тех, кого Чеён точно не назовёт хорошими. Дженни не плачет, просто молча сидит так, пряча лицо в изгибе её шеи. Чеён может услышать, как бьётся её сердце.       Но в этот раз Дженни, отстранившись, не улыбается и не предлагает ей наесться сладостей и посмотреть что-нибудь веселое. Дженни смотрит на неё. Устало так, замучено. Она берет её за руки и наклоняется ближе, слишком близко, что бы это можно было считать «нормальным». Чеён даже чувствует её дыхание на своей коже. Тёплое, но не греющее.         — Это чувство… Ни один из них не смог дать мне ощутить его, — тихо говорит она, смотря на их руки, и переплетает медленно свои пальцы с пальцами Чеён, выдыхая и прикрывая глаза. — Так тепло.       Она сокращает расстояние между ними и целует Чеён сначала мягко, затем напористо и уверенно, сжимая пальцы крепче.       Чеён чувствует, как внутри неё, подобно вспышкам, распускаются огненные цветы. Они согревают её, казалось бы, замёрзшее совсем сердце. Руки Дженни горячие, а губы - ещё жарче, они забирают из головы Чеён все мысли.       Ей тепло.       Так, как никогда раньше.