***
Это было обычное воскресенье. Время уже перевалило за полдень, и стрелки часов плавно перемещались по направлению к времени традиционного английского чаепития. Шерлок, вытянув ноги вперёд, со скучающим видом сидел в своём излюбленном кресле и наблюдал за тем, как Джон суетился у зеркала, подбирая наряд, а затем в который раз бежал на кухню к миссис Хадсон узнать о сочетании очередного галстука с костюмом. — Скучно, — как всегда, ни к кому не обращаясь, произнёс Холмс. — Слишком скучно... Шерлок посмотрел перед собой, раздумывая, чем бы ему заняться, как в эту же секунду на тумбочке, словно уловив его мысли о скуке, завибрировал мобильник Холмса, — очередная смс от Мориарти. Очередная его игра. Шерлок закатил глаза, в который раз подумав, что соглашаться на секс с этим психом было не такой уж хорошей затеей. Теперь Джеймс не желал так просто оставлять его в покое, то и дело присылая ему сообщения с загадками, единственным условием которых было доставить ответ в рамках указанного времени. Иначе — а Холмс не сомневался в серьёзности намерений Мориарти — половина Лондона взлетит на воздух, будут раскрыты секреты уровня национальной безопасности или просто друг за другом будут умирать близкие Шерлоку люди. Просто так. Ради забавы. Но всё же эти игры хоть как-то разбавляли вселенскую скуку, преследующую Холмса днём и ночью. Даже не глядя на клавиатуру, он быстро напечатал ответ, отложил сотовый и снова взглянул на Ватсона. Шерлок, сощурившись, взялся анализировать его поведение. Придирчиво осмотрев себя в зеркало, Джон бегло покосился на друга, затем поправил манжеты на рубашке и снова направился в свою комнату, оттуда послышались очередная возня, стук дверцы шкафа, и спустился Джон уже в своей чёрной в мелкую клетку рубашке. Подумав с минуту и повертевшись перед миссис Хадсон, Джон, сбросив с плеча несуществующие пылинки, ещё раз подошёл к зеркалу и, наконец удовлетворившись результатом, одёрнул манжеты, набросил пиджак. По правде говоря, Холмса уже порядком достали эти вечные пассии его сожителя и то, как он по несколько часов маячит туда-сюда в сборах на встречу с ней. Что раздражало ещё больше, так это тот факт, что, как бы Шерлок ни пытался переубедить себя, к Джону он испытывал далеко не дружеские чувства. И даже думал о том, как бы подсунуть ему афродизиак, а затем воспользоваться ситуацией, доказав тем самым, что Ватсона могут привлекать не только девушки. Однако это были всего лишь мысли. На деле Холмс оставался просто сторонним наблюдателем. Его удивляло также, что Майкрофт до сих пор не догадался о нездоровом интересе своего брата к Джону. Или же просто решил проигнорировать этот факт, сочтя его и так слишком очевидным. Как бы там ни было, пока Майкрофт молчал, Шерлока это не беспокоило. Ещё минута наблюдений дала понять, что Ватсон уже порядком нервничает из-за постоянных взглядов Холмса в его сторону, хоть и старается этого не показывать. Да и в целом ведёт себя довольно скованно, словно пытается что-то скрыть. И скрыть именно от Шерлока: он часто говорит о свиданиях с миссис Хадсон, а с Холмсом старается этой темы избегать, хотя обычно говорит с ним открыто, доверительно. Джон раскован, когда уверен, что за ним никто не наблюдает из своих. Шерлок вспомнил, что Ватсон, вернувшись вчера поздно вечером от своей «возлюбленной», вёл себя довольно непринуждённо, улыбался и даже что-то насвистывал себе под нос, поднимаясь по лестнице. Он не знал, что Холмс ещё не спит, а что-то изучает в своём микроскопе, и даже застыл слегка в ступоре, когда увидел его, сидящего за столом на кухне. Тогда Шерлок не придал этому значения, увлёкшись расследованием, зато теперь все осколки собирались в довольно чёткое изображение: у Холмса был шанс. Джона привлекают мужчины. И сегодняшнее свидание у него тоже планировалось отнюдь не с девушкой. Шерлок мысленно назвал себя идиотом за то, что не принял во внимание эти, казалось бы, мелочи в поведении Ватсона, что с лёгкостью помогли бы вычислить его ориентацию ещё в первые минуты знакомства. Тогда Холмс почему-то сразу отбросил подобный вариант развития событий, решив даже его не рассматривать. А теперь ему не давало покоя чувство, что он допустил оплошность и не воспользовался возможностью, которая находилась буквально у него под носом. — Кто он? — Шерлок поднял быстро глаза на замершего вмиг Джона. Ватсон осторожно опустил чашку с чаем и обернулся к своему соседу, бесстрастному, снова уткнувшемуся в свой телефон. Опять что-то набирает, опять разгадывает очередную загадку. Ватсон откашлялся и отмер, строго глянув на Холмса. — О чём ты? — Не пытайся казаться идиотом, — махнул рукой Шерлок, на секунду отвлекаясь от своих сообщений. — У тебя появился парень, — растягивая последнее слово по гласным, произнёс Холмс. — Ты опять приходишь поздно. Вчера вернулся за полночь. Запах еды и капля соуса — был в ресторане, снова надел свой костюм. Из этого следует, что в месте, где ты ужинал, был дресс-код. Значит, ресторан дорогой. Но в запахе еды остался крепкий мускус — это состав мужских парфюмов. Долго держится — хозяину не всё равно, какие использовать запахи. — С чего ты вообще?.. — хотел было прервать его Джон, уже опёршись о кресло и даже обиженно-нахмуренно прожигая взглядом друга, но Холмс не позволил себя прервать, только скользнул взглядом по выглаженной рубашке Ватсона, по его сжатым губам и побелевшим костяшкам пальцев на обивке кресла. — Твоя реакция говорит сама за себя, но я не закончил. — Шерлок даже отложил телефон, понимая, что это ему куда интереснее очередной загадки Мориарти. Ту он снова отгадал. А Джон... Джон всегда его удивляет. И снова. Он ошибся в своих расчётах? Неужели? Такого же не бывает. — Твой ворот. На рубашке был разорван ворот. С такой силой женщины не действуют даже в порыве страсти. Также засосы. — Джон широко распахнул глаза и дёрнулся, желая закрыть алый след на своей шее, но Шерлок лишь усмехнулся. — С другой стороны, — бесстрастно произнёс он и улыбнулся уголками губ, — твои бывшие девушки не оставляли следов, а по месту засоса могу сказать, что твой партнёр был позади тебя и выше на полголовы. Это мужчина. Сильнее тебя. Секс вчера у вас был. Ты хромаешь, но психосоматическая боль здесь ни при чем. Шерлок замолчал. Он смотрел на Джона и ждал, хотя и мог догадаться о его реакции (Ватсон тяжело дышал, сощурив глаза): он был в гневе. — Так кто он? — Шерлок снова взялся за телефон и внимательно прочитал очередную загадку, нахмурился и в следующую секунду начал набирать ответ, при этом не забывая бросать заинтересованные взгляды на Джона. — Это тебя не должно волновать, — чуть ли не прошипел Ватсон, отталкиваясь от кресла и собираясь снова скрыться за чашкой остывающего чая. Шерлок, слишком заинтригованный ответом Ватсона, хмуро засопел и даже вконец отложил телефон. Что-то было не так? — Вы познакомились недавно, недели две-три назад. Возможно, на твоей работе. — Шерлок нахмурился, тем самым в очередной раз выказывая своё отношение к «хобби» Джона. — Ты стал чаще смотреть в телефон с того времени. Первый секс — неделю назад. Ты тогда начал вести себя более осторожно, значит, занимаешь пассивное место в постели. Вчерашняя встреча... — Замолчи, — прошептал Джон, со звоном опустив чашку, из-за чего блюдце рядом подпрыгнуло и застучало по столу. Ватсон хлопком накрыл его ладонью. — Прекрати. — Тебе он не подходит, — через несколько быстрых судорожных вздохов Джона произнёс Шерлок, будто говорил о том, что произошло сегодня с миссис Хадсон — безэмоционально, отстранённо. Ватсон не выдержал. И не слова задели его, а тон, каким Холмс это сказал. Будто его это вообще должно волновать! — Тебя это не касается, — холодно ответил Джон. Он развернулся к Шерлоку, строго глянул на него и сжал пальцы в кулаки, потому что его начинало трясти от злости. — Не тебе решать, кто мне подходит, а кто нет! Ты... — Джон тряхнул головой и глубоко вздохнул. — Какого чёрта, Шерлок? Ты моих девушек не замечаешь, а здесь вдруг заинтересовался, кто он? Не смей, Шерлок. Не. Смей! — Джон ткнул в него пальцем, но тут же осёкся под, как всегда, сосредоточенным взглядом Холмса, сжал губы и отвернулся, едва сдерживаясь, чтобы не начать очередную их ссору. Шерлок его анализирует! Снова! Если это продлится ещё немного, он просто не выдержит. — Мне хорошо с ним. Спокойно в кои-то веки. Поэтому иди к чёрту, Шерлок. Джон схватил куртку с крючка, Шерлок услышал его шаги по лестнице, хлопок входной двери и звук затормозившей машины за окном, но сам двинуться не смог, лишь смотрел в то же место, где всего секунду назад был Ватсон. Он ожидал этой реакции? Он знал, что Джон скажет? Шерлок сглотнул, взял медленно телефон в руки, посмотрел на загоревшийся экран, где высвечивалось новое сообщение от Мориарти. Чего он хотел добиться, начиная этот разговор? Ведь он и так знает все ответы на свои вопросы. Холмс тряхнул головой и поднялся на ноги. Ответы. На самом деле он хотел увериться, что ошибся. Шерлок сорвал пальто с крючка в коридоре. Миссис Хадсон как раз в это время хотела что-то спросить, вышла из своей квартиры, но ей ответом был лишь слишком громкий хлопок двери. Шерлок ушёл к Мориарти, хоть они и не договаривались сегодня встретиться. Чувства — слабое место в идеально выстроенных чертогах. Он хотел их выжечь. Или хотя бы забыть.***
Дверь открылась после первого звонка — и на пороге показался Мориарти, облачённый в неизменный атласный халат. Увидев на пороге Шерлока, он, казалось, нисколько не удивился, а лишь смерил Холмса взглядом, и уголки его губ поползли вверх в гаденькой, едкой ухмылке. — Скучно... Скучно... Как же скучно, Шерлок, — пафосно протянул Джеймс, растягивая слова в своей привычной манере и оглядывая Холмса с ног до головы голодным, довольным взглядом. — Ты такой предсказуемый. Неужто снова поругался со своей собачонкой и прибежал плакаться, мм? — Мориарти сделал шаг, подойдя к Холмсу почти плотную, выдыхая слова ему в губы. — Не менее предсказуемый, чем ты, — спокойно ответил Шерлок, даже не шелохнувшись и пристально глядя Джеймсу в глаза. — Даже идиоту понятно, что ты ждал моего визита. Только что из душа, уже перевалило за полдень, а ты только в халате и пижамных штанах. Охрану отпустил, по крайней мере, в ближайших квартирах никого нет. А ведь это ты не любишь сдерживаться. Джеймс лишь хмыкнул, словно и этот ответ Холмса он заранее просчитал. Мориарти безумно, зловеще оскалился и сделал ещё один шаг к Шерлоку, прижимаясь к его груди и глядя на плотно сжатые губы, а взгляд немигающий, голодный, устрашающий. Холмсу бы испугаться, но он слишком часто видел этот взгляд. — А ты играешь с огнём, — все так же пафосно произнёс Джеймс, с вызовом глядя на Шерлока. — Я вижу, ты слишком любишь рисковать. Сам бросаешься в логово к врагу, да ещё поругавшись со своим дорогим щеночком. Неужто сантименты затмили столь ясный ум, что ты ищешь очередного свидания со смертью? — Мориарти продолжал язвительно улыбаться, непрерывно глядя на внешне абсолютно безэмоционального Холмса, и лишь зрачки иногда бегали из стороны в сторону от предвкушения азарта. Ведь Джеймс, как никто другой, знал, что визит гениальнейшего детектива всех времён и народов, особенно внезапный, точно не может быть абсолютно скучным и предсказуемым. Порой даже самому Мориарти приходилось напрягать мозги, чтобы понять, что происходит в голове у этого вечно холодного и нелюдимого социопата. — Как я уже сказал, ты предсказуем, Джеймс, — ровным тоном произнёс Шерлок, а затем едва заметным движением потянулся к халату Мориарти, доставая из его кармана пистолет; в то же время рука Джеймса скользнула к краю его пальто. Мориарти довольно усмехнулся, выхватывая из-под полы излюбленный Холмсом Зиг-Зауер. — Ммм, надо же, какой неожиданно приятный сюрприз. — Мориарти помахал пистолетом у Шерлока перед носом, а затем коснулся холодного металла губами, не отрываясь от холодных глаз Холмса. — Меня всегда привлекали большие игрушки. Но ведь она не твоя — она его, — томно прошептал Джеймс, склонившись к уху Шерлока и опаляя его горячим дыханием. Мориарти приобнял Холмса за плечи, опираясь о него и заваливаясь почти полностью на сильное тело своего извечного врага. Шерлок даже не шелохнулся, продолжая прижимать дуло пистолета самого Джеймса к его грудной клетке, как раз под нужным углом, чтобы пуля поразила сердце. Хотя... никто не выстрелит. Но каждый желает продолжить эту игру.Звонок оборвался через минуту, противная трель замолкла, но Джон продолжал нажимать на кнопку, глядя упрямо на ровную поверхность двери. Когда она открылась, Ватсон даже не вздрогнул, только зажмурил глаза, будто хотел отстраниться от всего вокруг. Дверь широко распахнулась, и хозяин квартиры удивлённо осмотрел стоящего перед ним Джона. — Я ждал тебя позже. — На его тонких бледных губах загорелась тёплая полуулыбка, глаза, чуть сощуренные, светло-бирюзовые, сохранили в глубине такое шаткое спокойствие, перекрывая вдруг встрепенувшуюся жажду. Джон, глубоко вздохнув, взглянул устало на стоящего на пороге мужчину, вздрогнул и будто бы очнулся. — Марк. — Ватсон сжал губы, мотнул головой и тут же шагнул в квартирку, толкнув хозяина в грудь. Джон прижал его к стене и тут же потянулся к его губам, но Марк остановил его, прижав к себе и взглянув в растерянные глаза Ватсона. — Подожди, подожди. — Хозяин квартиры тяжело вздохнул и огладил морщинки на лбу Джона, улыбнувшись ему. В уже привычных движениях и словах появилось что-то скрытое, хищное. Марк закусил губу, желая сохранить остатки самообладания, что разрушались с каждой секундой от того, как хватался за его рубашку Джон, как заглядывал в глаза. — Я рад, что ты так рвёшься ко мне. Но мы как бы собирались поужинать. Не против? — Плевать на ужин, Астер. — Ватсон снова потянулся к губам Марка, хватая его за ворот мягкой домашней рубашки, но остановился, замер на секунду, чтобы потом жарко прошептать: — Я сюда не за ним пришёл. Астер только судорожно выдохнул, глядя в уверенные глаза Джона. Он думал, что спокойный, размеренно живущий Ватсон просто не может действовать так эмоционально. Но сейчас, когда Джон с таким рвением тянулся к нему, Марк не мог ничего поделать. Ему хотелось прошлого Джона, но этот... Астер зарычал, толкнул входную дверь, отрезая их с Ватсоном от другого мира, и прижал Джона к ней. — Не за ужином? — прошептал Марк, склоняясь к губам Ватсона, проводя ладонью по его шее. Джон с удовольствием откинул голову, запустил пальцы в мягкие волнистые волосы, притягивая Астера к себе ещё ближе. Разговаривать он не хотел. Не сейчас. В груди горела злоба на Шерлока, с такой лёгкостью читающего людей. Читающего всё, кроме самого важного. И сейчас точно так же хотелось не замечать всего вокруг.
Прихватив Холмса за вечно приподнятый воротник пальто, Мориарти резко отступил назад, затаскивая Шерлока к себе в квартиру, и толкнул к стене, когда этот бешеный, леденяще-пугающий оскал, не сходивший с его лица, вдруг сменился наигранным, с чрезмерной фальшью, удивлением. — Надо же, — приторным, слащавым голосом промурлыкал Джеймс, опуская глаза на сместившееся дуло пистолета, прижимающееся теперь к самому его сердцу. Мориарти плотоядно оскалился, вновь глядя на Шерлока, слишком плотоядно и насмешливо. — А что это такое? Игра приняла новый оборот? Надо же. — Он развратно облизнулся, вновь хищно улыбаясь. — Совсем забыл предупредить тебя о смене правил. — Зрачки Мориарти опять забегали в разные стороны, когда он в очередной раз взглянул на Холмса. Тот лишь на долю секунды замешкался, просчитывая, что все кривляния Джеймса не просто лишь пафосный дешёвый цирк. Проследив за его взглядом, Шерлок слегка опустил голову и застыл, увидев красную точку, которая отчётливо ярко просматривалась на фоне белой рубашке, в центре его груди. Не моргнув и глазом, сохраняя абсолютное самообладание и размеренное ровное дыхание, Холмс, однако, внутренне всё же напрягся. Даже если он был уверен, что может просчитать каждый последующий шаг, каждое действие Мориарти, ему всё равно следовало быть предельно осторожным: ещё никому не удавалось понять, какие сумасшедшие идеи могут зародиться в больной фантазии этого психа. — Тише-тише, — продолжал тем временем Джеймс таким же фальшиво-примирительным тоном, поднимая руки вверх. — Только не говори, что ты и этого ожидал. — Он снова приблизился к губам Холмса. — Но э-то все-го лишь ла-а-а-зе-ер, — противным голосом пропел Мориарти, а затем отстранился. — Или нет. Я такой непредсказуемый, знаешь ли. — Он самодовольно усмехнулся, взглянув на Шерлока глазами невинного наивного человека. — Сыграем в игру? Правила довольно просты. — Джеймс провёл пальцем по груди Холмса в том месте, где находилась сейчас метка от лазера. — В конце ты умрешь. Но не факт. Может, и не умрешь. — Он с вызовом посмотрел Шерлоку в глаза, закусывая нижнюю губу. — Исход будет известен лишь тогда, когда ты покинешь мою квартиру. — Мориарти сделал паузу и добавил: — Или не покинешь... — Ты слишком много разговариваешь, — холодно и довольно сухо наконец прервал его Холмс, понимая, что если этого психа не заткнуть сейчас, то его пафосные речи придётся терпеть ещё не один час. — Ты раздражаешь, — отрывисто добавил он, а затем изловчился, схватил Джеймса за ворот халата и, потянув на себя, несильно приложил его о стену. И, прежде чем Мориарти успел сказать что-то ещё, Шерлок накрыл его губы своими, увлекая в поцелуй. Грубый, властный, демонстрирующий силу и превосходство. Он заставил Джеймса подчиниться, незамедлительно ответить, подаваясь вперёд и жадно сминая бледные тонкие губы, прикусывая их до крови. Джеймс позволил себе бесцеремонно орудовать языком, вылизывать, словно заново исследуя, каждый уголок рта Шерлока, наслаждаясь извечной игрой в перетягивание власти себе. Но отстранился Холмс так же резко, надменно взглянув на Мориарти, который снова безумно улыбнулся, пошло облизываясь. — Если ты ещё не в курсе, что было бы весьма удивительно, — как бы невзначай произнёс Шерлок, поправляя ворот пальто и отступая на шаг назад, — это твоё пристанище давно уже выследили и сейчас твоя квартира круглосуточно находится под прицелом у британского правительства. — Холмс внимательно посмотрел на Джеймса, на лице которого виднелась тень наигранного удивления. Мориарти прикрыл рот ладонью, широко распахнув глаза, но это выглядело слишком театрально, слишком явно чувствовалась игра. — МИ-6 только и ждут удобного случая, чтобы схватить тебя, да так, что никто и моргнуть не успеет. Так что не думай, что только ты здесь в игры играть умеешь. — Шерлок замолчал, наблюдая за реакцией Мориарти, но тот лишь «удивлённо» округлил глаза, в следующее же мгновение высокомерно, как всегда пафосно, усмехнулся. — А ты опаснее, чем кажешься на первый взгляд, — вкрадчивым, соблазнительным бархатистым тоном прошептал он, а затем сделал шаг в сторону Холмса, прильнул снова к его слегка припухшим теперь губам, упиваясь жарким, сочным поцелуем с терпкими нотками табака на языке вперемешку с нарастающим будоражащим чувством возбуждения от предвкушения возможной опасности. Джеймс резко притянул Шерлока к себе и, не разрывая поцелуй, одним движением сорвал с него пальто, отбросил его на пол коридора и потащил Холмса дальше, в спальню, схватившись за края неизменного длинного серого шарфа Холмса. Но затем Мориарти отстранился, коварно ухмыльнулся, и в его глазах появился уже знакомый Шерлоку опасный блеск. Джеймс прикусил нижнюю губу, ухватился руками за оба конца шарфа, сильнее потянув их на себя, начиная сдавливать шею Холмса, заставляя того закашляться, непроизвольно хватая ртом воздух. Мориарти заинтересованно приподнял бровь и, ехидно фыркнув, сильнее дёрнул шарф. Он сделал первый ход в разворачивающейся игре и теперь с насмешкой ожидал ответной реакции. Шерлок почувствовал лёгкую слабость, а в голове помутнело, но ему словно это и было нужно. Абстрагировавшись от внешнего дискомфорта, он изловчился, молниеносно двинувшись в сторону, и схватил Джеймса за локоть, заламывая левую руку ему за спину и освобождаясь от неприятно сковывающего шарфа. Но как бы сам Холмс ни пытался это отрицать, подобные игры, призом которых была сама жизнь, как называл это сам Мориарти, ему нравились. Постоянные попытки поймать Джеймса, когда он в последнюю секунду всегда умудрялся ускользать из-под носа, постоянные его загадки, вводящие на какое-то время в ступор все британское правительство, извечный адреналин и возможная смерть часто не только самого Шерлока, но и близких ему людей... Мысль о чём-то подобном опьянила, будоражила кровь, сливалась в дурманящий коктейль ощущения эйфории, которое на определённый период могло затмить даже потребность в кайфе от никотина или наркотиков. Казалось, только вечная погоня Холмса и Мориарти друг за другом, вражда, переходящая на уровень особых, высоких отношений, доступных лишь исключительным умам человечества, — всё это было единственным, что спасало Шерлока от смертной скуки, от которой он готов был хвататься за любое более-менее интересное дело. С усилием повернув руку, Джеймсу всё же удалось выпутаться из цепкого захвата Холмса и тут же толкнуть его к стене спальни, заставляя ощутимо удариться спиной. Не дав Шерлоку оклематься, он тут же подошёл вплотную. И глаза. Джеймс улыбался, тяжело дышал в губы своего извечного противника, но в его глазах утопала непонятная жажда, адреналин, желания, что так просто невозможно было утолить. И Холмс лишь шумно выдохнул, наблюдая за этими глазами (у Джона взгляд мягкий, а губы всегда сжаты в тонкую линию, выдавая его с головой), когда Мориарти потёрся бедром о его колом стоящий член. — О, Шерлок, да тебя тоже заводит грубое обращение, — прошептал Джеймс развратным манящим шёпотом, медленно расстегивая пуговицы на рубашке Холмса, чтобы потом резко сорвать её с широких плеч, отчего несколько пуговиц звонко отскочили на пол, но Шерлок даже не придал этому значения. Закончив с рубашкой, Мориарти склонился к шее Холмса. Розоватый след от шарфа выступал слишком явно, притягивая к себе взгляд, заставлял Джеймса по-дикому желать углубить его, окрасить алым. Он провёл по нему языком, закрывая глаза и опаляя его горячим дыханием. Хотелось сделать хоть что-то большее, что заставит этого невозмутимого, отстранённого Шерлока снова загореться, забыться, утонуть. Хотя до сих пор ни разу Мориарти этого не удавалось. Джеймс прикусил эту нежную кожу, оставляя красноватую отметину, и Шерлок отклонил голову назад, прикрывая глаза. Лучшая награда за старания. Мориарти довольно ухмыльнулся. Он снова коснулся шеи зубами, на этот раз действуя грубее, кусая сильнее, отчего отметина приобрела вишнёвый оттенок, и скользнул языком ниже, продолжая путь собственных мыслей, чего-то тайного, жгучего. Провёл его кончиком по выступающим ключицам, спустился к соскам и обхватил их губами. Хотелось дразнить, играть, слегка прикусывая, из-за чего с губ Холмса срывался слабый, едва уловимый стон. Самодовольство сверкнуло в глазах Мориарти: всё же Шерлок человек. Возбуждение открыло его новую сторону, иногда незнакомую, иногда совершенно предсказуемую. И только Мориарти знал её, только он видел её каждый раз, когда двери его квартиры закрывались за Шерлоком. Их персональный секрет.Именно поэтому Джон накрыл губы Марка своими, целуя его жарко, быстро, просто чтобы отвлечься. Чтобы не думать, забыть. В голове крутились ненужные мысли о Шерлоке, о его реакции и его вопросах. Джон хотел выбросить их из головы. Он ведь для этого сюда пришёл? Руки Астера забрались под куртку и рубашку Ватсона, оглаживая сокрытые кожей мышцы. И Джон отозвался на эти прикосновения легко выдохнув, схватившись за плечи любовника. Марку нравилось это сочетание: мягкость домашнего человека внешне и суровость прошедшего войну ветерана внутри. Он тоже был на войне. Он знает, что это такое. И оба наслаждались этим знанием друг о друге. Астер дёрнул молнию на куртке Джона, не отрываясь от его губ. Ему хотелось освободить это желанное тело от плена ненужных вещей. Хотелось поскорее коснуться так понравившейся кожи с уже сходящим после Афгана загаром. Стоило только сбросить куртку на пол, как Марк тут же прижался губами к шее Ватсона, а Джон с удовольствием откинул голову назад, полностью раскрываясь перед любовником. Может, он мстил Шерлоку, хотел заставить увидеть чужие метки на загорелой коже. Может, хотел доказать себе самому что-то. Но что? Что он принадлежит Марку? Или что он никогда не сможет принадлежать Шерлоку? Уже в следующую секунду раздался треск ткани, и несколько отлетевших пуговиц открыли взгляду Джона подкачанное, обласканное невыносимым солнцем востока тело (а Шерлок прав: потемневшая граница на шее, где майка ниже скрывала грудь от палящих лучей, явственнее других указывала на род занятий человека). Джон облизал губы, усмехнувшись, и не без удовольствия провёл по груди Астера ладонью, задевая кончиками пальцев соски и медленно спускаясь всё ниже. Марку это нравилось — этот вновь просыпающийся голодный зверь в глазах Джона. Он судорожно выдохнул, замерев перед Ватсоном, как кролик перед удавом, заворожённый жаром ярких голубых глаз. Они были куда более обжигающими, чем привычное ему тепло. Уже через мгновение Джон, будто проснувшись от гипноза, толкнул Астера к противоположной стене, стягивая в это время с себя рубашку. Ненужная вещь полетела на пол, как и Ватсон, последовавший за спускающимися всё ниже ладонями, опустился на колени. — О боже. — Марк облизал губы, жадно наблюдая за Джоном: как тот медленно проводит тёплыми ладонями по горячей коже, по бокам, цепляется за петли штанов, утыкаясь носом в ширинку, где уже явственно проступало возбуждение Астера. Невозможно было устоять перед этим зрелищем, невозможно было не наслаждаться им. Ватсон закрыл глаза и провёл языком по жёсткой ткани, повторяя очертания члена Марка. И Астер едва смог подавить стон. Желание вцепиться в серебристые локоны Джона всё крепло. Ватсон довольно усмехнулся, опуская руки на ремень Марка и медленно вытягивая его из петель; за звякнувшей пряжкой последовали пуговица и молния. Астер уже не знал, куда девать руки, цепляясь за стену и выступы на ней. Марк и смотреть-то на это был не в силах: слишком прекрасно было то, как Джон вытаскивал его член и, облизнувшись, вбирал головку в рот. Покрасневшие губы обхватили ствол, заглатывая в себя поглубже. Джон закрыл глаза, ругая себя за это, но представляя на месте Марка Шерлока. Это его возбуждало, заставляло делать то, чего бы он никогда и не подумал бы совершить. Как и сейчас. Он отстранился от Марка (вспоминая запах Шерлока, его холодный, расчётливый взгляд), провёл языком по стволу члена, обхватывая его кольцом у основания (желая услышать над головой не тяжёлое дыхание Астера, любовника на замену, а тихий, сдержанный выдох Холмса с едва сорвавшимся с его бледных губ своим именем). Язык прошёлся по бархатистой коже вверх, остановился на уздечке, и Астер тяжело выдохнул, запуская всё же пальцы в волосы Джона. Тогда Ватсон больше не останавливался. Плотное кольцо губ обхватило член, Джон начал заглатывать его, пока медленно, привыкая в очередной раз к ощущениям, проваливаясь в собственные фантазии, чтобы переполнить себя мыслями и образами. А Марк скрипнул зубами, когда головка коснулась горла Ватсона. Джон тогда только зажмурился, опустил ладони на руки Астера, будто прося его или, скорее, позволяя сорвать собственные замки. Сегодня можно было всё. Джону этого хотелось. Джону хотелось многого, большего, жёсткого или нежного, но лишь бы забыться. Он поднял слезящиеся глаза на Марка, вопросительно изогнул брови, а Астер только и смог, что судорожно выдохнуть, крепче сжимая пальцы в волосах Джона. Он начал двигаться, осторожно, глядя прямо в глаза Ватсона, пока тот снова их не закрыл, не положил ладони на бёдра Марка и сам не начал насаживаться ртом быстрее. Астер тут же откинул голову назад, простонав что-то неразборчиво, и отдался этим быстрым, жёстким движениям. Ему казалось, что Джон себя наказывает, что что-то не так в его действиях, но что именно — это понимание всё ускользало. В голове затягивался туман от того, как двигался Ватсон, как заглатывал член, причмокивая и обводя кончиком языка головку, как он то ускорялся, то замедлялся, всё так же сжимая пальцами у основания. Марк медленно сходил с ума, а Джон только и мог думать о том, как бы виртуозные длинные пальцы вцепились в его волосы и как бы звучал хрипловатый голос Шерлока над его головой. Шерлок... опять Шерлок...
Джеймс коснулся ледяными пальцами торса, рукой провел по талии, и Холмс невольно дёрнулся от неприятных ощущений холода на теле (руки у Джона мозолистые, грубые, но тёплые и крепкие. Он знал это ещё с тех быстрых, неуклюжих прикосновений во время беготни за преступниками). Уловив недовольство, Мориарти прошёлся языком по рёбрам, лишь на секунду остановившись, и стал постепенно спускаться ниже. Развратно улыбнувшись, Джим облизнул пересохшие губы, наслаждаясь открывшейся перед ним картиной, полной властью над Шерлоком. Он этого хотел, желал ещё с того момента, как они встретились в бассейне, сошлись в первый раз в открытую, без прикрас и масок. Не просто хотел — желал этого всем сердцем. Мориарти провёл кончиками пальцев по нежной коже над ремнём, легко коснулся рукой скрытого тканью брюк члена Холмса, отчего Шерлок снова застонал, толкаясь бёдрами вперёд, требуя большего. И Мориарти хотелось ему это дать, но больше всего хотелось это забрать. Разорвать, уничтожить, смешать с землёй, чтобы Холмс сейчас же открыл глаза, посмотрел на него, прожигал его взглядом. Но тот откинул голову назад, хмурился, и по сведённым бровям Джеймс мог понять лишь одно, мог ощутить только то, чего в этой комнате не могло быть: Шерлок хотел создать что-то в своём великом разуме, что изменило бы ненужную ему реальность. Мориарти раздражённо цокнул и тут же приблизился к ширинке, зубами прихватив кончик молнии, потянул её вниз, высвобождая уже сочащийся смазкой член. Он слегка обхватил его у основания, приблизился губами к головке и осторожно, играясь коснулся языком уздечки, тут же поднимая глаза, ожидая реакции Шерлока. А Холмс снова дёрнулся от неприятных ощущений холодных пальцев. Его бесило это ощущение холода, особенно после того, как пальцы Джона уже касались его ладони, его плеча, спины. Тонкие пальцы Мориарти казались насмешкой, но даже при этом Холмс нетерпеливо двинул бёдрами, требуя продолжать. И Джеймс размашисто провёл языком по стволу члена, мягко обхватил губами головку, чтобы слизывать проступившие капли смазки, и дразняще стал водить языком. Он касался разгорячённого члена ртом, вбирая его в себя до половины, а затем отстранялся, наблюдая за тем, как Холмс выгибается в сладкой истоме, толкается бёдрами вперёд. Мориарти, желая получить больше от Шерлока, больше для себя, а не для выдуманного самим детективом в собственной голове Джона, настойчивыми движениями стал ласкать уздечку, то отстраняясь, то, немного помедлив, снова вбирая член на всю длину, продолжая двигать языком. Шерлок лишь шумно выдыхал, иногда срываясь на стоны, в нетерпении закусывая до крови губу от сводящего с ума растекающегося внизу живота тянущего ощущения. Холмс откидывал голову назад, приоткрывал глаза, едва в силах фокусировать взгляд. Комната перед ним плыла, картинка становилась всё более размытой, а Шерлок погружался в чертоги разума всё глубже, возвращаясь к себе в квартиру на Бейкер-стрит. Пикантное, распаляющее движение губами — и с губ Холмса срывался очередной стон, а затем он снова вспоминал утреннюю ссору, злость в глазах Джона и его осторожные движения неделю назад, лёгкий дискомфорт, проявляющийся на лице, когда он опускался в своё кресло. Дав волю подсознанию, Холмс резко притянул Мориарти за волосы к себе, несильно, но твёрдо и напористо надавливая на затылок, заставляя заглатывать член по самые яйца. Движения Шерлока становились всё более резкими и грубыми, он больше не позволял Джеймсу играть, дразнить себя, вдалбливаясь в него по самую глотку, заставляя Мориарти постанывать вперемешку с хрипами и попытками избавиться от проступивших на глазах слёз. Холмс не позволил ему отстраниться и тогда, когда почувствовал, что уже приближается к концу, даже заставил заглотить себя глубже, откидывая голову назад и зажмуриваясь. В какой-то момент его замутнённый возбуждением мозг представил коленопреклонённого Джона, его светлую макушку, голубые глаза, глядящие с таким доверием, что стало страшно. Но из-за этого Шерлока только перетряхнуло, вывернуло наизнанку. Он кончил в рот Джеймса, даже не заметив того, насколько крепко вцепился в его тёмные локоны. Лишь когда Мориарти поднялся на ноги, стирая слюну с подбородка и морщась, Холмс понял, что слишком рано расслабился. С его извечным врагом так легко нельзя было сдаваться, нельзя было так просто отдавать ему в руки полную власть над собственными желаниями и мыслями. Джеймс не преминул этим воспользоваться. Шерлок дёрнул головой, ощущая дуло револьвера Таурус у своего подбородка. Оружие холодило кожу, а взгляд Мориарти прожигал насквозь, будто он понимал больше, чем хотел показать, чем вообще представлял Холмс. Будто он знал то, о чем пока ещё даже не догадывался сам Шерлок. — Ты беспечен, — поцокал языком Джеймс, проводя по губам Холмса дулом револьвера, глядя прямо в его глаза и опять улыбаясь своей этой извечной премерзкой улыбочкой. Шерлоку она никогда не нравилось. Стереть её хотелось каждый раз, когда виднелась хотя бы её тень. — Нет, — хмуро выдохнул Холмс, даже не шевельнувшись. — Это ты беспечен. Ещё одно лишь движение — и револьвер в руках Шерлока, а Мориарти с довольной улыбкой прижат к стене. Холмс только выдохнул ему на ухо, приставляя к голове дуло Тауруса, вглядываясь в глаза косящегося на него Джеймса. — Не стоит держать такое под кроватью. Мало ли кто может догадаться, где твой склад оружия, — прошептал Шерлок, коротко целуя Джеймса в уголок губ, желая стереть это подобие ухмылки. Она всё ещё его бесит (улыбка у Джона мягкая, лёгкая, наполняющая теплом каждым миллиметр комнаты, где её хозяин находится. Её хочется сцеловывать, а не клеймить). Шерлок мотнул головой, отгоняя ненужные мысли, резко развернул Мориарти к постели и бесцеремонно бросил его на неё, ставя револьвер на предохранитель и отбрасывая куда подальше. — Предлагаю сменить место для оружия. — Думаешь, раз ты его раскрыл, то другие догадаются? — Джеймс облизнул губы, широко распахивая свои наглые глаза и откидываясь назад на покрывало, разваливаясь на постели так, будто всё происходящее между ним и Шерлоком не более, чем простая игра двух влюблённых. И под его подушкой не спрятан остро заточенный складной нож. Он скоро тоже полетит в сторону шкафа, как только Холмс опустится на постель, медленно развязывая халат Джеймса. — Ты не настолько глуп, чтобы прятать оружие под кроватью, а ножи под подушкой. Или я слишком превышаю твой талант? — Шерлок осторожно, буднично вытянул ремень из штанов и начал наматывать его на руку. Мориарти не выдержал, закатил глаза и уже было потянулся руками к Холмсу, желая сорвать к чертям с него одежду и продолжить то, на чём они остановились, но его руки отбросили, ударив по ладоням, а взгляд Шерлока стал опять холодным, безэмоциональным. Джеймс не смог сдержать восторженного выдоха, глядя, как Холмс склоняется над ним, касаясь своими холодными пальцами шеи Мориарти и сжимая её легко, как будто точно знал, как это следует делать, как это будет лучше. — Тебе никто не позволял меня трогать, — прошипел в губы Джеймса Шерлок, сжимая ладонь сильнее, из-за чего Мориарти судорожно втянул воздух, закатывая глаза и кладя свою ладонь поверх руки Холмса, желая, даже прося его не останавливаться. Шерлок на это только хмыкнул и грубо поцеловал Джима. Любезничать он не собирался (нежничал он бы с Джоном. Медленно, наслаждаясь каждой секундой, он бы вбивал его в постель, зарываясь носом в волосы на затылке). За грубым поцелуем и жёстким хватом на шее Холмс одарил Мориарти укусом в плечо поверх халата, но из-за этого Джеймс тихо взвыл, откидывая голову назад, уже привычно хватаясь за шёлковое покрывало. Кажется, их извечная попытка держать всё на невозможной границе удовольствия и невероятной боли приносит слишком много возбуждения обоим. Шерлок хмыкнул, когда Мориарти облизал губы и глянул на него вызывающе, непреклонно (глаза Джона мягкие, разрез такой или морщинки, расходящиеся в уголках, придают слишком домашний, спокойный образ Ватсону. Он располагает сразу, ты без раздумий отдашься ему). Шерлок едва слышно зарычал, отпуская горло Джеймса и срывая с него халат. Конечно, под ним только лёгкие шёлковые пижамные штаны. А что же он хотел увидеть? (загорелое тело и плечо с пулевым ранением, расходящимся вязью по коже). Холмс закусил губу. Он слишком много думает. Это не то, чего он хочет. Это не то, зачем он сюда пришёл. Шерлок, не колеблясь более, склонился к бледному телу Мориарти, оставляя на его изогнутой шее поцелуи-укусы, не церемонясь со своим извечным врагом, прихватывая кожу зубами и оставляя яркие следы. Клеймя, зная, что может это сделать. Мстя (у Джона уже сходящий засос слева, прямо над сонной артерией. Его любовник знаком с анатомией довольно хорошо). Желая показать, что они вдвоём — зависимые друг от друга, одурманенные адреналиновой гонкой, извечные преследователи. Шерлок сжал зубы прямо над сонной артерией слева, из-за чего Мориарти вздрогнул и хотел было уже оттолкнуть Холмса от себя, но Шерлок перехватил его руки и завёл над головой, сжимая достаточно сильно, чтобы на запястьях после проступили следы его пальцев. Месть. Да, он хотел мстить. Следующим стали ключицы. Поцелуи, недостаточно жёсткие, чтобы походить на укусы, но достаточно грубые, чтобы остаться на коже ещё на несколько дней, опаляли бледную кожу, чувствительную и слишком, по мнению Шерлока, нежную (у Джона огрубевшая под палящим солнцем кожа, тёмная ещё от загара и, наверное, шершавая на ощупь от извечного ветра. Было бы невероятным наслаждением проходиться по ней губами). Холмс спустился поцелуями ниже, укусил Джеймса за правый сосок, крепче сжимая руки того, возможно, сжав слишком сильно, но даже не обратив на это внимания. Он не собирался сдерживать ни собственные силы, ни собственный разум. Его фантазии, заполонившие полностью чертоги разума, заставляли мысли скакать от белоснежной кожи Мориарти к загорелой коже Джона, от судорожных вздохов Джеймса к осторожным выдохам Ватсона, от ненавистного врага к любимому другу (а другу ли?). Вторая ладонь Шерлока спустилась ниже, стягивая за резинку штаны с бёдер Мориарти, задевая неосторожным движением его уже возбуждённый член. Но это намеренное движение, прижатая к стояку мягкая ткань шёлка были лишь желанием сделать больнее, принести как можно больше неприятных ощущений. Наказать? Нет, Шерлок всё ещё мстил. Себе, Мориарти, Джону. Джеймс закусил губу, откидывая голову назад и едва держась от того, чтобы не попытаться выкрутиться из захвата Холмса. Опять Шерлок перехватывает его руки, опять останутся синяки. Опять власть у вечно отстранённого Холмса. Это не нравилось Мориарти. Это его бесило. Но это же его завораживало. Штаны полетели на пол, и Шерлок выпрямился, отпуская наконец руки Джеймса, берясь за свои штаны, но даже не начиная их дальше стягивать.Астер остановил Джона, тот поднял непонимающе глаза на своего любовника, похлопал ресницами, из-за чего одна слеза всё же скатилась к уголку покрасневшего рта. Марк осторожно стёр её след, тяжело дыша и облизывая пересохшие губы; Ватсон всё ещё держал член во рту, касался языком ствола и ждал. — Я... — Астер сглотнул, дёрнул Джона за волосы на затылке, заставляя его отстраниться ещё больше, отпустить Марка, потому что ещё бы чуть-чуть — и его голова бы просто взорвалась. — Я не настолько молод, чтобы потом легко начать второй раунд. Может, переместимся в спальню? Ватсон усмехнулся, облизал губы, лишь на секунду опустив глаза на стоящий колом у него перед глазами член Марка, но всё же поднялся на ноги. Джон был возбуждён, но, к своему стыду, его возбудило не то, что он отсасывал своему любовнику, не собственное желание переспать с ним, а собственные мысли о другом. Это пугало Джона. В мыслях он будто предавал Марка снова и снова. Но остановиться не мог. Как и не мог остановиться тогда, когда появилась возможность начать этот бессмысленный и безнадёжный роман, в котором он всегда будет мечтать о другом, а Марк всё время будет надеяться, что возжелают наконец-то его. Астер взял его за руку и потянул в сторону своей спальни. К счастью, она была совсем рядом, потому что Джон боялся, что мог передумать. Сосущий под ложечкой страх не позволял даже поднять глаза на Марка, даже подумать о чём-то с ним, а отказаться уже просто невозможно было. Астер развернул его к себе, поднял голову за подбородок (Джон подумал, что Шерлок слишком легко догадался о росте Марка, о его телосложении, как и о его положении в этих отношениях. Но ведь это Шерлок. Он всегда знал всё) и накрыл его губы своими. Ватсон тут же ответил, ощущая, что должен поступить так, а не иначе. Невероятная игра с Холмсом — одно, а то, что он выбрал по своему желанию, то, чему он уже не раз отдавался — другое. И сейчас... Джон выдохнул в губы Марка, обхватил его за шею, приподнимаясь на носочки, и приказал себе больше не думать о Шерлоке, надеясь, что это получится. Астер будто почувствовал перемену, тут же запустил руки под рубашку Ватсона, потянул за её полы, медленно расстегнув каждую пуговицу и вытряхнув из одежды Джона. Марк с удовольствием осмотрел открывшееся перед ним тело, улыбнулся своим мыслям о том, что ему, наверное, повезло, и толкнул Ватсона на постель. — Знаешь, я не думал, что мы сегодня дойдём до этого. — Марк опустился коленом на постель рядом с Джоном, склонился к нему и дёрнул за пряжку его ремня. Ватсон улыбнулся, пряча за этой улыбкой дёрнувшийся уголок губ. Он тоже не думал. Он не хотел. А всё перевернулось так. Джон откинул голову назад, раскрываясь перед Астером, отдаваясь его взгляду полностью. Может, это поможет. — Тогда считай это следующим шагом в наших отношениях, — усмехнулся Джон, накрывая руку Марка на ремне своей и уверенно нажимая на свой стояк. Астер хмыкнул, склоняясь ниже и коротко целуя Ватсона в уголок губ. — Меня это радует. — Продолжим? — выдохнул Джон, поднимая руку и сжимая в ладони член Марка; тот лишь довольно облизнулся и уже сам запустил пальцы под ремень джинсов Ватсона, касаясь головки его стояка, вызывая по телу Джона сладкую дрожь. Ватсон закрыл глаза и провёл рукой по члену Астера, судорожно выдыхая, вспоминая, пытаясь заставить себя запомнить, где он и кто с ним. Раз и навсегда. Именно для этого Джон открыл глаза, посмотрел на склонившегося над ним Марка и потянулся к нему за поцелуем. Именно для этого он стал расстегивать штаны, не отрываясь от чужих губ, не останавливаясь, когда чужие руки опустились поверх его, когда чужие поцелуи стали обжигать шею и грудь. И не вздрогнул, когда джинсы полетели на пол, а его накрыло чужое тело, горячее, голое, возбуждённое. Он уже не отрывал глаз от лица Астера, не забывал, кто перед ним и для чего он сюда пришёл.
— Развернись. — Голос был холодным. Мориарти изогнул бровь, опустил глаза на выделяющиеся ключицы, на расстёгнутые штаны. Шерлок всё ещё казался слишком невозмутимым, слишком отстранённым. Хотя... они этим друг от друга не отличались. Джеймс довольно усмехнулся и развернулся к Холмсу спиной, привставая на коленях и обхватывая лодыжками ноги Шерлока. А тот не преминул дёрнуть Мориарти выше, будто специально устраивая исключительно под себя. Руководит даже вздохами. Джеймс нахмурился, выгнулся поудобнее, опуская голову на скрещенные руки и наблюдая за чёткими движениями Холмса. Предсказуем и до зубной боли безэмоционален. Его хотелось раззадорить, сказать что-нибудь, что заставит Шерлока вздрагивать, злиться, разрываться между желаниями убить и вытрахать. А этот холод делал только хуже. Им обоим. Шерлок потянулся к тумбочке, где Мориарти обычно хранил презервативы и смазку. Холмс едва ли не в первую ночь здесь узнал больше о своём извечном враге, чем если бы гонялся за ним уже несколько лет подряд. И понял многое, чего бы не смог разглядеть простым наблюдением: Джеймс любит жёсткий секс и не любит женщин в своей постели, любит руководить и терпеть не может роль актива в паре. И держит смазку в нижнем отделении тумбочки за очередным пистолетом и томиком «Бури» Шекспира. Сейчас вместо пистолета лежал нож, а вместо Шекспира — Сунь Цзы «Искусство войны». Шерлок лишь отстранённо взглянул на это, вытягивая презерватив из пачки. Лишней информацией захломлять свои чертоги он не собирался. Это не то, что ему было нужно. Пока прохладная бесцветная смазка медленно вытекала из жёлтой упаковки с кричащим шрифтом и слишком явным знаком «18+», Шерлок смотрел на спину Джеймса, на его плечи, шею и следящие за ним глаза. Смотрел на это всё и понимал, что внутри клокочет небывалая злость. На себя, на Мориарти, на Джона. На упущенную возможность держать подле себя, ещё ближе, чем есть сейчас, самого невероятного человека, первого, кто восхитился способностями Шерлока, первого, кто принял его в свою жизнь пусть и с подозрением, но готового прийти на помощь в любую минуту. Первого, в кого Холмс, возможно, влюбился. И первого, чью любовь он упустил. Он злился, и эта злость душила его. Дышать было тяжело, смотреть в глаза Джеймсу, наблюдавшему за каждым его движением, тоже. Растягивать собственного любовника (какое глупое название. Оно этимологически связано с любовью, основа слова несёт в себе значение «любви», а Мориарти он не любит. Он любит Джона) совершенно не хотелось. Хотелось насилия, неизбежной боли, возможной ненависти и пустоты в голове. Но ничто из этого не приходило, потому что Шерлок опустил влажную от смазки руку на ягодицы Джеймса, раздвинул две половинки и провёл пальцами по анусу, надавливая на него и входя сразу двумя, не церемонясь, зная любовь к боли как свою, так и Мориарти. Тугое отверстие поддавалось с трудом, Джеймс шипел под ним, уже не глядя на Шерлока, только зажмурившись и вцепившись в покрывало. Холмсу этого хватало. Он не хотел видеть тёмных глаз Мориарти, ему нужны были голубые, которые с ненавистью смотрели на него ещё этим утром. Он начал двигать пальцами быстро, методично, точно зная, какой угол выбрать, как нажать, чтобы Джеймс уже через несколько секунд задрожал под ним, начал стонать и подаваться назад (Шерлоку было интересно, знает ли это любовник Джона? Знает ли он, как именно заставить Ватсона кричать, метаться по постели, изнывать от возбуждения? Знает ли? Или его знания ограничены лишь шаблонами известной всем информации? Шерлока злило, что всё это он делает не Джону). Его холодное, ненавистное тело изгибалось, источало возбуждение и желание, а Шерлок лишь добавил третий палец, опуская вторую ладонь на спину Мориарти, удерживая его, заставляя замереть. От этого Джеймс только зарычал, хватаясь за руку Холмса, пытаясь убрать её от себя. Но Шерлок только ударял по ладони Мориарти и продолжал удерживать на месте, пока стоны не перешли во всхлипы и пока тело под ним не начало мелко дрожать.Когда Марк потянулся к тумбочке, всё ещё покрывая лёгкими поцелуями шею, иногда покусывая ключицы, единственное, что позволил всё же себе Джон — это запустить пальцы в волосы любовника, заставляя его поднять голову к себе, и поцеловать его, запуская язык в рот, притираясь к тяжёлому телу, проходя возбуждённым членом по животу, чтобы оставить влажный след после себя. Астер отстранился, только напоследок легко чмокнув в уголок губ Джона, а холод от потерянного горячего тела заставил того зажмуриться, закусить глаза и тряхнуть головой (с Шерлоком тоже было бы холодно? он бы тоже дрожал? или в комнате было бы слишком жарко, невыносимо душно от возбуждения, от страсти, от непередаваемого желания друг друга? как бы было с Шерлоком? — эти мысли злили Джона. Это не то, о чём он должен думать сейчас). Ватсон всё же расслабленно откинулся назад на кровать, открыл глаза, чтобы следить за тем, как Марк выдавливает себе на ладонь смазку, размазывает её по пальцам, разогревая. И в эту секунду Джон с очередным приступом злости на Шерлока и стыда за себя понял, что не сможет смотреть на Астера. Не сейчас, когда из окна так ярко светит солнце, а лёгкие шторы не задерживают ни единого его луча, когда Марк, со своими светло-бирюзовыми глазами и каштановыми завивающими волосами, с тонкими губами и этой хитрой полуулыбкой, слишком похож на того, кого здесь не должно было бы быть, когда он выбрал собственного любовника из-за отчаяния. Чувствовать... он хочет чувствовать, но видеть желает другого. Джон долго не думал, закусил губу, провёл по сильному, накачанному за время в армии телу ладонью и слегка оттолкнул Марка, выворачиваясь из-под него и переворачиваясь на живот. — Так ведь легче, нет? — с пытливой улыбкой произнёс Ватсон, глядя на Астера через плечо. Марк только усмехнулся. Ему это понравилось, и Джон выдохнул, притягивая к себе одну из подушек и опускаясь на неё грудью. Он желал видеть Шерлока, пугающе сильно желал этого. Горячее тело позади него, рост, тёплое дыхание и эти завивающиеся волосы. Он позволит себе эту слабость. Как бы зол он ни был на Шерлока, он его любил, а любимых ненавидеть сил просто не хватает. Смазка всё же была холодной. Джон судорожно выдохнул, когда Марк ввёл в него один палец. За ним пришли поцелуи, лёгкие, быстрые, покрывающие шею и плечи. Астер растягивал его со всё тем же умением, отвлекая покусыванием, осторожными касаниями губ. Наверное, на шее снова есть его отметины, наверное, они останутся там на день или два, а может, пройдут через добрую половину недели. Но Ватсон на это уже не обращал внимания. Он выдохнул, откинул голову назад и закрыл глаза, лишь чувствуя, растворяясь. К одному пальцу Марк добавил второй, разводя их, растягивая партнёра. Его горячее дыхание опалило ухо Джона. — Ты легко тянешься. Кажется, твоё тело меня ещё не забыло. Ватсон усмехнулся, утыкаясь носом в покрывало постели, пропахшее порошком и шампунем Астера (Шерлок сказал, что он стал двигаться осторожнее и даже хромал). В следующую секунду Джон тихо застонал, сжав ткань в ладонях и зажмурившись. — Нашел. — Дыхание Марка прошлось по шее Ватсона, коснулось его плеча и исчезло: его заменили поцелуи. Пальцы стали двигаться всё быстрее, с каждым разом принося ощутимое наслаждение. Джон уже тихо скулил, хватаясь за покрывало и поднимая бёдра, стремясь продлить это ощущение. Но Астер вскоре вытащил пальцы, положил ладонь на талию Ватсона, заставил его прогнуться, прижаться к себе ещё ближе. Марк ничего не произнёс: всё и так было понятно, ощущалось продолжением в каждой секунде. Джон только глубоко вздохнул, снова вцепившись пальцами в ткань, вспоминая их предыдущий секс, вспоминая чужие руки.
Они не разговаривали в постели. Не шептали друг другу что-то на ухо, не рассуждали о жизни. Просто смотрели друг другу в глаза или отворачивались, закрываясь от собственного любовника. Шерлока это устраивало. Идеальный расклад для того, чтобы сбросить напряжение и не думать ни о чём, после того как двери этой квартиры закроются за его спиной. Но сейчас... Ему хотелось, чтобы тёплый голос Джона звучал в голове, шептал что-то на ухо, чтобы его возбуждение, распаляющееся всё больше не от того, как стонал Мориарти, а от того, как бы стонал Ватсон, было направлено только на одного важного человека. Холмс натягивал на член презерватив, смотрел на макушку Джеймса и думал о том, что у Джона только два засоса на шее, а вчера были искусаны губы, была припухшей мочка уха и глаза какие-то осоловелые. Входя в Мориарти, сжимая его бёдра и слыша тихий стон, он думал о том, что Ватсон слишком долго подбирал себе рубашку утром, что его любовник, возможно, как-то связан с его прошлым и что это может продолжиться дольше, чем все возможные до этого его интрижки. Начиная двигаться жёстко, резко, даже не обращая внимания на попытки Джеймса его остановить, Шерлок закрывал глаза и представлял Джона, раскинувшегося под ним, забросившего ноги ему на талию и стонущего его имя. Кажется, он говорил, что любовь — слабость. Но сейчас, когда он вбивал Мориарти в матрац, сжимая его затылок, заставляя прогнуться в пояснице и надрачивая его член в такт собственным движениям, он думал о том, что любовь иногда может быть невероятным подарком, от которого некоторые отказываются слишком быстро.Когда Астер вошёл в Ватсона, тот только тихо простонал, уткнувшись носом в подушку, поддавшись назад, всё ещё желая чувствовать. Он хотел именно этого, хотел ощущений. Как можно больше, как можно ярче, чтобы просто захлебнуться в них. Он хотел этого сегодня, хотел с самого утра, когда Шерлок с такой лёгкостью ходил возле него в простыни, набирал в своём излюбленном кресле сообщения и разбивал его небольшой секрет о собственное умение. Тогда Джон хотел сказать Шерлоку то же, что тот слышит каждый раз от всех вокруг. Хотел разбить его секреты так же, как разнеслись секреты Ватсона. Но не смог. Или не хотел. А сейчас... сейчас нужно было другое. И он это получал. Марк начал двигаться, когда Ватсон уже прекратил с таким отчаянием сжимать покрывало в ладонях. Начал двигаться сразу быстро, хватаясь за талию Джона, входя в него полностью, с каждым разом заставляя любовника вздрагивать, постанывать, удовлетворённо выгибаться. Кажется, он услышал немую просьбу Ватсона, его молитву о том, чтобы просто отдаться чувствам. Это нужно было. Это он и получил. Марк вбивался в него, оглаживая спину Джона, проводя ладонью по его бёдрам, задевая покрасневшую кожу вокруг входа. Они наслаждались этим. Каждый на своей волне. Астер видел только Джона, чувствовал только его, улыбался себе, глядя на спину, на пробитое когда-то пулей плечо, на расходящийся шрам, оглаживал его, целовал. А Ватсон поддавался назад, хватался за покрывало, постанывал, иногда откидывая голову, когда движения становились невыносимо быстрыми, желанными, втягивал носом воздух с лёгким запахом сигарет, дорогого парфюма, старой мебели, но чувствовал он другого. Джон потянулся к члену, когда понял, что уже на пределе, когда движения Марка стали быстрыми, беспорядочными, когда он стал сжимать его сильнее. Ватсон не жаловался. Ему было хорошо. Он стал двигать рукой по стояку в такт движениям Астера внутри себя, зажмуривая глаза, едва сдерживаясь, чтобы не кричать. Когда в первую их ночь Марк говорил о том, что сексом с ним Джон будет доволен, тогда, неделю назад, Астер ещё не знал, что Ватсон будет желать перекрыть сексом с ним свою ненужную влюблённость. Джон умеет скрывать свои чувства, Джон тренировался на самом Шерлоке Холмсе. Марк ни о чём не узнает. Ватсон вздрогнул через несколько секунд, после того как Астер кончил, забрызгав спермой его спину. Джон сдержал крик, когда кончал сам, утыкаясь носом в покрывало, сжимая его второй рукой и быстро двигая ладонью по члену. Марк позади него легко оглаживал спину Ватсона, его ноги, улыбался — Джон это чувствовал, а сам молился лишь о том, чтобы чувства не вылились наружу, чтобы оставить на своих губах только довольную улыбку и не выдать глазами невыносимую тоску по одному сумасбродному детективу в квартире на Бейкер-стрит 221б. Ещё через секунду матрац рядом прогнулся, Астер улёгся рядом и прижался к боку Ватсона, быстро целуя его в плечо.
Когда Мориарти кончил и сжал его внутри себя достаточно ощутимо, чтобы потянуть за собой за грань, на периферии собственного сознания Шерлок уловил единственный важный образ: Джон, в тот первый день их знакомства, рядом с ним в ресторанчике, улыбающийся слишком смущённо, слишком напряжённо, его взгляд и его реакция. Он упустил возможность уже тогда.— Я бы всё же поужинал, — произнёс он, потёршись носом о разгорячённую кожу Джона. Тот повернул голову к своему любовнику, взглянул в его светло-бирюзовые глаза, закусил губу и заставил себя улыбнуться.
Лёжа рядом с Джеймсом на его постели, глядя в потолок на то, как играют зайчики на тёмном дереве, Шерлок к своему неудовлетворению заметил, что отвлечься он так и не смог. Голова была забита только лишь одним: его персональный самообман, преподнесённый когда-то слишком быстрым решением, уничтожил всё, что ему сейчас так хотелось получить.— Да, я тоже. В глазах у Астера тогда отразилось тепло дня за окном, свет солнца, его лучи. В глазах Джона был лишь один образ. И теперь Джон молился только о том, чтобы никто его там не увидел.