I'll fly away.

      В очередной раз яркий свет солнца пробудил меня в этот, как я понимаю, заурядный день. Не люблю свет. Он слишком яркий и мешает спать. Спать — это хорошо. А если точнее, то это самое лучшее, что есть в этом мире. По крайней мере, это самое лучшее в этом мире, что я могу чувствовать и осязать. Во время сна ты как будто отключаешься, устраняешься от всего живого. Ты как будто умираешь, но опять зачем-то воскресаешь — и каждый раз с мыслями о том, что было бы лучше, если бы не проснулся. Ведь и вправду, зачем жить, страдать, пытаться что-либо изменить в своей никчемной жизни, если ты в глубине той частички души, которая все-таки еще не прогнила, знаешь, что ты ничего не хорошего не сделаешь, а лишь ухудшишь ситуацию своим существованием, после чего будешь задумываться о смерти еще чаще? Ведь нет ничего и никого, кто будет с тобою рядом, кто хотя бы как-то попытается понять тебя или утешить, дать надежду на счастливую жизнь, на то, что ты забудешь, каково это — просыпаться с мыслями о самоуничтожении. Каково это, когда единственный человек, который хоть что-то для тебя значит, точнее, тот, кто значит для тебя абсолютно все, потому что кроме него больше ничего тебя не беспокоит, и этот человек даже не вспоминает о тебе, не думает и вряд ли даже помнит о твоем существовании. Я не хотел такой жизни.       Когда-то давно, когда мне было около семи лет, мать с отцом оставили на мне ответственность украсить елку на Рождество, а сами ушли куда-то по делам. Я тогда никаким образом не понимал, зачем мне стоит это делать, ведь к нам домой никто не приходит отмечать Рождество, отец презирает этот праздник, а мать во всем ему поддакивает. Но факт оставался фактом, мне сказали это сделать, а значит, что я должен был это сделать. Но на тот момент я напрочь забыл заклинание, которое само нарядит елку, поэтому с отчаянием признал, что елку мне придется украсить самому. Первые несколько игрушек я понятия не имел, куда вешать. Но осознавая, что времени у меня оставалось не так много, я стал вешать эти разноцветные игрушки, куда попало, и к моему удивлению, я настолько увлекся процессом, что не заметил, как игрушки в коробке закончились. Каждую игрушку я вешал с таким увлечением и интересом, будто я не просто наряжаю Рождественскую елку, а создаю целое искусство. Я в точности помню, с каким воодушевлением доставал тогда длинную гирлянду, с каким трудом вешал ее эту большую елку. После этой тяжелой работы я встал в конце комнаты, чтобы поглядеть на этот шедевр. Больше всего на свете я мечтал о дружной семье, которую заведу сам. Я мечтал о том, что на каждое Рождество буду наряжать елку со своими детьми, как после этого буду смотреть на них и любоваться тем, как они раскрывают свои подарки и шелестят обертками. Когда я думал об этом, в моем теле как будто переливалось огромное количество тепла, которого, как мне казалось, могло хватить на всех, кто пожелает. Мне на тот момент было так уютно в этом месте, и я хотел тогда, чтобы это все длилось вечно, но тогда я услышал звук камина и шаги родителей, так что сделал самое безразличное выражение лица и ушел прочь в свою комнату, где еще долго размышлял об этом. Но я стал сомневаться в реальности осуществления своих планов по поводу счастливой семьи слишком скоро, когда пошел учиться в Хогвартс. Меня подготовили к взрослой жизни и просветили в том, что я должен делать, а что — нет. Но позже, на курсе пятом, мое сердце оказалось занятым моим заклятым врагом — Гарри Поттером. Или не сердце. Как вообще какой-то орган может быть занят каким-то человеком? Впрочем, не суть. Он как побочный эффект моей жизни — он так сильно врезается в память и затуманивает весь разум, что мысли о нем — уж привычное дело. Я влюбился в него по уши и жаждал взаимности — как оказалось — зря. Почему я говорю в прошедшем времени? С тех пор ничего не изменилось, я все еще влюблен в него, разве что уже смирился со своей судьбой. Однако если раньше он хоть как-то контактировал со мной, даже если во время перепалок, то сейчас я только лишь могу ловить его счастливую улыбку, когда вижу его разговаривающим со своей невестой, или же просто где-нибудь на улице, ведь мы живем довольно близко. Через два дня он планирует свадьбу со своей невестой из семейки Уизли, как пишут в газетах. Но он ведь не виноват, что я люблю его, а он меня — нет. Ведь люди не выбирают, в кого влюбиться, и это нормально — не любить кого-либо. И все-таки мое существование в этом мире тщетно без него.       Я прикрыл глаза и потянулся на кровати, собирая остатки сил, чтобы встать и пойти умываться. Сегодня должна состояться проверка дома, а ведь они могут прийти в любое время, придется снова терпеть этих авроров, жаль только, что Поттер сам не приходит… Еще бы, зачем Главному Аврору приходить домой к бывшему упивающемуся?

***

Послышался звук камина, и я повернул голову — передо мной стояли три аврора, которые меня мало интересовали, и я так же остался сидеть на своем кресле. Они прошли вперед, и я увидел Поттера и замер. Зачем он здесь? Что не так? Я резко вскочил с места, не зная, что делать. Он подошел ко мне и протянул руку, и я с удовольствием ее принял. Наверное, мое рукопожатие было лишком нежным, так как я заметил его недоуменный взгляд после. — Малфой, не пугайся меня, — сказал он весело. Я не нашел, что ему ответить, поэтому лишь удержал его взгляд и сдержанно кивнул, после чего отвернулся. Черт-черт-черт, что он тут забыл? — Поттер, что ты тут делаешь? — все-таки решился я спросить. — Малфой, не забывай, что я имею полное право находиться тут. — Я не забываю, Поттер, но раньше ты не приходил. — Раньше мне было некогда. В связи с ближайшими событиями я взял себе преждевременный отпуск. — Ближайшие события? — Свадьба. — Ясно. Для меня это конец. Я уже не знаю, что буду делать дальше.

***

Я открыл дверь и бесшумно вошел в зал, сливаясь со стеной. Вдали показались Гарри и Джинни, одетые в нарядные мантии. — Леди и джентльмены, — произнес певучий голос, и я увидел маленького, с клочьями волос на голове волшебника, который стоял перед Гарри и девчонкой Уизли, — мы собрались здесь, чтобы отпраздновать союз двух верных сердец… Внезапно стало тяжело дышать, закружилась голова. Мысли ушли куда-то слишком далеко, и мне стало чрезмерно грустно. У меня нет больше никого и ничего, что бы поддерживало меня и давало смысл жить. — Гарри Джеймс, берете ли вы Дженевру Молли в жены?.. — Беру. — Дженевра Молли, берете ли вы Гарри Джеймса в мужья?.. — Беру. — В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней. Сидевшие в помещении гости эмоционально отреагировали: кто-то плакал от счастья, кто-то хлопал, кто-то просто улыбался и радовался за новобрачных, ну, а я же плакал от горя. Конечно, я был рад за Гарри, мне спокойно, когда ему хорошо, но теперь я окончательно потерял смысл жизни. Мне больше нечего здесь делать.

***

Я стою на крыше собственного дома. Из глаз текут слезы по всему лицу, попадая на мою черную кофту. Весенний ветер дует прямо в мое влажное лицо, отчего мне становится все холоднее и холоднее, но мне без разницы. Я больше не способен чувствовать ничего — во мне лишь пустота. Любовь к Поттеру и боль от этого. Я не оставил ему предсмертную записку, не хочу портить его жизнь, ведь всего пару дней назад он обрел свое счастье, а жить всю оставшуюся жизнь с осознанием того, что кто-то покончил жизнью из-за тебя — не самое лучшее ощущение, наверное. Мне хотелось кричать. Какой же я трус, я не могу даже перед смертью сделать то, что хочу. Я отпущу душу в свободный полет, а тело — в свободное падение. Я еще не умираю, мне еще четыре шага до края. Я улечу ввысь, убегу вдаль, в моей голове — ты. Я не хочу слышать твой крик, когда ты узнаешь об этом. Ты не потерпишь того, что человек умер из-за тебя. Ты этого не узнаешь, поверь. Ранил стрелой мрак. Хочу слышать твой голос свыше; слышать, как ты меня утешаешь, как обнимаешь меня, улыбаясь. Но я понимаю, что ничего этого не случится, и больше нет смысла мне жить без тебя, Гарри. Говорить о смерти со знанием дела могут только покойники, но правда ли, что с физической точки зрения покойники? Я мертв. Давно мертв в душе. Делаю еще один шаг. До края три шага. Я готов принять смерть, я смирился с неизбежностью своей судьбы. Мертва душа — главное. Тело — вопрос времени. Везет же людям, которым удается уйти из этого мира живым. Я научился смотреть на смерть как на старый долг, который придется заплатить рано или поздно. Я вспоминаю школьные годы, вспоминаю Гарри… Он всегда был недосягаем для меня. Я боюсь пустой жизни. Я боюсь того, что всю жизнь, если сейчас не сделаю должные шаги, буду любить тебя, а ты меня — нет! Умереть легче, чем жить. Смерть — лишь мгновенье от жизни. Я делаю еще один шаг. Два шага до края. Ветер приятно освежает лицо, как будто очищая всю грязь и весь мусор, накопившийся во мне. Ведь рано или поздно каждый человек сталкивается с понятием «конечность»: мы осознанно воспринимаем конец чего-либо как неизбежность, как часть сделки, заключенной нами с жизнью. Еще шаг. Смерть — это счастье для умирающего человека. Умирая, перестаешь быть смертным. Мысль о смерти более жестока, чем сама смерть. Лучше сразу умереть, чем жить в ожидании смерти. Конец. Вот он, мой свет в конце тоннеля. Здесь я обрету покой.

***

Пять лет спустя — Папа! Папа! Купи мне мороженое! — позвал четырехлетний Джеймс. — Джеймс, тебе больше нельзя, — ответила Джинни, его мама. — Но я попросил папу… — Джинни, дорогая, расслабься немного, сходи по магазинам, смотри, это твоя любимая фирма! — отвлекал я свою жену. — Точно! — обрадовалась она, позабыв обо всем. — Следи за Джеймсом! — Конечно. — Пап, ну купи мороженое, — снова просил малыш. — Джеймс-Джеймс… Давай, выбери и скажи, что я заплачу, я скоро приду, — сказал я сыну, показал рукой направление к ларьку и остановился, следя за ним. Я понял, что я счастлив. У меня лучшая на свете жена и любимый ребенок. Я всегда мечтал о дружной семье. Теперь мне даже не о чем мечтать. У меня есть все, что я хотел. Я улыбнулся. Все просто прекрасно, но порой я вспоминаю то, что случилось ровно пять лет назад. Драко Малфой спрыгнул с крыши. Я часто думаю об этом, но никак не могу понять причину. Он не оставил после себя ничего. Помню тот день, когда поступил вызов о том, что на той улице лежит бездыханное тело человека, помню, как мы быстро собрались трансгрессировали в пункт назначения и обнаружили там Драко Малфоя. Было очевидно, что это было самоубийство, но в моей голове все никак не укладывалось, зачем он так. Я вспоминаю его в школьные годы, вспоминаю наши перепалки, ссоры и драки, дуэли. Но тогда передо мной лежало лишь его мертвое тело. Нет, я не горюю по нему, но мне его жаль.Не таким уж и плохим человеком он был, если подумать. Неплохим, но слабым. Возможно, в глубине души он был и добрым, и ранимым, и чувствительным, каким я в школьные годы и не подозревал. Может, я скучаю по нашим спорам, может еще что, но вряд ли я забуду тот день, когда увидел его мертвым, лежащим на асфальте, погибшим по своей же воле. — Папа!.. — услышал я голос Джеймса и очнулся. Я быстрым шагом преодолел дорогу и оказался рядом с сыном.

***

Я шел по кладбищу, ища нужную могилу и держа в руках два цветка, окрашенных в черный цвет. Наконец я нашел надгробный камень с надписью «Д.М.» и его колдографией. Я присел на корточки рядом и посмотрел в нарисованное лицо. Минут пять я думал ни о чем. — Никогда не понимал тебя, Малфой, — с этими словами я положил два принесенных мною цветка туда, встал и пошел прочь, оглянувшись разок назад…