***
— Ёлки-палки, Майки! Куда ты опять зашвырнул игровую приставку? Клянусь, если я найду её в твоей паршивой комнате, да ещё и под твоей паршивой кроватью, то я… Донателло старательно попытался сфокусировать слух на чем-то куда менее изощренном, чем щедрые ругательства Рафаэля, которому приспичило поиграть в свои обожаемые «Гонки на выживание». Он бы с радостью ещё и зажмурился, чтобы не видеть этот сгусток злобы, недосыпа и ненависти, распространяющейся на весь мир, но в этом нет необходимости. Действительно, толку от закрытых глаз, если и в том, и в ином случае перед ними висит всепоглощающая темнота. Ведь он слеп.***
Это произошло год назад, на заброшенном складе. Стоит ли вспоминать? Нет, не стоит. Серьёзно. Особенно при учёте, что в логове с той поры установилось строгое правило: Никогда. И. Ни. За. Что. Не. Упоминать. Что. Случилось. На. Том. Складе. Всем, кто об этом забывал (кроме Сплинтера, и не только по причине того, что он учитель, но и потому, что всегда помнил данное правило), прилетало по голове тростью. И не думайте, что Дон за долбанные двенадцать месяцев не научился распознавать по звуку и колыханию воздуха местоположение провинившегося. На самом деле, ему было больно. Очень больно. И братья, тихо охающие от очередной шишки на макушке, совсем не жаловались, потому что понимали, как тяжело их несчастному Донни. Всегда живые красно-коричневые глаза застыли на месте и потускнели. Зрачки посерели, а яркая радужка, раньше при определённом ракурсе вспыхивавшая рубиновым светом, покрылась бельмом. Некоторое время черепашкам было страшно смотреть в эти мёртвые глаза. Но хуже всего, несомненно, пришлось Донателло. Он заново учился ходить. Учился, постоянно врезаясь в стенки, спотыкаясь о собственные ноги, а пару раз даже провалился в бассейн. Вы когда-нибудь пробовали пить воду носом? Нет? А вот Донни пробовал. Непередаваемые ощущения. Однако, он должен был признать, что остальные его чувства значительно обострились. Он слышал дыхание и сердцебиение сидящего рядом брата и мог с лёгкостью определить: спит он или притворяется, что спит (Майки, никто не верит, что ты уснул за две секунды, это правда не смешно, хватит), спокоен или встревожен, читает очередной смехотворный комикс или блестящую трагедию в дохреналлионе актов. Эйприл, узнав о несчастном случае, отлично позаботилась о друге. Она помогла ему найти интернет-курсы, проводила с ним непозволительно много времени и купила несколько книг для слепых, благодаря чему Донни впервые увидел плюсы в своём недуге. — Давно хотел узнать побольше о шрифте Брайля. Как говорится, бойся своих желаний, — с грустной усмешкой шутил черепашка, принимая из рук девушки очередной подарок. Кейси было очень жаль, что случилось с этим скромным, но сильным духом пареньком. Но он никогда не показывал жалости, подчас даже обращаясь к Донателло с просьбой сыграть с ним в хоккей. И учёный эту своеобразную поддержку со стороны приятеля очень ценил. За время жизни во тьме он возненавидел, когда его жалеют. — Хватит, Лео… — раздраженно шипел Донни, когда старший брат пытался подтолкнуть его в нужном направлении. — Перестань, Раф, — грубо бросал темпераменту гений, когда тот подбирался к нему сзади и украдкой подкручивал гайки в каком-нибудь изобретении, считая слепого братишку недостаточно сильным, чтобы затянуть их как следует. — Отстань от меня, Майки! — рычал черепашка, когда весельчак начинал свой ежедневный допрос с пристрастием вроде: «Хорошо ли тебе спалось?» или «Ты голоден? Тебе нужно много сил, чтобы восстановиться!» Он устал от постоянной опеки, устал от того, что его, как инвалида, под белы рученьки поддерживают во время элементарного бега по крышам, устал, устал, устал! Он не инвалид. Он просто… Не видит. Вот и всё.***
— Я тебя убью, — ласково сообщил вяло читающему журнал голубоглазому Раф, откопав игровую приставку, ну надо же, именно под кроватью люби-и-имого до тошноты младшего братика. — Угу, только не до смерти, — донесся до темперамента ответ от «абонента», который после этого с чистой совестью вновь погрузился в «зону вне доступа». Донни подавил смешок. И вот так каждый раз. И как этот придурок ещё жив остался? Обещаний убить его за последний месяц накопилось около сотни, причём не только от Рафа. Встав с дивана, он подцепил кончиками пальцев стоявшую немного в стороне гладкую трость и довольно бодро пошёл в сторону лаборатории. — Донни, не засиживайся допоздна! — предупредил из кухни Лео. Гений безошибочно повернулся на звук голоса точнёхонько в сторону высунувшего из-за ширмы голову лидера и кивнул. — Не волнуйся, зрение я себе компьютером испортить уже не смогу. По многим причинам. — По каким? — удивлённо спросил заинтригованный такой формулировкой Майки, случайно уронив свой комикс в пучину бассейна, над которым в данный момент лежал. — Микел-чёрт-тебя-дери-Анджело, — чётко и с расстановкой обратился к младшему Дон. — Иди ты в панцирь. Раф, устраивавшийся на месте перед телевизором, присвистнул. — Да, так его даже я ещё не называл! После взрыва, унёсшего с собой его зрение, Донни стал ценить свой маленький мирок в лаборатории ещё больше. Ему нравилось вслушиваться в тихое жужжание механизмов, которые он же когда-то и построил, нравилось ощущать тихую вибрацию пола, когда Металлоголовый шёл к создателю, чтобы сообщить о том, что ещё какой-то наглый голубь перелетел датчик безопасности, установленный на крыше, соседней по отношению к их родной подворотне. Ему не нравилось, когда его братья устраивали потасовки в зале. Шумно. Слишком шумно, настолько, что нельзя выловить хоть что-то из этой катавасии. А ещё Донателло с нетерпением ждал ночи. У них с Эйприл был маленький секрет от всей семьи Хамато. Ведь, если вездесущие братья ни в какую не разрешали ему в одиночку выходить на поверхность, это не значило, что ему нельзя это делать, когда они за ним не следили. А следили они за ним, к сожалению, всё время. Кроме ночи. — Красиво… — протянула рыжеволосая девушка, ни к кому не обращаясь. Взгляд ее был устремлён в бескрайнее небо, небольшой участок которого освещала бледная луна. — А ты, оказывается, ценитель красоты, как я вижу. — Донателло легко подтянулся на руках и встал на балконе рядом с подругой. Та вздохнула. — Я ждала тебя на час раньше. — Лео устроил себе марафон Космических Героев. Решил стариной тряхнуть. А мимо Лео, даже когда он в состоянии, близком к нахождению в раю, пробраться невозможно. Ты же знаешь. — Знаю. А почему же тогда не оставил затею? — Эйприл правда не могла понять. Этот черепашка, рискуя где-нибудь свалиться, пораниться, потеряться в бесконечных тоннелях канализации, напороться на людей, в конце концов… Все равно приходил. Девушка как-то попыталась пройти по квартире, закрыв глаза. Кейси, пришедший к ней в гости вечером, сказал, что она поставила абсолютный рекорд по количеству шишек и синяков. И заодно хомячка, оставленного соседкой ей на попечение, чуть до истерики не довела. Подросток помолчал. — Потому что только так я могу почувствовать себя по-настоящему живым, — наконец, ответил он. Рыжеволосая куноити больше ничего не спрашивала. Просто прижалась к его прохладному шершавому пластрону и продолжила любоваться луной, которую её другу, возможно, никогда уже не суждено увидеть. — Привет, герой. Казалось бы, два слова, а заставили вернувшегося под утро гения подлететь до небес. Точнее, до каменных сводов метро. — И тебе здравствуй… Раф. — Я прямо чувствую, как твой здоровый сон испытывает грандиозный кирдык, а затем эпично сваливает в закат, на прощанье покрутив пальцем у виска. Сколько ты уже строишь из себя Бэтмена? — хрипло осведомился темперамент, подливая кофе себе в кружку. Донни, сидящий напротив него, в данный момент напоминал больше не юного ниндзя, а сурового главаря местной мафии. Только пистолета, лежащего рядом, не хватало. А вот выражение лица вполне соответствующее. Спрашивается, как ему ещё выглядеть? Он уже сполна спалился перед двумя братьями: Майки, а теперь ещё и Рафом. И если первый клятвенно пообещал сохранить его секрет, то вот этот вот зеленоглазый индивидуум молчать не будет. В голове почему-то всплыла фраза: «Собери всех покемонов!». Ну да, он близок к победе, остался всего лишь Лео — и можно праздновать успех. А, возможно, потом и на специального покемона наткнётся (его Сплинтером зовут, кстати). — Ну так… Сколько? — повторил Раф, чувствуя, что сидит сейчас напротив не младшего брата, а целого порохового склада. — Около трёх месяцев. Кажется, Раф только что поставил рекорд по дальности плевка энергетическим напитком с утра пораньше. Несите кубок, у нас есть чемпион. — И… Перед кем ты ещё лопухнулся? — Перед… — Донни сурово глотнул кофе и скривился: он успел остыть. — Майки. Перед Майки. — То-то эта рыжая морда так нагло лыбится целыми днями… — задумчиво пробурчал владелец саи, протянувшись через полкухни за тряпкой и потерпев фиаско. Стул под ним вздумал сыграть в салочки и удрал под стол, скидывая своего наездника на пол, который очень радушно принял его лицо в свои тёплые объятья. Хотелось бы Донни увидеть Рафаэля в этот момент. Он мог поспорить на что угодно, что это было бесценно. — Привет? — ошалело заглянула на кухню, ставшую эпицентром событий, вышеупомянутая рыжая морда. Узрев теряющего самообладание Дона, который из последних сил держался, чтобы не засмеяться, и Рафа, который всё ещё стремился оставить отпечаток своего лица в полу и, кажется, был близок к этому, Майки, недолго думая, решил всё-таки убрать свой панцирь подальше отсюда. А при условии, что сюда шёл на разборки глава всея логова, известный также как Лео, убирать его надо было очень быстро и очень далеко. В груди разгорался целый пожар. Наконец-то! Наконец-то ему больше не придётся сидеть под домашним арестом. Датчик засёк отряд футов в паре крыш от их канализационного люка, и черепашки не могли бездействовать. А то, что сейчас он не служил их навигатором, горбатясь за компьютером в логове, как раньше, а бесшумно нёсся бок о бок с братьями наперерез врагам, и вовсе считалось подарком судьбы. И плевать, что это стоило ему двух недель отдачи своего десерта Рафаэлю и Микеланджело, которые, собственно, и уговорили Леонардо взять Дона с собой. Уговорили спустя несколько месяцев бесплодных попыток. Но теперь это уже неважно. Данный отряд явно не ожидал встретить здесь защитников Нью-Йорка и, скорее всего, просто забрёл слишком далеко от своей территории патрулирования. Он состоял полностью из футов-людей (надо же, они ещё существуют. Черепахи думали, что весь клан Фут сплошь погряз в футботах). Дон уклонился от кинжала, когда тот был буквально в пяти сантиметрах от его носа. Воин досадливо фыркнул и приготовился повторить нападение, как вдруг черепашка, с размаху ударив своим бо противника прямо в живот, отправил того в непродолжительный полёт блестящим хуком справа. «Спасибо, сенсей», — искренне поблагодарил учителя Донателло за казавшиеся когда-то бесполезными уроки слепого боя. — Да я тебе глаза выцарапаю, тварь ползучая! — прохрипел фут, лёжа перед мутантом в позе эмбриона и злобно скалясь. Подросток почувствовал, как по телу от этой угрозы пробежал электрический импульс. Он наклонился к поверженному, схватил мужчину за подбородок и поднял его лицо к своему. — Ну, давай, — смертельно спокойным тоном произнёс Дон, с удовлетворением чувствуя, как участились дыхание и сердцебиение перепуганного его пустыми глазами воина. — Ты… Т-ты… — только и смог выдавить из себя фут. Черепашка скривился. — Я, я. А теперь убирайся отсюда. И своих дружков захвати. — Донателло кожей ощущал, что на крыше стало свободнее — враги начали отступать. Воин, лежавший перед ним, не нуждался в повторении — он моментально поднялся на ноги и, не оглядываясь, помчался прочь. К Дону неслышно подошёл Лео. Гений немного вздрогнул, когда рука лидера опустилась на его плечо и крепко сжала его. — Молодец, Донни. Молодец. — Я их откопал! — радостно вскрикнул Майки, с головой окунаясь в ящик, полный кассет с фильмами. — Надеюсь, это не заразно, — промычал Раф, отправляясь на охоту за попкорном. Донни вышел из лаборатории и уверенно двинулся на звуки восторга, издаваемые Майки. — Ребята, никто не видел мою трость? Я же буквально на ощупь хожу, ребят! — Не видел, не слышал, не скажу, — монотонно ответил весельчак, слишком занятый рассортировкой фильмов на «годные» и «нормально, смотреть можно, но не сегодня». — Это я не видел… — угрюмо буркнул гений, продолжая квест «Найди хоть что-нибудь, с помощью чего можно ориентироваться в логове». Обычно, теряя опору, он просил исполнить роль поводыря всё того же Майки, но после нескольких фразочек в духе «Через три шага поверните налево… А, нет, стоп, направо. Эй, Ди, как тебе стенка на вкус?» ему хотелось убивать. На кухню Донни вплыл вполне бодро, якобы случайно вписавшись в Рафа и действительно случайно столкнувшись с Лео, готовящим напитки к киносеансу. — Ты её под столом оставил, олух! — Трость вернулась к законному владельцу через Рафаэля, по пути стукнув возмущённого учёного по лбу (тоже не без вмешательства темперамента). Судя по выражению лица Донни, он планировал этой же тростью и закопать зеленоглазого черепашку где-нибудь под бонсаем, который рос в додзё. И да пусть земля ему будет пухом. Аминь. — Я хочу мультик, — надул щёчки Майки, прижимая к сердцу задрипанную кассету. Лео покачал головой. — Тебе пора взрослеть. Посмотрим что-нибудь серьёзное. — Какой фильм? — подал голос Донателло, на запах протягиваясь за попкорном. Нащупав пачку, он подтащил её к себе и удовлетворенно захрустел угощением. Майки, обрадовавшись, что у него наметился как минимум один сторонник, подскочил к не ожидавшему такой прыти перепугавшемуся черепашке и горячо прошептал ему на ухо название фильма. Дон вдумчиво выслушал его, само собой, не обратил внимания на щенячьи глазки, повисшие прямо перед его лицом, но услышал тихие «шмыг-шмыг» носом и сразу всё понял. — Он хочет посмотреть фильм, повествующий о приключениях отца и сына. После того, как серийный убийца унёс жизни матери, братьев и сестёр мальчика, а самого его оставил инвалидом, добропорядочному гражданину приходится воспитывать сына одному. И все бы ничего, да вот только… Мальчишку похищают и увозят далеко-далеко. Мужчине приходится проделать долгий путь вместе с привязавшейся к нему чокнутой девицей, прежде чем он и его сын, наконец, воссоединятся… Когда Донни закончил, братья усиленно искали свои челюсти на полу. — И… Что это за фильм? — Лео ожил первым. Донателло нашёл по жалобному сопению своего младшего братишку и хитро ухмыльнулся. — В поисках Немо. Раз. Два. Три. Рафи, отомри. — Чё-ё-ёсь?! — Темперамент вернулся в реальность. — Ты сейчас психологическую драму, а не детский мультфильм описал, рептилия ты всезнающая! — Но вам же понравилось? — встрял Майки, уже понимая, что удача сегодня на его стороне. Знаменитый Рафовский рыковыдох донёс до всех находящихся в зале, что смотреть они этим вечером будут старый мультик про ярко-рыжую рыбку. — А как же… — замер со своей кассетой в руках Лео. — Слушай, ты Бесстрашный, но пока ещё не Бессмертный. Так что. Взял. Фильм. У. Майки. И. Включил. Этого. Грёбанного. Немо. Лидеру команды оставалось лишь подчиниться. Против щенячьих глазок Микеланджело устоять в этом логове могли лишь два существа: Сплинтер и Донателло. Сплинтер — потому что ему этих глазок ещё в черепашьем детстве хватило по горло. Донателло… Его спасало лишь нынешнее положение «святого слепца», как окрестил его Раф пару дней назад. Пусть не совсем удобно, зато надёжно. А фильм ему потом наперебой пересказали братья, хотя он всё и так прекрасно слышал. Некоторые вещи не обязательно видеть, чтобы понять. — Мы нашли тебе доктора! — с порога прокричала Эйприл, перепугав все логово. Раф радостно вскинул голову. — Майки забирают в психушку? Я этого слишком долго ждал! — Эй! — обиженно пискнул весельчак, помогавший Дону перенести коробки с деталями из гаража в лабораторию. Слепые глаза гения на секунду сверкнули, словно живые. — Как… Как вы это сделали?! — заорал черепашка, кинувшись к рыжеволосой подруге и спотыкаясь на каждом шагу не столько от слепоты, сколько от осознания, что за долгие четырнадцать месяцев у него появился шанс вновь нормально видеть. Видеть. — У отца есть один хороший знакомый, он договорился! — протараторила О’Нил, совершенно не возражая против того, что обрадованный учёный приподнял её над землёй и закружил. Он сможет увидеть логово, отца, братьев… Эйприл. За прошедшее время знакомые лица начали постепенно стираться из его памяти. Нет, он их всё ещё помнил, но понимал, что это ненадолго. И с ужасом ожидал момента, когда образы того, что ему дорого, исчезнут из его жизни навсегда. Доктор Смит был мужчиной уже немолодым, свято верившим в то, что среди мутантов, заполонивших Нью-Йорк, обязательно есть и те, кто не против породниться с человечеством. А теперь один из них, совсем еще молодой, с широко распахнутыми невидящими глазами, стоял перед ним и полностью доказывал правдивость его теории. — Томас Смит, — протянул руку доктор и несказанно удивился, когда черепашка безошибочно, не промахнувшись ни на сантиметр, взял её и крепко пожал. — Донателло. Рад встрече с вами, док. Удивительный мальчишка. Разумеется, было ожидаемо, что братья весь промежуток времени, за который проводилась операция, просидят на крыше здания в ожидании чуда. И чудо наступило. Пока что не полностью, лишь показалось на минуту, мелькнуло и пропало. Но черепашки знали, что теперь всё будет хорошо. — Нужно несколько восстановительных процедур с периодичностью примерно… Два раза в месяц. Некоторое время ваш брат будет видеть нечётко, но постепенно зрение восстановится, если вовремя принимать специальные капли. Я пропишу, какие именно. А сейчас ему нужно отдохнуть. Доктор Смит никогда ещё не видел столько благодарности в глазах. Майки пробился вперёд и крепко обнял доктора. — Спасибо. Спасибо Вам! Скажите, Вы — волшебник? Томас добродушно хмыкнул и погладил веснушчатого черепашку по голове. — Нет. Я просто очень люблю помогать.*Спустя год*
— Ну, и как оно тебе? — Кейси со звонким щелчком открыл банку газировки и протянул её сидящему рядом черепашке в фиолетовой повязке. Тот повернул голову к другу и весело взглянул на него ярко-рубиновыми глазами. — Это был полезный опыт, — наконец, проговорил Донателло, залпом выпив напиток и сморщившись от атаки воздушными пузырьками своего носа. Хоккеист перевёл взгляд на ночное небо, где начинали загораться первые звезды. — Это всё, что ты можешь сказать? — Дай мне на родной пейзаж полюбоваться, ирод. Я его два года не видел, — беззлобно проворчал гений, пряча улыбку за жестяной банкой. Ему было всё равно, что порой казалось ещё трудноватым сфокусировать взгляд на каком-либо предмете, но лечение своё дело делало: зрение налаживалось. «Цени то, что имеешь», — сказал как-то один мудрец. И учёный впервые по-настоящему всерьёз задумался над этими словами.Потерять — легко, вернуть — порой невозможно.