Шепот

Впервые я услышал его голос, будучи ребенком. Он не кричал, не требовал. Он просто… просил. [Причини боль] К несчастью, я слишком рано окунулся в зловонный омут жизни, потому подобные мысли не казались мне чем-то неправильным. Напротив, они привлекали меня. «Каково это – причинять боль другому?» - думал я в тот момент, когда маленький серый котенок оказался в моих руках. Он извивался и терся о них. Наивное, невинное и глупое создание, не подозревающее, к кому оно попало. Котенок недовольно мяукнул, когда маленькие детские ручки сомкнулись вокруг его шеи. Я начал душить его. А голос стал смеяться. Ему явно нравилось это. [Еще!] Котенок пытался вырваться, хрипел, царапал меня и отчаянно мяукал. Когда я стал чувствовать, что он перестает сопротивляться, я убрал руки с его тоненькой шейки. Он пытался убежать, но ему это не удалось и он, ослабленный, упал навзничь. [Продолжай, не останавливайся] Голос стал громче, и он уже не просил, он требовал. Но я был рад подчиняться. Я слышал, как хрустели крохотные и хрупкие кости котенка. Я видел, как жизнь медленно гасла в его глазах. Он больше не трепыхался, не мяукал, не дышал. Он был мертв. Голос хохотал, полностью заглушив собой все звуки [Отлично!] Он был доволен. Ему понравилось. Но самое страшное… Это понравилось и мне. - Эй, ты, слыш, сюда иди! – послышалось за моей спиной. Я обернулся – в переулке стояли трое парней. Они угрожающе надвигались на меня. В темноте блеснуло лезвие ножа. - Ну че, сам отдашь кошелек и мобилу, или как? – типичная гопота. [Глупцы. Они еще не знают, с кем связались] К двадцати годам этот голос стал моим лучшим другом и учителем в мире боли. Я не интересовался – откуда он взялся, что он такое. Он учил меня тому, что мне нравилось. Мне этого было вполне достаточно. - Или как, - ответил я. Гопники усмехнулись и подошли вплотную ко мне. Роковая ошибка. Нож проткнул тонкую ткань спортивного костюма. Резкое движение влево – внутренности гопника вывались на тротуар. От испуга его дружки принялись бежать. Однако они не могли сбежать от меня. Окровавленное лезвие пронзило кожу, разорвав почку. Еще один упал на землю, вопя от боли. Третий сумел скрыться от меня. [Он слаб. Он не скажет] Да, не скажет. Все они трусы, как бы они старались показать себя. Я нагнулся над парнем с разрезанным животом. На вид ему было лет 18, короткая стрижка и прыщавое лицо. Он был еще совсем молод. [Возраст не важен. Они всего лишь дрова для вечного огня боли. Убей его!] Голос буквально кричал, требуя от меня жертвы. Никогда прежде он не требовал от меня подобного. Он утолял свой голод болью людей, но не их смертями. Только в тот момент, когда я смотрел на истекающего кровью паренька, я осознал, что к этому все и шло. С каждым разом методы становились все более и более жестокими. Все начиналось с заламывания пальцев, а теперь он требовал убить. Я упивался их болью, она питала меня. Но убить человека у меня не хватало смелости. Я больше не желал смерти этому парню. Да, он был глуп, но он же… человек. Венец творения. [Ха-ха-ха! Венец?! Человек – самое худшее, что случалось с этим миром! Они недостойны жизни! Убей! Убей! Убей!] Тысячи голосов кричали в моей голове, скандируя постоянно: «Убей! Убей! Убей!» Я занес руку для удара. Холодное лезвие быстро и аккуратно разрезало шею несчастного. Я смотрел на него, в его открытые глаза. Смотрел, как вместе с кровью из разрезанной артерии вытекала жизнь из него. Он ликовал. Он смеялся. Чужая боль была наркотиком для него. И я понимал, что теперь его будет удовлетворять только смерть. За двадцать лет я видал многое, был терпим ко всему, но меня вырвало. Возможно, я, наконец, осознал, что творю. А может, с рвотой пыталась выйти часть меня, которая причиняла боль и наслаждалась ею… Отныне его голос перестал быть для меня чем-то обыденным: если раньше он казался мелодичным и успокаивающим, то сейчас я стал слышать в нем нечто демоническое. И я стремился избежать его, заглушить и больше никогда не слышать. [Ты никогда не сможешь сбежать от меня! Ты забываешь, что мы с тобой навечно в связке!] Он вопил, словно зверь, заглушая мои собственные мысли. Но, со временем, голос становился все тише и тише, пока совсем не затих. Впервые за 16 лет, я почувствовал себя свободным. Больше никто меня не принуждал, никто не говорил мне, что и как делать. Я стал самим собой. Впервые, за 16 лет… Она появилась в моей жизни спустя три года, как голос затих. И ни с кем, кроме нее, я не был столь откровенен. Но все же, я не мог рассказать ей о своем прошлом, о голосе в голове и о кошмарах, преследующих меня все чаще… Я стоял по колени в чужой крови. Вокруг меня плавали тела убитых, изуверски истерзанных каким-то садистом. [Ну как тебе моя работа?] Он восседал на троне из человеческих костей, в темно-синей выцветшей куртке, с черно-белой маской арлекина на лице. В руках он держал странную белую книгу. [Что такое? Ты не рад мне?] Он вынул из складок куртки нож и ринулся прямо ко мне. Я зажмурился, ожидая удара, но его не последовало. Я открыл глаза и увидел, что лезвие застыло прямо перед моим лицом. [Это было слишком легко, убить тебя прямо сейчас] Он вернулся на костяной трон, вальяжно развалившись на нем. [Осмотрись. Посмотри вокруг себя] Я находился в странной круглой комнате, стены которой были выложены каменным кирпичом, отчего создавалось впечатление, что я находился в башне какого-то замка. В стенах не было ни одного окна – комната освещалась изнутри множеством факелов, сооруженных из рук и ног. В центре комнаты было углубление, заполненное кровью и трупами. Сверху, по небольшим ржавым желобкам, в этот «бассейн» стекала свежая кровь. Но самое жуткое находилось на стенах комнаты. Все стены были увешаны телами, лишенных кожи, частей тела. Они медленно раскачивались на ржавых цепях и крюках, а стоны еще живых пленников заглушались журчанием крови. [Люди всегда были жестокими. Войны, набеги, убийства. Человечество придумало, и до сих пор придумывает все более изящные способы убивать самих себя. Сначала, они просто убивали, но потом кто-то понял, что, если причинять жертве мучения, то можно выпытать информацию, получить что-то. Тогда, из хаоса боли, страданий, смертей и садизма родился я. Я – та сила, что заставляла и заставляет людей причинять боль! Это я научил инквизиторов – как выбить признание и оставить жертву в живых. Это я подсказал идею создания концлагерей. Я – и есть садизм, боль и смерть в чистейших их проявлениях! Каждое поколение знает меня по-разному. Для кого-то я – аморфная сущность, которая продлевает жизнь в обмен на страдания и смерти других, для кого-то – мрачный жнец с косой, уводящий души в мир иной. А теперь я – кукловод, наблюдающий за хаосом, что вы называете жизнью. Я приходил к ним с одной просьбой – причинить боль. И они не могли мне отказать] Он замолчал и стал пристально смотрел на меня. [Добро пожаловать в Башню Боли, в мою обитель и тюрьму] [Помнишь, что произошло три года назад?] Я не мог этого забыть. Именно тогда я стал убийцей. Монстром. [Да, ровно три года назад ты стал убийцей. И ровно три года назад ты пытался покинуть меня. Безуспешно, как видишь] Кровь возле меня забурлила, и со дна поднялся труп того самого паренька с разрезанным животом. Он был жив и смотрел на меня глазами, полными страха и ужаса. [Вот только от меня так просто не отвязаться! Ты связан со мною, ты обязан убивать и причинять боль! До тебя моим даром были наделены тысячи других. И никто не сбежал от меня, даже после смерти. Неужели ты думаешь, что ты избранный или что-то вроде этого?] Он поднялся с трона и медленно направился ко мне. [Или ты надеешься, что раз власть не смогла тебя найти, то ты невиновен?] Я закрыл глаза и заткнул уши, пытаясь не слушать его. Но я все равно его слышал. [А что если об этом узнает твоя любезная пассия. Как ее там зовут: Саша, Соня, Сера? А, в прочем, мне плевать. Подумай, что случится, если она узнает о том, что ее возлюбленный кровожадно убивал животных в детстве, намерено причинял боль другим, а после даже убил человека? Какой это будет шок?] Он стоял надо мной, сверля взглядом, ожидая чего-то. [А что если она умрет? Внезапно? Ее найдут в кровати, зарезанную ножом. И опять никаких следов, как тогда, три года назад...] Я проснулся в холодном поту. В комнате было темно, лишь полная луна тускло светилась в окне. Она спала возле меня: милая, бледная и такая невинная. Я старался уберечь ее от меня, от правды обо мне. [Но ты не смог. Как бы ты не старался. Ты монстр! Ты должен убивать! Убивать для меня!] Мое тело перестало меня слушать. Я тихо и бесшумно поднялся с кровати и направился в кухню. Он полностью захватил мое тело, скандируя миллионом голосов одно и тоже. [Ты должен убивать!] Мои руки крепко сжали черную пластмассовую рукоять ножа. Я пытался сопротивляться этому, но не мог. Все также бесшумно, я прошел в комнату, и встал у кровати, прямо возле нее. Она мирно спала, не подозревая, что это ее последние минуты жизни. Внезапно голоса затихли. Наступила мертвая тишина. [Вот и все, конец вашей любовной истории] Эти звуки мне были знакомы. Звук, с которым пронзается ножом плоть. Звук, с которым льется кровь из разрезанной шеи. Звук, который издает человек перед смертью. Я навсегда запомнил эти звуки. И надеялся, что никогда их более не услышу. Но, видимо, у судьбы свои планы… Я стоял на коленях возле ее тела. Она умерла практически сразу – без боли и страданий. Голос хохотал, но мне было не до него. Все мои мысли были о том, что я только что убил свою возлюбленную, единственного близкого мне человека. Как я не пытался, но я не смог ее защитить. Защитить от самого себя. Мои слезы капали на окровавленную простыню. Я не мог себе этого простить. Я – монстр. Мне нет места в этом мире! Нож, словно масло, пронзил мой живот. Но я не чувствовал боль. Я отправлялся прямо за ней, на тот свет. А голос вопил, проклинал меня. «Что ж, пришла моя пора мучить тебя, » - прохрипел я и нанес еще несколько ударов себе. Никто больше умрет от моих рук. Пришла пора остановить его. В глазах потемнело. Я упал на пол и закрыл глаза. Она меня ждет… Ее тело нашли уже на следующий день. Однако полиция так не смогла найти убийцу, несмотря на все усилия. Он стоял передо мной, окруженный тьмой. [Уйти вслед за своей любимой? Я никогда не смогу понять вашей логики. Когда ты убивал себя, ты не думал, что она никогда не простит тебя за то, что ты ее убил? Ты ведь ей так и не признался] В этот момент я понял, какую ошибку совершил. [Но что если я скажу тебе, что еще не все потеряно?] Он протянул мне маску, в точности такую же, какая была на нем. [Восстань и сияй, неся в этот мир боль! Взамен, я верну вас с ней в мир живых] Темный ночной переулок. Одинокий мужчина медленно бродил неподалеку, когда из темноты вышел некто в потрепанной синей куртке с капюшоном, скрывающим лицо. Неизвестный подошел к мужчине и ударил его бутылкой по голове. Последнее, что он увидел перед несколькими неделями страданий – это черно-белую маску арлекина…