***
— Я давно знаю эту семью, — дрожит понятой Мышовур. — И Цирьку знаю, с ее настоящими родителями в одном доме жили. Началось все с того, что у Калантэ Петровны, у бабушки Цирькиной, муж умер... Регнер, хороший был мужик. Ну, а Калантэ баба красивая была, привела домой сожителя… — он мнется, на мгновение прерываясь. — Лицо островитянской национальности. Кадры, показывающие доску в местном ГУВД с огромной надписью "Их разыскивает ведьмилиция". — А потом, значит, лицо это стало к Паветте так… ну вы знаете… к дочке Калантэ, в общем... Ей тогда четырнадцать годков было. На экране изображение книжной страницы, на которой расписана 134 статья уголовного кодекса Ведьмилэндской Федерации. — Ну Паветта, значится, с матерью поругалась, сначала дома не ночевала, а потом привела домой этого… сожителя, нильфгаардской национальности.***
В разваливающейся квартире помимо семейства постоянно проживают еще дедушка Весемир Игнатьевич и два брата — Ламберт и Эксель. — Мы уже четыре раза обращались в ЖКХ по поводу протекающей крыши и полуразрушенных стен, — жалуется дедушка Весемир. — И что вы думаете, эти (слово заглушено коротким гудком) хоть что-то сделали? А вот (слово заглушено коротким гудком)! Возмущения Весемира Игнатьевича понятны, ведь семейство проживает в помещении, где местные хозяйственные органы не могут провести воду и канализацию вот уже более века! Маленькому ребенку наравне со взрослыми приходится справлять естественную нужду на природе! — Вот у моего родного отца был настоящий туалет… — жалуется Цирилла. Оказалось, что девочка не только знает своих биологических родителей — родной отец караулит её под забором собственного дома! Наш корреспондент попыталась взять у него интервью. На экране видно, как корреспондентка с микрофоном подкрадывается к мужику в ватнике, подглядывающего на территорию дома через дыру в заборе. — Извините, что вы делаете? — Йожики, повсюду йожики! — мужчина хаотично вертит головой, бросая на окружение маразматичный взгляд, и убегает. Мы навели справки — Эмгыгыр Нильфгаардов действительно биологический отец Цириллы Геральтовны, о чем указано в свидетельстве о ее рождении. Мы также узнали, что постановлением от 11.09.12** года он был лишен родительских прав за неоднократное нарушение границ соседнего государства.***
Мы возвращаемся к семье Гервантовичей. Глава семейства сидит на диване и потягивает пивасик, его жена в старом замызганном халате стоит у плиты, а их приемная дочь, как и всегда, дерется за компуктер с дядей Ламбертом. — Отдай (заглушающий гудок), вредный ты (заглушающий гудок). — Иди на кухню, женщина! — кричит на Цириллу Ламберт. Визг сирены изо рта Цириллы доносится до ушей зрителей. — Слуш, братан, — вмешивается Эксель. — Пошли лучш к другану, они там каких-то утопцев на районе наловили, эти синерожие мобилку отдавать не хотели, надо это… проучить. — О, пошли, брателла! — отвечает Ламберт, и они оба ретируются.***
Сегодня, в рамках нашего проекта, семья должна выполнить ряд правил, но Цирилла уже куда-то исчезла, и мать это обстоятельство совершенно не беспокоит. — Да с приезжим она гуляет, с Аквалангом этим, — бубнит Йеннифэр с сигаретой в зубах. — А сколько ему лет? — Более 300, я точно не знаю, — отвечает мать. — И вы считаете это нормальным? — удивление на лице корреспондентки невозможно передать словами. — Ну чо я сделаю, если жеребенок хочет любви! Мы навели справки. Акваланг Кажубетович — гость из Средней Эльфии, приехал в Ведьмиленд на заработки, работает таксистом. За несколько минут наша съемочная группа отыскала пропажу. Цирилла сидит в объятьях Аваланга на грязной скамейке. — Ну люблю я его, ничож не поделаешь, — пьяным голосом бубнит малолетняя Цирилла. — И вы тоже? — вопрошает корреспондентка. Акваланг потупил взгляд: — И я. — А про растление малолетних, возраст согласия или уголовный кодекс вы что-нибудь знаете? — Ну мы ж по любви. Корреспондентка замирает, смотря на парочку изумленным взглядом. Цирилла поясняет: — У него еще машина такая… желтая, ну вы понимаете. — Девочка смутилась. — Он меня куда только не возит. Вот я попрошу, мол, Аквалангушка, передай мне гномьего эля, а он такой: «Ради тебя мне даже повернуться на сидении не трудно». Цирилла улыбается до ушей. — Нет, конечно, у него есть недостатки. Например, он постоянно просит меня достать деньги на краснолюдский боярышник из аптеки. — Ну ты тоже не подарок иногда! — возмущается Акваланг. — Постоянно по чужим порталам скачешь. Цирилла смотрит на него зло, отстраняется, к ним подбегает Йен в халате и тапках. — Анупшладамойбыстра!!1 — нечленораздельно кричит мать семейства. Изо рта Цириллы доносится поросячий визг. — Ишь чо удумала, (длинный протяжный звук, заглушающий нецензурную брань). И ты тоже, (заглушающий гудок), хорош! Ты ж знаешь сколько ей лет! Постыдился бы! — Маман, я ж за неё автомат с боярышником отдам. Йен грозит ему пальцем и под дикие вопли оттаскивает Цири.***
Наша корреспондентка находится в каком-то гараже с ковром на стене и батареей пустых бутылок на переносном обогревателе. — Гражданин Мышовур… — Понятой! — Гражданин понятой, а где же мать девочки? Ее тоже лишили родительских прав? Мышовур размашисто крестится. — Паветта наша, значится, царство ей небесное… пятнадцать годков ей исполнялось тогда, а Эйст Тиршах… — Кто? — Ну, сожители матери ейной, сталбыть, бабушки Цири, решил к ней того, подбить… — Что подбить? — Ну того, этого... — неопределенно жестикулирует рукой, — и тогда пришло, значится, лицо нильфгаардской национальности, стало быть, Тиршаху морду бить. На экране фотографии, на которых изображены Тиршах и Эмгыр в ведьмилиции с разбитыми физиономиями. — Ну, а Гервант наш тогда в службе опеки работал. Пришел разбираться, кого из этих двоих по 134 статье сажать. — И кого посадили? — Да никого. Эмгыгыра… — испуганно оглядывается, — то есть уважаемого Эмгыгыра Рамзановича, — шепотом добаляет: — Братва отмазала… На экране фотографии кучи бородатых нильфов в красных мокасинах, кепках FBI и с пальцами вверх. — Ну и поженились значит. По большой любви… Фото из ЗАГСа: Паветта с огромным животом и букетом невесты в безразмерной футболке «девушка нильфгаардца», Эмгыгыр с кислой рожей.***
Наша камера снимает происходящее у забора дома Герванта. — Эмгыгыр Рамзанович, а что случилось с вашей женой? — Она утонула. — А поточнее? — Ну мы решили на рыбалку сходить… На экране — фото Паветты с синяком под глазом, сигаретой в зубах и Эмгыгыра с пузырем водяры около лодочки на замусоренном бережку. — На цинтрийское водохранилище пошли. Цириллу бабке оставили, чтоб не мешала. Паветта постоянно визжала, рыбу распугивала… Ну поругались мы… в общем, упала Паветта... в воду. — А почему вы ее не спасли? — Ну как… мы нильфгаардской лимонной того, хорошо навернули. — И ваша жена утонула? Эмгыгыр грустно сопит. Экран на мгновение гаснет. В кадре неожиданно появляется Вильгефорц Атстрахов, защитник прав ведьмилэндских утопцев: — Ну, как поплавали?***
Мы решили спросить участкового обо всей этой ситуации. Майор Толя Редис был рад встрече, поздоровался с нашим корреспондентом и вежливо пригласил его в свой кабинет. — Эту семью я знаю давно, с 12** года, — говорит майор Редис. — Гервант Батькович, можно сказать, мой хороший друг. Он скромно улыбается. — А что вы знаете про отношения малолетней Цириллы с неким гражданином Аквалангом? — Ничего, если честно, — участковый потупил взгляд. — Я больше озабочен жалобами со стороны соседей. И неспроста! Соседкой по лестничной клетке является 30-летняя Крисс Марегольт, которая уже давно положила глаз на Герванта. — Гражданка Марегольт постоянно жалуется на крики из соседней квартиры. Я прихожу, провожу воспитательные беседы. На экране кадры того, как Редис и Гервант сидят на диване и потягивают пивасик вместе. — Меня, признаться честно, больше беспокоит тот факт, что некий гражданин Атстрахов пишет жалобы на эту семью. Майор Редис достает из-под стола полную мусорную корзину и показывает корреспонденту. — Видите? И вот как это назвать, если не вредительство? Копает он под них, не иначе.***
— Еще один участник нашей программы — глава местного дома культуры, популярный в 90-х бард Лютик, давно знающий семью Гервантовичей. Музыкант в малиновом пиджаке лежит на сеновале в обнимку с девушками. — Гражданин Лютик, что вы думаете по поводу заявления правозащитника Атстрахова? — Хмм… что "трахова"…? — Гражданин Атстрахов хочет лишить приемных родителей Цириллы родительских прав. — Да я!.. Да я ему!.. — бьет одну из девушек по попке, та взвизгивает. — А кому тогда Цирьку отдавать-то? Бабушка у нее умерла, отец родной скоро по 134 сядет, прадедушка — наркоман. Только мы тут можем привить ребенку нормальные ценности! Вильгефорц — скотина! Короткая справка: бабушка Цири, Калантэ Петровна, выбросилась из окна после того, как Эмгыгыр Рамзанович в пьяной драке все-таки убил ее мужа. Появляется изображение — могилка Эйста Тиршаха с початой бутылкой водки и краюшкой черного хлеба, около которой скорбит островитянская братва в трениках. — У девочки есть прадедушка…? — спрашивает изумленно. — Да, Ауеброн Ильич. Только он в маразме. Слухи ходили, что он вообще скололся и умер. Его тоже лишили родительских прав за совращение малолетних. То есть нашей Цири. Корресподентка с охуевшим выражением лица: — Мда, не семья, а дар божий…***
Мы опросили соседку Герванта и Йеннефер, которая подписана в социальной сети Втентакли как «Крисс Ноготочки-на-дому». — А что тут думать? — Крисс у плиты в не скрывающем ничего кружевном бодике и коротеньком белом фартуке. — Мать-истеричка — горе в семье! Ребенок должен расти в атмосфере ласки, заботы, налаженного быта, — облизывает палец, испачканный в тесте. — Знаете, когда отец счастлив — тогда и ребенку хорошо, —поправляет грудь, выпирающую из бодика. — Дети… они ведь все чувствуют, понимаете? И поэтому я считаю, что как только Гера ко мне вернется, Цириллу необходимо отдать в детдом. Корреспондентка, упавшим голосом: — Спасибо, Крисс…***
Отрывки из не вошедшего в первый выпуск программы:
1
— Не у одного Герванта с детьми проблемы!!! — кричит сьемочной группе некий гражданин Фольтест. На экране кадры видео, как его дочь, обернувшись стрыгой, громит свою комнату, потому что у нее забрали компуктер. — Ну, отдали бы бате или деду, — пожимает плечами. — Ну инцест, ну и что такого? А кто не грешен, я вас спрашиваю?! Подошедшие патрульные Рошен и Пьянка делают одновременный фейспалм. — Стойте, какая ведьмилиция, куда вы меня тащите?! Гражданин Фольтест упирается и исчезает в автозаке.2
Радик Вызимирович стоит посреди деревни с плакатом «Вечный Огонь против апортов и жестокого обращения с собаками». — Покайтесь! Падение нравов, ужасный разврат! Всех вас Вечный Огонь накажет! Да чтоб вас триста раз прокляли! Вас и ваших матерей, которые научили вас делать апорт! Вы все хотите Святой Север развалить! Понастроили апортариев, как у гейльфгаардцев, и радуются! — А это городской сумасше… — перепроверяет бумаги, — то есть главный активист культа Вечного Огня, Радовид Свирепый.3
Эмгыгыр, махая пузырем: — Я те, глять, ща подожгу… Граждане северяне, этот идор… этот ирод мне гараж поджог! Под Бренной дело было, своими глазами видел… это он, вместе с сестроебом и вот этой, с ноготочками на дому! — указывает на Крисс. — Они все мне завидуют, что у меня у одного на селе туалет не на улице!