Страх

      — 19…20…21…22… — Брейкдаун метался из стороны в сторону, отсчитывая капли валерьянки, что добавлял в стакан с водой. Он закончил счет, посмотрел на меня, о чем-то задумавшись. — 23...24…25…       Я же лежала на платформе, нервно подергиваясь от только что отступившей истерики, все еще сжимая в руках пистолет, который Нокаут всеми силами пытался отобрать, но все безрезультатно. Уж очень он беспокоился за свой блестящий корпус, чтобы пытаться отобрать у меня оружие, поэтому и смирился, и сейчас сканировал меня какими-то датчиками, прилепленными к моему телу.       Рядом стоял Саундвейв и наблюдал за всем происходящим. Мне было плевать на них всех, пусть делают, что хотят. После того, как я выстрелила в Мегатрона, вообще ничего не помню. Лишь обрывки проскальзывают в памяти. Вот Мегатрон берет меня на руки… Вот нас нашел отряд из вехиконов во главе с Саундвейвом… Вот Мегатрон дает указание связисту, чтобы тот нес меня на Немезиду, сам же он остался возле заваленной шахты… Вот Саундвейв уже тащит меня в мед. блок, где я начинаю истерически кричать на двух перепуганных медиков, когда они попытались меня обследовать. И все же Нокауту удалось в меня что-то вколоть.       И вот теперь я лежу, прикованная к платформе, увешенная всякой медицинской хренью, и наблюдаю за Брейкдауном.       — 25…26…27… — После, ассистент Нокаута, убедившись, что его никто не видит, нервно хлебнул из пузырька. Не думала, что им она тоже помогает…       — Ну вот. Показатели в норме, — Приборы Нокаута пикнули, закончив сканирование.       — Я ведь сразу тебе это сказала, зачем нужно было трогать меня понапрасну?       — Кто знает? А вдруг были бы какие-нибудь внутренние повреждения. Не хочу, чтобы мне потом влетело от Шоквейва.       Брейкдаун подошел ко мне со злосчастным стаканом и собрался поить меня лежа, боясь отцеплять от платформы.       — Ты серьезно? — подняла я взгляд на него.       Брейкдаун оглядел отсек, в котором творился настоящий хаос после моих выступлений и глянул на Нокаута.       — Надеюсь, что больше не будешь обещать пристрелить меня. — Красный бот начал отстегивать удерживающие ремни, что неприятно сдавливали мое тело.       — Надеюсь, что больше не станешь меня трогать, когда я прошу не делать этого! — подметила я.       Медкон лишь усмехнулся и взъерошил и без того косматые волосы на моей голове.       Я потерла затекшие запястья и взяла стакан с едким запахом валерьянки.       — Саундвейв, где Старскрим? — послышался голос Мегатрона по внутренней связи тихони. На дисплее связиста началась какая-то загрузка, потом открылась карта земли, и начался поиск, который остановился где-то в штате Калифорния.       Десептикон вывел на дисплей координаты и отослал лорду.       — Вот ведь шлак, — выругался десолидер. — Ну ничего… Прилетит еще. Как там Эва?       Саундвейв снова включил дисплей, из которого появился фиолетовый лазерный луч, который опять просканировал меня. На дисплее спроектировался силуэт моего тела, и поисковая система сообщила, что ошибок нет.       — Объект: Эва. Состояние: стабильно, — компьютерным голосом ответил связист.       — Отлично. Проследи за ней и за базой. Я вернусь утром, когда разгребу здесь все проблемы. И прикажи Нокауту, чтобы не оставлял девчонку одну. Конец связи. — Десолидер отключился.       — Эх… А сегодня ведь финальный заезд… — провентилировал Нокаут.       — И прикажи Нокауту, чтобы не оставлял девчонку одну! — повторил Саундвейв.       — Да слышал я…       — Зато это хорошая мотивация, чтобы наконец-то разобраться со всеми бумагами. — Брейкдаун, хлопнул врача по плечу. — Ну ладно, приятного вам оффлайна.— Ассистент вальяжно вышел из мед отсека, а за ним и связист покинул нас.       — Ну что, мелочь, пошли, уложу тебя спать… — усмехнулся Нокаут.       — Тоже мне нянька… — фыркнула я, на что Нокаут отнес меня в соседнюю комнату, и уложил на диван.       — Что ты собираешься делать? — спросила я, глядя, как он включает компьютер.       — Буду перебирать бумаги. Хоть Мегатрон и не часто проверяет мою работу, но меткости ему не занимать. А ты спи, скоро подействует лекарство, что я тебе дал. ***       На ≪Омега-1≫ целый день было тихо. Впрочем, это не удивительно. Смоукскрин до сих пор находился в стазисе, а дети последнее время на базе не появлялись… поэтому шуметь было некому. Иногда только Рэтчет орал на Балкхэта за испорченное оборудование, но и доктор к вечеру успокоился и, как все, закрылся у себя в отсеке для подготовки к оффлайну. Одному только лидеру автоботов не сиделось у себя. Чтобы как-то успокоиться, он бродил по базе, пытаясь хоть чем-то себя занять.       Оптимус медленно шёл по коридору. Тень от его мощного корпуса волочилась за ним по стене вечным странником. Автобот пытался изгнать все мысли со своего процессора, чтобы хоть немного собраться с новыми силами и взять все под свой контроль.       Неожиданно он остановился и печально посмотрел на двери в один из отсеков. Совсем недавно он пытался проходить тут как можно чаще, надеясь, что ему удастся хоть ненадолго соприкоснуться взглядом с рыжеволосой девушкой.       Прайм как будто в тумане вошёл в отсек.       Тут ничего не изменилось, будто хозяйка просто куда-то вышла на несколько минут.       Оптимус прошёл в комнату, но его габариты были слишком велики для новой перестановки, что сделала Ада в последний день… Прямо перед тем, как он вспылил на неё…       Оптимус задел стол, тот пошатнулся и стопка книг и бумаг слетела с него, нарушив тишину и вывела Прайма из потока собственных воспоминаний. Мысленно бранив себя, лидер автоботов поднял все упавшее и начал аккуратно складывать по местам, но неожиданно замер, внимательно вглядываясь в раскрывшуюся записную книжку.       На Кибертроне не было такой традиции — записывать собственные мысли, и поэтому Прайм не сразу понял, что это личный дневник девушки. Но как только до него дошло, уже было поздно. Прайм уже был настолько увлечён чтением, что даже мысль о том, что нельзя трогать такие вещи, не могла его остановить.       Судя по дате, написанной в верхнем углу, писала она это два года назад. Это тот день, когда она, психанув, схватила бейсбольную биту и попыталась атаковать Оптимуса… Прайм улыбнулся, вспоминая тот случай. Девчонка тогда выглядела очень комично, несмотря на свою настойчивость… она даже и на пять метров близко не подошла тогда, так как Прайм успел уехать.       Дальше в тексте посыпались угрозы и мысли о том, как же она ненавидит проклятый грузовик. Дочитав, Оптимус, преодолев свое любопытство, закрыл дневник и поставил его на полку до лучших времён… Возможно, когда-нибудь они вместе с девушкой посмеются над этими рукописями. ***       — Тише… Все хорошо… — Нокаут сидел на полу, рядом с диваном, и поглаживал меня пальцем.       Всхлипывая, я обняла его манипулятор, не желая отпускать.       Меня снова мучили кошмары. Сначала снилось, как я опять бегу по дороге, потом сон постепенно перешёл в видение о смерти Смоукскрина, а дальше случай в пещере и душераздирающий звук выстрела.       — Это был всего лишь кошмар, — приговаривал десептикон бархатным голосом.       — Я убила его, — ревела я.       — Ну что ты, перестань плакать, ты не виновата. Этот человек мог забрать множество человеческих жизней. Считай, что ты их спасла.       — Даже если так. Кто я такая, чтобы забирать его жизнь?       Медкон задумался, а потом поднял мое лицо на себя и опалил своей ярко-красной оптикой.       — Та, которая выжила. Зная жестокость человеческого мира, мне даже думать страшно, что он мог с тобой сделать. Ты защищалась. Играла по закону этой жизни и выиграла. Не стоит винить себя в смерти этой твари, он уже был обречен. Его погубили бы собственные пороки. — Робот встал, отошел к иллюминатору и уставился на звезды, что красивыми бликами играли на его корпусе. — Ты всю ночь звала Смоукскрина. — Я невольно вздрогнула, услышав это имя с уст десептикона. — Скажи, чем он так тебя зацепил?       Я встала с дивана и подошла ближе к меху, который тут же усадил меня на «подоконник».       — У меня никогда не было друзей… — начала я. — Все считали меня странной и никто не хотел возится с такой, как я… Добрые дети старались не замечать, а злые всячески травили и издевались…       — Неужели все настолько плохо?       Я проницательно посмотрела на меха.       — До тебя когда-нибудь боялись дотронуться сверстники, считая, что можно заразиться чумой? И это еще цветочки...       — Бред, — улыбнулся доктор. — Я прикасаюсь к тебе и никакой чумы. — Он ткнул меня пальцем и усмехнулся.       — Это сейчас звучит смешно, но стоит попасть в такую ситуацию и начинаешь замечать, что тебя окружают одни идиоты, признающие только пороки своей души… - улыбнулась я.       — Да уж… — Улыбка с его лица пропала. — Прости… Это наша вина. Ты 10 лет росла вне человеческого социума и вообще не должна была попасть туда…       — Прекрати оправдываться… Теперь уже я все понимаю, — перебила я робота, тот сразу же замолчал и уставился на звезды, что-то обдумывая.       — Как думаешь, почему человеческие дети так обращались с тобой? — неожиданно спросил Доктор.       — Из-за непривлекательной внешности… Шрама на пол лица… Частых переездов, странной одежды, отличающегося поведения, любви к книгам, хороших оценок… Этот список можно продолжать бесконечно… Люди — это одна большая стая, в которой начинают грызть любого, кто хоть чем-то отличается от остальных. А дети… Дети — это самые злобные альфы в этой стае. Им даже повода весомого не требуется, чтобы сделать кого-то изгоем…       — Да уж… — провентилировал десептикон.       — После появления в моей жизни автоботов я поняла, что обрела своё место… Не сразу, конечно, — усмехнулась я, вспоминая все свои стычки с Оптимусом. — Но со временем Прайм вселил в меня частичку счастья, взяв под своё крыло… Я обрела семью, которой никогда и не было, — закончила я, наблюдая как тают звезды в светлеющем небе.       — Нда… — провентилировал робот. — А мы снова разрушили эту семью… Так что насчёт Смоукскрина?       — Смоукскрин… Этому автоботу удалось подобраться ко мне ближе всех. Он заменил мне родного брата…       — Нда… Он это может…       — Что? — Я подняла на него вопросительный взгляд. — Ты знаешь его?       — Знал… До войны. Мы с ним неплохо общались.       — Правда? Это здорово! Так почему бы вам снова не начать общаться?       — Серьёзно? Ада, не говори глупостей! Мы с ним по разные стороны двух фракций, он мой враг.       — Ах, ну да… Война и все такое… Вечная отговорка…       Десептикон фыркнул, всеми силами показывая, что не купился на провокацию, поэтому пришлось сдаться.       — Расскажи, как вы жили до войны? И как ты перешел на сторону десептиконов?       Нокаут молча отвел взгляд, было видно, что на него нахлынули старые воспоминания.       — Да тут и рассказывать особо нечего. Смоукскрина я знал ещё с самого спаркличества. Он хоть и младше меня, но всегда был не по годам развит. Его опи, отец по- вашему, занимал какую-то военную должность, возможно, это и повлияло на его вечное рвение в бой. Я со своей семьей жил неподалёку от них. Мой опи был учёным и с детства прививал мне любовь к науке, которую я в тот момент ненавидел всей своей искрой. Но что уж поделать? В то время ещё существовал закон о передачи социального статуса <<по наследству>>. То есть, если мой опи был учёным, то и я должен был идти по его стопам. Времена тогда были трудными. Власти держали планету в страхе, не давая сделать даже шага без их ведома… И вот в этой суматохе мы и познакомились с Смоукскрином. Дружба наша продолжалась до тех пор, пока время не разделило наши пути. Я покинул дом и отправился учиться в Медицинскую академию. Смоукскрин так и остался дома, ждать пока придет его час. Когда я закончил обучение, на планете случился настоящий переворот. К власти пришёл новый Прайм, который вселил в народ надежду. Оптимус был гениальным правителем Кибертрона, он всего лишь за несколько ворн кардинально изменил жизнь трансформеров, даровав нам свободу, мир и благополучие. Но и у этой счастливой истории была обратная сторона. Ещё до того, как Оптимус стал Праймом, народ шептался о неком гладиаторе, что носил имя самого подлого Прайма — Мегатронус. Молва говорила, что этот гладиатор призывал народ к революции и, благодаря славе на аренах, имел довольно-таки большую аудиторию. И вот в то время, когда жизнь Кибертрона начала налаживаться, мы снова услышали это имя. Ходили слухи, что Мегатрон ищет сторонников для свержения нового Прайма.       — Одного не могу понять, — перебила я десептикона. — Если Оптимус был таким замечательным лидером, так почему же ваш народ переходил на сторону десептиконов? Зачем свергать того, кто улучшил вашу жизнь?       — Каким бы ни был идеальным мир, все равно найдутся те, кого что-то не устраивает. Таких было много… В основном те, кто неплохо жил при прежней власти, а с приходом Оптимуса их жизнь немного ухудшилась. Политики, чувствующие свое превосходство, суды, верующие в свою безнаказанность, и прочая буржуазия была недовольна тем, что придется делиться с народом. Они-то и поддерживали Мегатрона, не понимая, какое зло выращивают. Десептиконы пошли на многое, чтобы привлечь к себе еще большую аудиторию… Они распространяли грязную клевету о новом Прайме, устраивали провокационные митинги и бунты и даже привлекали народ легкодоступным заработком кредитов и запасов топлива. Часто кибертронцы переходили на сторону Мегатрона, даже не зная, кто такие десептиконы.       — Разве Оптимус не мог как-то воздействовать на все это?       — Это была единственная ошибка нового Прайма. Он до конца не мог осознать все последствия этих действий, а когда осознал, то уже было поздно, поскольку гражданская война уже набирала свои обороты.       — Но как получилось так, что ты перешел на сторону десептиконов?       Нокаут как-то грустно посмотрел на меня.       — Моим альфам было нелегко. Опи потерпел неудачу в своем проекте, что привело к финансовым проблемам. Я не знал, что делать, пытаясь продумать все новые и новые планы легкого заработка. Вот тогда я познакомился с Брейкдауном, который уже на тот момент был преданным сторонником десептиконов. Он-то мне и предложил перейти на сторону десептиконов, хотя бы пока не настанут лучшие времена. Проблема заключалась в моих родителях: они настолько были преданны идеалам Оптимуса Прайма, что никогда бы не поддержали моего решения. Действовать пришлось в строжайшем секрете. К тому времени я уже закончил учебу и вернулся домой, уходя по вечерам якобы на подработку. Медиков среди десептиконов было мало, и меня приняли с распростертыми объятиями. Моя работа заключалась в том, чтобы просто лечить десептиконов, но оплачивалось это намного большей суммой, чем в обычной больнице. «Какая разница, где и кого мне лечить?» — утешал я себя этой мыслью, каждый раз, когда приходилось врать родным. Если бы я знал к каким последствиям это приведет… — К этому времени Нокаут уже был полностью поникший. Он закрыл лицо манипуляторами и тяжело провентилировал. — В ту роковую ночь к нам в дом ворвался отряд автоботов. Они узнали о том, что я был на стороне десептиконов, и обвинили в предательстве всю мою семью. Генерал, что командовал этими ублюдками, самовольно приказал расстрелять моих родных прямо на моих глазах.       — Но я не верю, чтобы Оптимус допустил такое… — Меня охватила паника, и жуткая дрожь не давала сделать глоток воздуха. Нет… Только не Оптимус.       — Ты еще слишком юна и наивна, чтобы понять весь ужас войны… — Доктор попытался натянуть улыбку. — Для победы все средства хороши… Но тут ты права. Оптимус бы никогда не позволил этому случиться… Вот только Оптимуса там не было… Он сам пришел в ярость, когда узнал об этом инциденте, и даже попытался поговорить со мной, вот только это никак не вернуло бы мне семью… Да и слушать мне было уже его противно. Тогда я твердо решил, что останусь на стороне десептиконов.       — Нокаут, я очень сожалею, что так вышло…       — Все хорошо… Я уже смирился. Знаешь, столько искр было погашено за эту войну, что мы все не без греха. Каждый из нас потерял в этой войне частичку себя.       — А что было с Смоукскрином? Вы больше не встречались? — Я решила немного отвести тему.       — На тот момент я знал, что он проходил службу в элитных войсках. Его война тоже не прошла стороной… Опи погиб в самом начале, а дани долго страдала от кибонной чумы. Общие знакомые рассказывали, что она умерла на его руках. А встретились мы лишь на земле. Он, когда увидел меня в рядах десептиконов, вообще сделал вид, что мы не знакомы. Смоукскрин всегда был предан автоботам. Он обожествляет и восхищается Оптимусом Праймом и никогда не простит предательства его кумира…