Тайная жизнь Санни С.

Муж обычно приходит с работы вымотанным до такой степени, что даже разговаривать не может. Я давно знаю - первые полчаса его трогать нельзя, даже если у нас провалилась крыша, взорвалась колонка или, скажем, я разбила машину. Это все подождет. Ну, само собой, если дом горит или из прорвавшейся трубы хлещет фонтан, он что-нибудь предпримет, но прочее может обождать. Через полчаса он выйдет из комнаты, переодевшись в домашнее, еще раз поцелует меня - уже по-настоящему, не просто прикоснется губами к щеке, - и спросит, как прошел день. По правде сказать, ничего особенно не меняется (не считая провалившейся крыши, но это легко исправить, не стоит лишнего упоминания), но он все равно слушает о том, что сказала миссис Дженнигс о новом увлечении дочери миссис Брайан, и не просто слушает, а задает вопросы и запоминает мою болтовню. И назавтра или через неделю может спросить, как там Пэгги Брайан, бросила уже своего болвана на мотоцикле или у них все серьезно? Обычно мужья не переносят женской болтовни, так говорят все мои знакомые. Видимо, мне достался уникальный экземпляр: он специально просит, чтобы я хоть очередную серию телешоу ему пересказала, и даже помнит, женился Дэвид на Натали или на Сьюзан, и от кого у Чарити двойняшки... Но это когда рассказывать совсем не о чем: на работе у меня редко что-то происходит, я библиотекарь, да и работаю всего лишь на полставки, а так... занимаюсь хозяйством. Вот на этой неделе, правда, мне было, о чем поговорить: мои герани взяли первые места на выставке округа, и, может, мне удастся пробиться на уровень графства! Это только моя заслуга - я потребовала, чтобы муж не смел лезть в мои цветочные дела! -Что в школе? - спрашивает он, когда я выдыхаюсь. Мне кажется иногда, что ему нужна перезагрузка, как компьютеру, чтобы начать воспринимать действительно важную информацию. -Опять подрались, - говорю я, - но ничего страшного. С Диком, как обычно, у него фингал под глазом, а у нас обошлось без потерь. С математикой всё прекрасно, а вот за сочинение... сам посмотри! Он смотрит на гневную тираду учителя - буквы пляшут, видно, тот был в ярости! - под сочинением на вольную тему и начинает смеяться. Сперва тихо, потом уже в полный голос. -Тихо ты, разбудишь! - я зажимаю ему рот. -Я соскучился, - отвечает он. -Вставать рано. Ты привык ночами не спать, а... -Я знаю. Режим. Я только зайду, поцелую... на цыпочках, ага? Потом он возвращается, уже в спальню, а там уж как пойдет - уснем ли мы под тихое бормотание телевизора или после бурного секса (порой такого разнузданного, что я сама себе диву даюсь!)... В любом случае, я встану очень рано, приготовлю завтрак, а потом скажу мужу на ухо: -Тебе пора. Рубашку я погладила. -Я сам могу, - обычно отвечает он, и я вижу, что он с удовольствием накрыл бы голову подушкой и спал отсюда и до послезавтра, но не может. Это ему позволяется только летом, и то не всегда. - Спасибо, Санни. Я уже встал. Честно. -Давай, а то опоздаешь. И мы опоздаем, - говорю я и торопливо целую его, - ну вставай, а то опять с Лин не пересечешься, нам уже скоро ехать! Вот тут он подскакивает, как ужаленный, живо приводит себя в порядок, одевается и успевает урвать целых пять минут перед завтраком, десять во время, ну и еще парочку, пока мы с Лин обуваемся. За столом Лин не столько ест, сколько трещит, но я ее не останавливаю. С голоду не умрет, с собой заверну, а поговорить с отцом-то хочется! Он появляется не каждый день и даже не каждую неделю, и никогда не знаешь, можно планировать что-нибудь на выходные или нет... Соседкам я говорю, что мой муж вечно в разъездах, работа такая, торговый представитель (наверно, им слышится «коммивояжер»). -Санни, на всё хватает? - тихо спрашивает муж. - Ты говори сразу, не знаю, когда я снова смогу вырваться к вам. -Пока да, - отвечаю я, и дочь притихает. - Надо будет новую спортивную форму купить, Лин растет, как сорняк... Но это ерунда, не бери в голову. Крышу ты починил, а прочее ерунда. -Я тебе велосипед еще когда обещал, - говорит он Лин. - Поди посмотри в гараже. Через минуту мы слышим восторженный вопль и переглядываемся с улыбкой. -Балуешь, - говорю я, а он качает головой: -Знала б ты, как я в детстве хотел велосипед. Да что там... Ты же помнишь. Конечно, я помню... * Мы учились в одном классе. В нашем городке богатых не было, но даже на общем фоне мой будущий муж выделялся: я не помню случая, чтобы на нем оказалась одежда по размеру, да еще и чистая. И это удивляло: он жил по соседству, у него имелись родители, оба, и отец даже зарабатывал, хоть и любил выпить и распустить руки. А почему мать не следила за сыном, я не знаю. Мы тоже жили небогато, но мама никогда не отпустила бы меня в школу в драном платье и неумытой! В классе мы сидели по соседству, и я помню, как отчаянно он скучал. Пока остальные складывали буквы в слоги, он читал что-то под партой. Мы учились считать в столбик - он быстро решал все примеры и снова читал, и наказывать его было бесполезно: стоя в углу, он продолжал думать о чем-то своем, а родители в школу не являлись. Знаю, отец вкладывал ему ума (если ухитрялся поймать), даже видела синяки. Но побоями этого мальчишку было не пронять, он сам мог накостылять! Было дело... -Четырехглазая! - орали мальчишки из параллельного класса. - Четырехглазая! Жируха! Да, очки - с толстыми линзами, в дешевой оправе - меня не красили. И снять их я не могла, не видела доску. И мама знала об этом, и просила подождать: они с папой накопят мне на хорошие очки. А вовсе уж жирной я не была, ну разве что немножко полноватой. С нашим-то рационом... Я терпела насмешки, потому что понимала: ничего не есть я не могу, пробовала, на второй день чуть не свалилась в обморок, да и мозги отказывали. Тогда я решила, что лучше буду толстой, но умной, а когда вырасту... как-нибудь отомщу этим идиотам. Но то было в прошлый раз, а в этот они запулили чем-то... и это что-то попало мне в лицо. Очки слетели, глаза запорошило, слезы хлынули рекой, а я только и смогла подумать: «Как же я до дома дойду? Через дорогу?» А потом услышала какой-то... Не знаю даже, как назвать. Визг? Или верещание? Да, так будет вернее... «Уйди! Уйди, чокнутый! - вопили мальчишки. - Тикаем, он бешеный!» Если б я еще могла рассмотреть, что там происходит! Через пару минут ко мне кто-то подошел, пошарил по земле кругом и тяжело вздохнул. -Сволочи, вдребезги разбили, - сказал тот самый мальчишка. - И у тебя лицо в крови. Но у меня платка нету. -У меня есть... - я шмыгнула носом и полезла в карман. Надо же, я и не почувствовала боли. Наверно, от испуга. - Где? -На лбу. Дай сюда! Хорошо, стекляшка в глаз не воткнулась, - пробормотал он, грубо оттирая мою физиономию. Потом поплевал на платок и вытер начисто. -Спасибо, - запоздало сказала я. Он промолчал, а я наконец сморгнула слезы и посмотрела на него. Вблизи я не так уж плохо вижу. -У тебя тоже кровь, - сказала я. - Нос разбили? -Да наплевать, - ответил он и утерся рукавом. - Убил бы... Ну, они у меня еще попляшут! -Слушай... - я потрогала его за локоть. - Пожалуйста, проводи меня обратно в школу. Оттуда домой позвонят, чтоб меня забрали, а то мне не дойти без очков... Я и сама могла вернуться, не так далеко я отошла от школьного крыльца, но все равно было страшно! -Я тебе в провожатые не нанимался... На, держи, - сказал он после долгой паузы и вложил очки мне в руку. Целые. - Проверь, правильно склеил? -Да... - ответила я, нацепив их на нос. - Лучше прежнего. А как ты... -Не твое дело, - грубо оборвал он и встал. - Иди себе. -Спасибо! - сказала я ему в спину. Больше мы с ним не разговаривали: на уроках он по-прежнему читал под столом что-то увлекательное, на переменах тоже. Иногда мы с ним оставались в классе вдвоем: пока все бегали во дворе, он не отрывался от книги, а я делала уроки на завтра. Ну и перекусывала между делом. И это было свинством с моей стороны, поняла я, когда услышала, как урчит у него в животе. -Угощайся, - шепнула я, сунув ему на парту бутерброд. Честное слово, я думала, он полетит мне в лицо, но, похоже, голод пересилил. -Спасибо, - сказал он, так наклонив голову, что давно не стриженные волосы закрыли физиономию. - Я тебе отдам. -Не надо. Я и так толстая. -По-моему, не особенно, - мрачно ответил он, зыркнув в мою сторону. - Только еще и очкастая, а два в одном, сама понимаешь... Я кивнула. Те мальчишки, правда, меня больше не задирали, но для одноклассников я была пустым местом. Сидит где-то в уголке Санни Кит, отвечает, если учитель спросит, ну и ладно. Ну и хорошо, думала я, лишь бы не трогали! -Ты вот тут неправильно написала, - сказал он у меня над ухом. Я даже не заметила, что он встал, но теперь не очень чистый палец с обкусанным ногтем упирался в мою тетрадку. - Поэтому дальше не решается. -А как надо? - спросила я. -Своей башкой думай, - был ответ. Он сунул руки в карманы и вышел из класса, а я снова сгорбилась над тетрадкой. Потом покосилась на соседнюю парту - до смерти интересно было узнать, что же он такое читает тайком! Я даже протянула руку к спрятаной под учебником книге, но сразу же опустила. Нельзя так делать. Нельзя, и всё тут. А задачка все равно никак не решалась... -Слушай, - безнадежно сказала я, когда он вернулся в класс, - я еще и тупая. Я не понимаю, где ошибка. -А я тебе что, в репетиторы нанялся? За еду? Я молча отвернулась. Зря я затеяла такой разговор! -Если у тебя еще пожрать найдется, - вдруг сказал он, подвинув стул поближе ко мне, - я тебе объясню, в чем тут дело. -Конечно! То есть, найдется! То есть... -Ужин отдай врагу, - ухмыльнулся он, схватив очередной бутерброд и выговорил набитым ртом: - Шмотри шюда...