Немой Камминг

"Характер человека, мой дорогой, не застывает. Он может набираться сил. А может и вырождаться. Каков человек наделе, становится видно только тогда, когда приходит испытание, то есть тот момент, когда вы или устоите на собственных ногах, или упадете" Агата Кристи. Берег удачи. Что чувствуют девушки, подвергшиеся насилию? Кэрол чувствовала обиду и злость. Беспомощность и страх. Все это сейчас так яро билось в груди, что дыхание сбоило. Ей приходилось подскакивать на кровати и, сжав руки в кулаки, заставлять себя дышать ровно. Её знобило. Каждый раз, как только она меняла положение, тело начинало дрожать, как будто у неё резко поднялась температура. На лбу выступали капли пота. А сердце заходилось набатом в груди. За полтора часа, проведенных в ванной, она успела подумать о многом. В голове постоянно возникали неприятные мысли и дикое чувство вины. Несправедливо сложившаяся цепочка обстоятельств, приведшая к такому мерзкому финалу, вновь и вновь заставляла рыдать. Вспоминая руки Блейка у себя на теле, она покрывалась мурашками. Это было до тошноты противно: ощущать, как его потные ладони сжимают грудь, как холодные пальцы скользят по животу, пытаясь проникнуть под пояс джинсов. Его перекошенное то ли злобой, то ли похотью лицо, на котором не было видно ничего человеческого, не выходило из головы. Его стеклянные, будто бы кукольные глаза, его искривленный в полуухмылке рот, слюна в уголках губ, раздутые ноздри, раскрасневшиеся щёки – все это было дико мерзко. И Кэрол всеми силами пыталась переключиться на что-то другое, более нейтральное, но ход мыслей было не остановить. Они потоком неслись в сознании, норовя ударить еще больнее. За что она такое заслужила? Что она такого сделала? Почему она? Мир был несправедлив. С самой начальной школы её словно клеймили. Первый класс – получай, Картер, горстку червей в контейнер с ланчем. Весна годом позже – получай, зазнайка, обмазанный клеем стул. Средняя школа Уортона – получай, страшила, разорванное в клочья домашнее задание. Порезанная спортивная форма, измазанные чернилами книги, вечные толчки в плечо, частые подножки стали такими обыденными, что порой она даже не расстраивалась, увидев у себя на стуле кнопку или чью-то жвачку в портфеле. Но с каждым годом количество обид увеличивалось. А одноклассники, казалось, соревновались за звание «самое лучшее унижение Картер». Но Кэрол никогда не думала, что с ней может случиться такое. Что её могут изнасиловать в стенах школы, просто потому, что она не такая, как все. Просто потому, что она осмелилась ответить обидчику, а не проглотить все унижения. Просто потому, что она кому-то не дает покоя одним своим видом. Мир несправедлив – она принимала это правило и училась жить с ним, уже не обращая внимания на постоянные неприятности. Но сегодня случилось что-то другое. Что-то, что уже заставило её измениться. Это было сродни той черте, которую проводят люди, завершая важное дело, за которым наступает новый виток жизни. Сейчас ей было холоднее, чем обычно. И старое скрипучее кресло с мягким плюшевым пледом не казалось уютным. Чай был горьким, а от запаха ванильной выпечки тошнило. Возможно, это была банальная реакция на стресс. Гормоны сейчас бушевали в крови, и ей всего лишь нужно было окончательно успокоиться, чтобы все вокруг вернулось на круги своя. Но внутри что-то подсказывало, что так, как раньше, уже не будет никогда. Кэрол шмыгнула носом и, схватив телефонную трубку, начала по памяти набирать номер Дэрила. Когда раздались гудки, кто-то позвонил в дверь, и она нажала отбой. Посмотрев на настенные часы, она вновь услышала трель звонка. Взяв на всякий случай телефонную трубку в руки, Кэрол направилась к двери и открыла её. Неизвестный мужчина стоял на пороге, не делая попыток войти во внутрь. - Кэрол Картер? - Да. Это я. - Здравствуйте. Извините за поздний визит. Я… отец Филиппа Блейка. Ричард Блэйк. Кэрол охнула. Мужчина, стоявший перед ней был красив и с виду молод. Возраст выдавала лишь седина на висках и некая статность, присущая людям за пятьдесят. Его темная фетровая шляпа, с изломом на тулье, напомнила ей фильмы про гангстеров, которые часто по вечерам смотрела Грэйс. Длинное безразмерное пальто и торчащие из-под полов брюки в полоску только дополняли этот образ. Казалось, что он приехал сюда прямо из Чикаго двадцатых годов. - Я хотел бы с вами поговорить. Его голос был приятным и низким, с еле слышимой хрипотцой. Кэрол сразу стало ясно, что он пытается расположить её к себе. Вызвать, возможно, жалость или сочувствие. Однако свои мысли и эмоции она предпочла скрыть. Поэтому, собрав волю в кулак, она решила перейти на деловой и максимально равнодушный тон. - О чем? - Я… наверное, вы догадываетесь? - То, что я причинила травму вашему сыну – его вина. - Я знаю, знаю… - он осмотрелся по сторонам. - Не кричите, пожалуйста. Можно мне пройти? Я бы хотел поговорить. - Да, конечно. Кэрол впустила его в дом, встав в прихожей и скрестив руки на груди. - Взрослые есть дома? - Нет. Но мама вот-вот придет. - Она в курсе того, что случилось? - Пока что нет, - Кэрол нервно улыбнулась, - но, возможно, скоро узнает. - Простите, - он снял шляпу. - Я бы хотел поговорить подробней о произошедшем. - Неужели ваш сынок набрался смелости обо всем рассказать? - Нет. Он бы никогда не смог. Но мне пришлось настоять. Понимаете, Филипп… я ращу его один. Его мама, она… ушла из нашей жизни не так давно. Я много работал и, видимо, где-то не уследил, раз такое случилось. Я хотел бы попросить прощения и… не подавать заявление в полицию. Я прошу вас. Он просто оступился. Этот подростковый период. Гормоны. Кэрол стояла, направив взгляд на мужчину: - Это не гормоны, мистер Блейк. Это скверный характер. - Пускай так. Но это пройдет. С возрастом. Он сейчас сам не понимает, что делает. А заявлением вы можете… испортить ему жизнь. - А может, наоборот? - Кэрол посмотрела на мужчину, лицо которого сейчас выражало действительно раскаяние. - Он наконец поймет, что за плохие дела наказывают? - Может быть. Но я бы не хотел, мисс Картер, если позволите. Я понимаю вас, то есть, я понимаю ваше желание и… Филипп – это все, что у меня есть. - Мистер Блейк, я не знаю, что вам сказать. - Я вам обещаю, я клянусь, - на этих словах мужчина достал платок из кармана пальто и приложил его к мокрому от пота лбу, - что он не подойдет к вам больше никогда. Я уже поговорил с ним довольно строго. И, уверяю вас, этим дело не ограничится. - Покажите его психологу. - Что? Нет, мисс Картер, вы не правы. Он здоровый мальчик. - Здоровый? Вы просто боитесь увидеть заключение. Мужчина засунул платок обратно в карман и, немного помолчав, заговорил: - Когда-нибудь, когда у вас будут дети, вы меня поймете. - Надеюсь, что нет. - Мисс… Если вас интересует материальная составляющая вопроса, то… - До свидания, мистер Блейк. Кэрол подошла к двери и распахнула её: - Если Филипп еще хоть раз притронется ко мне, я вам обещаю, что просто так это не оставлю. Это же касается его дружков. Не знаю, как вы это сделаете, но приструнить нужно всю эту компанию. Я думаю, вы понимаете, о ком я сейчас говорю. - Да, конечно, - мужчина вышел на крыльцо. - Спасибо вам, мисс. У вас золотое сердце. - Нет, - Кэрол захлопнула дверь, - я просто дура. Постепенно чувства стали остывать. И спустя два часа после ухода Блейка-старшего Кэрол уже не содрогалась в рыданиях и не начинала задыхаться, вспоминая о том, что случилось в классе. Отец Филиппа, несмотря на сложившуюся ситуацию, оставил приятные ощущения после своего ухода. По крайней мере, сейчас Кэрол чувствовала себя в относительной безопасности. Сейчас она знала, что над Филиппом установлен строгий контроль, и в школу идти будет не опасно, как и находиться одной дома. «Что случилось – то прошло, милая. Если мы будем переживать из-за каждой крупной или мелкой неудачи – мы все, поголовно, сойдем с ума!» Кэрол вспоминала слова матери и ей становилось легче. В конце концов, ничего страшного не случилось. Она смогла дать отпор. Она смогла сделать все, чтобы не случилось самого страшного. Она смогла за себя постоять. И сможет впредь. Теперь этого не изменить. Сейчас Кэрол была уверена, что в понедельник сможет спокойно, а может быть, с долей превосходства посмотреть Блейку в глаза. Возможно, снисходительно улыбнуться. Только вот газовый баллончик она решила себе все-таки купить и положить в сумку. Для большей уверенности. Она подошла к журнальному столику и, схватив телефон, набрала по памяти номер. После длинных гудков в трубке раздался самый любимый на свете голос. Кэрол почувствовала, как внутри все сжалось. Невероятное ощущение. - Да. - Дэрил… - Кэрол? Что-то случилось? - Нет. Я хотела спросить. Предложение на завтра в силе? - Ты отпросилась? - Да. - Тогда завтра в полшестого утра я заеду. - Хорошо. - Оденься потеплее. - Ты не обиделся? - Все в порядке. Не опаздывай. - Я постараюсь. - Пока. - Пока. Сегодня она еще немного подумает о произошедшем и, если захочет, поплачет. А завтра… Завтра будет слишком замечательный день, чтобы вспоминать прошлое. Целый день наедине с Дэрилом – это стоило того, чтобы отпустить все страхи. Прожить часы без оглядки на окружающих. Провести время рядом с ним, не задаваясь никакими вопросами. Завтра самый лучший день, чтобы быть счастливой.