Немой Камминг

Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. Домой Кэрол брела медленно. До полудня она гуляла в парке, а затем, съев пару кусков пиццы, навестила Дэрила в больнице. Визит оказался очень быстрым. Не успела она присесть на кровать, сходу расспрашивая Дэрила о самочувствии, как в палату зашла медсестра, и ей пришлось в срочном порядке уходить, пряча лицо под распущенными волосами. Вновь идти в парк не было желания. Солнце клонило к горизонту, температура воздуха падала. На улице становилось прохладно. В кафешках ближе к вечеру было слишком много народу. Попадаться кому-то на глаза не хотелось. Поэтому, не найдя решения лучше, она пошла в библиотеку. Где и просидела до закрытия, бездумно вырисовывая непонятные схемы на клочке бумаги. От безысходности хотелось выть и кричать. Слезы то и дело просились наружу, но она постоянно их сдерживала, сжимая веки до скрежета зубов. Ей нельзя было расслабляться. Необходимо было все тщательно обдумать, все, до последней мелочи. Как помочь Дэрилу? Что сделать для того, чтобы его оправдали? Душу дьяволу продать? На секунду мысль переспать с Блейком показалась не такой уж страшной. Она действительно была готова на многое ради свободы Дэрила. Но Филипп был слишком лживым и подлым человеком, чтобы заключать с ним какие-либо сделки. Нет. Это все бред. Кэрол тяжело выдохнула. Нужно было продумать дальнейшую тактику. Нужно было расставить все на свои места, учесть каждую деталь, продумать каждый момент. Не мог Филипп так точно все спланировать. Наверняка были какие-то свидетели? В парке, особенно возле входа, всегда кучкуются бездомные. Наверное, они что-то могли видеть. Версия казалось неплохой, по крайней мере, было за что зацепиться. И, если полицейские не хотят вести собственное расследование, то Кэрол сделает это сама. Возможно, отец Дэрила мог видеть постороннего в доме. Возможно, он мог что-то слышать. Хотя кто поверит психически нездоровому человеку? В Камминге многие знали о его состоянии, о том, что он сидит на транквилизаторах, о том, что он крайне неадекватная личность. Нет, эта версия отпадала сразу. И все же, изначально Кэрол решила связаться с отцом Филиппа, возможно, он сможет ей как-нибудь помочь. Долг платежом красен. Быть может, он окажется более порядочным человеком и хоть как-то поможет ей в решении этой проблемы. Он имел огромное влияние на своего отпрыска. Ей же следовало найти лишь правильные слова. Такие, чтобы мистер Блейк согласился поговорить с Филиппом и уговорить его забрать заявление. Когда солнце окончательно уплыло за горизонт, а тучная мисс Ричардс принялась осматривать столы и выключать непогашенные лампы, Кэрол натянула куртку и вышла из здания библиотеки. В окнах гостиной горел свет. Кэрол остановилась возле забора, на углу участка, и тяжело вздохнула. Похоже, сейчас ей влетит еще и за то, что она не давала о себе знать с утра до самого вечера. Она могла поклясться, что Грэйс сейчас сидит в гостиной. Бездумно пялится в экран телевизора и придумывает, с каких слов начать разговор с дочерью и какими закончить. Но сейчас Кэрол боялась лишь самой себя, того, что может обидеть мать. Её эмоциональное состояние было нестабильным, она была буквально раздавлена свалившимися проблемами. Головная боль, слабость, тошнота, сухость во рту — вечные спутники стресса — не добавляли радости. Она могла просто не проконтролировать себя и сорваться. Высказать ей все, что накопилось. Сейчас, как никогда, было плевать на последствия. Внутри все съедала едкая обида на Грэйс, единственно настолько близкого и настолько далекого человека. За непонимание, за отсутсвие поддержки, за эгоизм. Все это смешивалось в черный комок злости, который требовал выхода. И Кэрол понимала, что, если сейчас мама начнет предъявлять к ней какие-то претензии, говорить про то, что она молоденькая дурочка, не видевшая жизни, не знающая, что такое любовь, не умеющая разбираться в людях, то она просто выскажет ей все, что накопилось за последние годы. Соберет сумку и уйдет куда глаза глядят. И тогда наступит долгожданное облегчение. Это было ужасно. Только сейчас Кэрол поняла, что чувствовала себя в собственном доме, как в темнице, с кандалами на руках и ногах, которые надела на неё собственная мать еще при рождении. На крыльце соседнего дома включился свет. Мимо проехал грузовик. Вдалеке залаяла собака. Кэрол нахмурилась и сжала посиневшие от холода губы. Впервые в жизни она так сильно не хотела переступать порог собственного дома. В прихожей было тихо. Она сняла куртку, зацепив петельку за крючок и хотела было подняться к себе в комнату, как услышала тихий и спокойный голос: — Милая, ты бы не могла зайти на минутку? Голос у матери был странный. Это и насторожило Кэрол. Вначале она, закатив глаза, хотела отказаться и уйти в свою комнату. Но что-то её остановило. Она повернулась к окну и только сейчас заметила на вешалке серое твидовое мужское пальто. У них гости? Она прошла в гостиную и тут же замерла, пялясь на незнакомого мужчину, который сидел на краю дивана и держал в руках блюдце с кофейной чашкой. Он выглядел богато. По крайней мере, ей так показалось. В Камминге подобным образом одевался разве что мэр и то лишь на предвыборных кампаниях или правительственных визитах. Стало ясно, что мужчина не из этого города. Темно-синий строгий костюм сидел на нем идеально, подчеркивая его широкие плечи и высокую фигуру. Густые седые волосы, с проблесками рыжины, были аккуратно уложены и будто бы только что причесаны расческой. — Здравствуйте. — Кэрол… — он тут же привстал, но вновь сел, разглядывая её с ног до головы. Она нахмурила брови и посмотрела на мать, которая выглядела взволнованной. Блокнота с рабочими записями у неё в руках не было, а это означало, что незнакомый гость — не её клиент. — Милая, — Грэйс встала и начала перебирать пальцы, ощупывая собственные суставы, — ты так поздно сегодня… Я… я волновалась. — Мам, можно я пойду к себе в комнату? — Да, если ты устала… — Но… — Мужчина прервал Грэйс на полуслове и Кэрол показалось, что мама вся сжалась при одном лишь звуке его голоса.  — Что здесь происходит? Кто вы такой? Мам? Кэрол вскинула брови и посмотрела на Грэйс. Женщина тут же изменилась в лице: уголки её губ опустились, острый подбородок дрогнул и она, потупив взгляд, опустила плечи: — Знакомься, милая. Это Дэвид, — её голос сорвался, — твой отец. Она тут же рухнула на диван, пряча лицо в ладонях. — Как отец? — Это правда. — мужчина встал и сделал шаг вперед, зачем-то протягивая руки. — Зачем вы пришли? — Нам нужно поговорить и все обсудить. Я должен тебе все рассказать, — он опустил руки, но затем вновь выставил их вперед. — Ты только не горячись… я дам тебе столько времени, сколько потребуется. — Нет, — Кэрол замотала головой. — Нет… это не может быть правдой. — Милая, — Грэйс встала с дивана и Кэрол увидела её мокрые щеки и красные опухшие глаза. — Милая, тебе просто нужно немного времени. — Ты мне врала, да? Врала? — Мне больше ничего не оставалось, — мать всхлипнула. — Ты должна меня понять! — Не хочу, — Кэрол попятилась назад и, схватив куртку с вешалки, выбежала за дверь. *** — Господи! — Грэйс села в кресло и громко разрыдалась. — Ну откуда ты взялся? Зачем ты пришел?! — Я хотел её видеть. Я имею права. — Да пошел ты к черту со своими правами! — она встала и подошла к окну. — Я тебе говорила, что сейчас не время. У неё тяжелый период в жизни. Неужели ты не мог подождать?! — А что мне делать, если я сам только недавно узнал о её существовании? Как ты могла так поступить? Как? — Ты все равно не поймешь, — Грэйс махнула рукой, вглядываясь в темноту ночи. — Она может натворить глупостей. Мне страшно за неё. — Может, позвонить в полицию? — Нет, — она вытерла нос платком. — Тогда она вообще перестанет мне доверять. Нужно просто немного подождать. Она придет, когда будет готова. Она сильная девочка. *** Кэрол бежала по улицам, не разбирая дороги. Воздуха не хватало, слезы тугим узлом сжимали горло, не давали вдохнуть полной грудью. Шум в голове шарахал по мозгам до тошноты, сердце тарабанило по ребрам отбойным молотком, ноги слабели. Свернув в подворотню, она рухнула на землю, опираясь спиной о кирпичную стену и тихо завыла. Обида на Грэйс достигла пика: хотелось вычеркнуть этого человека из своей жизни и больше никогда не вспоминать. Наплевать, что произошло в прошлом. Наплевать, почему Кэрол ни разу не видела отца. Поведение матери, её взгляд и голос говорили об одном — она чувствует глубокую вину за то, что случилось. Именно благодаря матери она всю жизнь считала себя ущербной. Той, кого отец бросил, даже не дождавшись рождения. В том, что она всю жизнь чувствовала себя нежеланной и ненужной. Во всех комплексах, страхах, серой безликой жизни. Во всем была виновата Грэйс! Больше всего сейчас хотелось оказаться рядом с Дэрилом. Услышать его голос, увидеть его лицо, почувствовать прикосновение его мягких рук и запах. Он бы обязательно нашел нужные слова, а если бы и промолчал, то ей бы стало легче от тишины, которую прерывало бы его дыхание. Кэрол подняла голову и вытерла мокрые щеки. Только сейчас она поняла, что на улице стало действительно холодно: изо рта вылетали клубы пара, кончики пальцев онемели, на тело волнами накатывала дрожь. Нужно было идти в магазин. Сегодняшнюю ночь она планировала провести там, в тишине, чтобы хоть немного привести мысли в порядок. Заперев дверь на замок, Кэрол кинула рюкзак на диван и тут же подошла к шкафу, открывая деревянные створки. На верхней полке стояла начатая бутылка скотча, который Дэрил иногда любил пригубить. Отвинтив пробку, Кэрол приложила горлышко к губам и резко глотнула обжигающий алкоголь. — Господи, как он это пьет, — она икнула, вытирая мокрые губы. — Боже… Усевшись на диван, она поставила бутылку рядом и, обернувшись пледом, вдохнула. Он пах Дэрилом. Кэрол сделала через силу еще пару глотков и ее чуть было не вывернуло прямо на пол. Живот громко заурчал, пытаясь избавиться от скотча, как от яда. — Ну уж нет. Она вновь взяла бутылку в руки. Провела пальцами по гладкому стеклу. Прочитала надпись на этикетке, удивленно вскидывая брови: крепче этого она ничего в жизни не пила. Посмотрев на уровень коричневой жидкости, глубоко вдохнула и сделала еще один глоток. Затем еще один. Долго ждать не пришлось. Алкоголь быстро проник в кровь и Кэрол почувствовала, как её тело обдало жаркой волной, а потом прошибло горячим потом. — Ух, — она встала, вытирая ладонью влажный лоб. Ноги стали непослушными. Удерживая в руках бутылку, она, шатаясь, прошла от дивана к витрине и провела рукой по матовому стеклу. Довольно толстому и крепкому. На лице у неё тут же появилась улыбка. Здесь они не один раз занимались сексом. Плотное стекло выдерживало давление её рук, когда она опиралась на него. Хотя иногда Кэрол казалось, что оно вот-вот треснет. Кэрол сделала еще один глоток, который уже не был таким противным, а скорее приятным. Сладкое тепло проникло в каждую клеточку организма, и она почувствовала, что ей действительно становится легче. Не то чтобы она забыла о всех проблемах, которые свалились на неё за последние два дня, но они словно стали не такими значимыми. Внутри засела какая-то необоснованная уверенность в том, что все будет хорошо. Волшебное ощущение. Поставив бутылку на тумбу, она вновь взяла плед, выключила свет и легла на скрипучий диван. Несмотря на то, что веки были тяжелыми, а голова уставшей — сон не шел. Кэрол лежала на диване и думала о том, что впервые в своей жизни не ночует дома. Это было странно и необычно. Вот так спать не на своей кровати. Как-то раз в седьмом классе у нее должна была быть экскурсия в другом городе и она собиралась туда поехать. Грэйс очень долго не соглашалась поставить согласие и до последнего не решалась отпустить дочь. В тот раз Кэрол отстояла свое право на поездку, но в день отъезда у неё резко поднялась температура. Горло болело так, что она не могла даже говорить. И, естественно, она осталась дома, наслаждаясь книгами, а не экскурсиями. Через два года очередная поездка сорвалась. Она была посвящена историческим событиям в соседнем штате. Мероприятие должно было быть масштабным и Кэрол с нетерпением его ждала. Но Грэйс решила переехать ровно накануне экскурсии в другой город. Она летала по дому, пакуя вещи в коробки, и радостно щебетала о том, в каком прекрасном и сказочно красивом месте они будут жить. И Кэрол ничего не оставалось, как сделать счастливое лицо. А сколько раз она хотела остаться ночевать с Дэрилом? Не сосчитать! Каждый день, каждое расставание она переживала очень болезненно. Ей не хотелось покидать пределы этого магазинчика. Этого уютного пространства, где есть он, его руки и губы. Порой ей так хотелось обо всем забыть. О Грэйс и её требованиях, об ответственности и чужом мнении, об учебе и многочисленных обязанностях. Только лишь чтобы перед сном чувствовать его руки на животе и его дыхание в затылок. Когда Кэрол задремала, о стену дома со стороны улицы что-то бухнуло. Затем еще и еще раз. Словно кто-то кидал мяч. Она хотела было подскочить и включить свет, но не стала. Возможно, это могло привлечь ненужное ей сейчас внимание. Мало ли кто может сейчас бродить по улицам, тем более в темном, неосвещенном переулке. Стук повторился снова, а за ним последовало непонятные бурчание. Казалось, что кто-то стоит точно возле входной двери. Она встала с дивана и, не спуская плед с плеч, осторожно подошла к окну. Было темно. Света блеклой луны не хватало, чтобы осветить хотя бы пару метров перед крыльцом. Она приблизила лицо к стеклу так близко, что оно запотело. Но все равно не увидела ничего, кроме черноты. Звуки вновь повторились. Пришла мысль о том, что никакого оружия в магазинчике нет. И защищаться она сможет разве что разбитой бутылкой из-под скотча или старым канделябром, который еще и найти нужно среди груды металлолома. И когда она уже собиралась отойти вглубь магазина, по ту сторону стекла резко возникло огромное лицо. Кэрол истерично заскулила и, попятившись назад, споткнулась, больно ударяясь спиной об угол стола.