Часть 1
22 апреля 2017 г. в 17:28
Туомас лениво закурил сигарету, поглядывая в скучное серое небо, затянутое облаками. Нужно было идти домой, но что-то будто удерживало клавишника на этой аллее, под старым раскидистым деревом. Внезапно его внимание привлек некий предмет, слабо блеснувший на асфальте у противоположной стороны ствола. Пошарив в траве рукой, Холопайнен извлек на свет тусклые грязные монетки, связанные одной цепочкой. Повертев в руках предмет, Туо понял, что это ни что иное, как старый браслет. На каждой «монетке» было изображено по сценке. Числом одиннадцать, они были маленькими и блестящими. Вот на одной девушка пляшет, как сатир с нимфами, на второй два барда-карлика с лютнями улыбаются друг другу и исполняют что-то собравшейся публике, обозначенной толпой точек.
Монетки звенели на ветру, и Туо смутно чувствовал, что трогать их нельзя. От них веяло чем-то чуждым и предупреждающим
однако он решил взять их с собой, чтобы получше рассмотреть дома. Или в отеле. Или у кого-то в гостях. Где угодно, но только не здесь, в полупустом парке, через который он поспешил ретироваться, где надвигающийся ночной мрак разгоняли ярко горящие фонари на высоких тонких столбах с резными завитушками, и где Туомасу казалось, что за ним следят со всех сторон. Кто-то идет за ним следом, кто-то смотрит из каждого темного угла, кто-то чуть ли не залезает ему в карман тонкой холодной ручонкой. Именно тот карман, в котором лежал браслет. Когда же Туо остановился и вытащил находку, он явственно почувствовал, что все следившее за ним и окружавшее его сгустилось вокруг чертовых одиннадцати монеток на серебряной цепочке, будто лаская их ладонями, изучая и шипя слова утешения.
В голове проносились все страшные истории и вся мистика, что Холопайнен успел прочитать за свою нелегкую и, как сейчас казалось, такую недолгую жизнь. Все подкроватные монстры разом ожили и повылезали из своих нор, а «Scaretale» собственной персоной явилась ему всеми своими образами и тянущимися щупальцами. Единственным выходом, не приводящим к смерти, было бы выкинуть браслет к чертовой матери, а лучше положить туда, откуда взял, но Туо не смог этого сделать. Частично от того, что его ноги прилипли к асфальту и друг другу от страха, а частично от того, что он вообще перестал соображать, ощущая на себе тысячи липких холодных взглядов.
Когда это так стемнело? На часах пяти вечера нет!
Создавалось впечатление, что в парке царит глубокая ночь и тотальная разруха. Еще недавно бывшие такими красивыми и уютными скамейки оказались вывороченными с корнем и валяющимися неподалеку от законных мест их нахождения. Деревья выглядели мертвыми, во всех их образах сквозило недоумение и непонимание того, что они вообще здесь делают. Старое, сухое. Спилить и только пень оставить, чтобы бабушки сидели. Фонарные столбы оставались все такими же безукоризненно прямыми, только сами фонари приняли вид невыносимо ярко горящих белым светом сфер.
Туо отмер и сделал шаг. Фонарь отскочил. Туо спрятал браслет, протер глаза пальцами и снова шагнул. Фонарь переместился еще дальше. За спиной кто-то нервно и тихо хихикнул:
— Пока не отдашь, не выйдешь. Не я это придумала.
Стремительно обернувшись и сделав пару шагов назад, Холопайнен узрел перед собой маленькую женщину. Выглядела она довольно обычно
— буйные черные волосы, прихваченные на затылке и разливающиеся по плечам, темные глаза, милое и симпатичное лицо, которое в другой ситуации могло внушить доверие. Одета в короткое платье, которое едва-едва достигало середины ее бедра и обтягивало тело. Образ, совершенно нормальный для какой-нибудь мистической или фантастической книги, рассказа, но не для абсолютно обыденной жизни, так как вся она искрила, будто вывеска, подключенная к сети электропитания, а так же изредка по всему ее телу проходило нечто вроде полосы или ряби, как у телевизора.
— Первые моменты встречи человека с призраком бесценны, — мечтательно сказала она. — Дай сюда! — она рванулась и выхватила браслет из руки Туо, повернулась и хотела уйти, но тот схватил ее за руку.
Вернее, попытался. Как и ожидалось, пальцы прошли через тело. Женщина обернулась, и лицо ее исказилось в гримасе боли или отвращения:
— Если встретимся еще раз, в этом мире или в моем, ни за что не смей меня трогать, а так же кого-либо, похожего на меня. В лучшем случае твое тело займут тысячи таких, как я. В худшем… худших случаев я не видала, но мне рассказывали, будто душу, вынутую из тела, тысячелетиями преследуют и поедают по кусочкам какие-то существа оттуда, — она указала вниз, — или оттуда, — вверх.
Сердце сухо и уверенно колотилось так, будто его владелец просто вышел на пробежку, но живот жутко скрутило от страха. Он видит перед собой призрака! Хотелось поскорее уйти, убежать куда-нибудь и навсегда забыть то, что выходит за рамки его понимания и представления о нетелесном мире. Туо зажмурил глаза, потер лицо и снова взглянул на незнакомку. Та все еще стояла рядом, насмешливо глядя снизу вверх — она была ниже его по меньшей мере на голову. Застегнув браслет вокруг левого запястья, женщина протерла монетки пальцем, подышала на них, послушала, как они тонко запели, и сказала:
— Это мое.
— Тогда как я мог его взять? — обычно низкий и глубокий голос Холопайнена прозвучал чем-то похожим тонкий хрип или даже взвизг.
— Ты не заметил, что он был очень легкий? И на ветру поет. На тебя ведь слетелись вообще все, кто был поблизости, чтобы посмотреть, кто это тут у нас такой смелый.
— Так, стоп, как он вообще там оказался? — если сделать упор на маленьких бытовых неурядицах и постараться разозлиться, то страх и хроническое «я не понимаю», можно сказать, слегка отступают.
— Может, потеряла. Может, украли. Не знаю, — она все поворачивала левую руку, чтобы со всех сторон рассмотреть монетки, словно видя их в первый раз и изучая. — Мне это принадлежало при жизни. Если найдешь прототип, то тоже не трогай. Это его копия. А тот, скорее всего, в музее каком-нибудь, или продали кому-то.
— А что это за место?
— Подумай для приличия сам. Я слышала, такое называют ловушкой. Часто духи леса далеко на северо-востоке заставляют неугодных кружить по одному месту и молиться всем, кого они знают, только бы отпустили. И ты только подумай, такое они делают за сущие мелочи. Такие, как распущенные волосы, которые цепляются за ветки, одежда наизнанку, нехорошее обращение с природой… Нет, последнее — далеко не мелочи… Но повстречаться с таким духом я бы не хотела.
— Я думал, это все сказки, — выдавил Туомас.
— Я тоже, — вздохнула женщина. — Ладно, бывай. Смотри, тебя кричит кто-то. Может, свидимся. Но прошу тебя — не трогай больше ни меня, ни таких, как я, ни что-то похожее.
Ее слова, как и она сама, и весь пустой парк, растворились в каком-то ускользающем звуке. «Эй, Туо!», — воскликнул кто-то. Туо моргнул, нахмурился и, прищурив глаза, наконец-то различил лицо стоящего рядом человека. Это была Флор. Такая простая, приятная и родная Флор, которая, не подпуская слишком близко никого, умела расположить к себе людей и внушить им доверие.
— Ты чего здесь стоишь? Взгляд у тебя был такой, будто тебя или в гроб, или в кому.
— В гроб?.. — запоздало переспросил Туо. — Не надо меня в гроб пока что, не знаю я…
— Что случилось? — увидев, что с Туо далеко не все в порядке, Флор потянула его на лавочку, которая теперь стала более чем обычной.
Подробно изложив все подруге, Холопайнен соизволил расслабиться и откинуться на спинку скамейки.
— Я читала и слышала от городских, что здесь у них когда-то была труппа музыкантов-артистов, и они погибли при пожаре, и теперь их души шляются ночами и вечерами и ищут способ поразвлечься… Может, надо было бы проверить в библиотеке или еще где, я слишком мало об этом знаю. Думаю, это никак не связано, и что это легенды.
Флор села поудобнее, опершись локтями на колени и задумчиво глядя на гуляющую невдалеке парочку. Рукав ее куртки задрался, и Туо увидел на ее запястье точно такой же браслет, как тот, из-за которого он настрадался на две вечности вперед, пытаясь понять, что происходит и не подкинули ли ему дурь, а если да, то в какой момент и почему она вызывает такие неординарные, но по своей сути стандартные галлюцинации.
Округлив глаза, Туо резво переместился от Флор на противоположный конец скамейки. Женщина недоуменно посмотрела на начальника, на его круглые глаза, а потом на свой браслет и спросила взглядом, что случилось.
— У нее… он… такой же был! — прохрипел Туо, а потом сорвался с места и побежал прямо по газону.
— Эй, а как же «Dear Floor»! — прокричала ему вслед Янсен и грустно уселась на лавочке еще удобнее, чем до побега Холопайнена.
Тем временем Туо, бегом добравшись в отель и взвившись по лестнице, пробежал по коридору, захлопывая двери и заезжая по носам и другим чертам лица по высунувшимся на топот физиономиям коллег, прискакал в свой номер, запер дверь и рванул за планшетом.
«Туомас лениво закурил сигарету, поглядывая в скучное серое небо, затянутое облаками. Нужно было идти домой, но что-то будто удерживало клавишника на этой аллее, под старым раскидистым деревом. Внезапно его внимание привлек некий предмет, слабо блеснувший на асфальте у противоположной стороны ствола…», — написал он, спеша, опечатываясь и двести раз исправляя написанное. В голове роились идеи.