a.k.a

Отправной точкой служит фраза «Можно я останусь на ночь в гараже, пожалуйста». Нет, не так. Отправной точкой служит появление Рика на свет/на порог дома Бет/в этой вселенной/в жизни Морти, с учетом того, что он запутался в правильности происходящего и в том, является ли это измерение вообще его (и в том, является ли его Морти его, он тоже запутался). Поэтому глухой, дрожащий, как брошенная псина с провисшим брюхом, голос Морти среди ночи никак не влияет на происходящее — усугубляет, да, но не служит костяком, не та ситуация, при упоминании которой люди хватаются за сердце. Иногда Санчез ржет над тем, что некоторые в приступах охреневания забывают о стороне, в которой находится сердце (с учетом того, что у некоторых оно смещено или вообще в зачатках удвоено, и это только считая анатомию homo sapiens). a.k.a человека разумного. a.k.a ни одного из тех продолжающихся неистово драться с пришельцами на улицах. Возможно, никого из них нельзя так охарактеризовать — со слабой надеждой, что где-то в наебнутом правительстве скрывается несколько умных (или тупых) Риков, не сдавшихся в лапы Совета — царствие ему небесное. Рик концентрируется на стоящем в проеме Морти/Рик перестает думать обо всем лишнем, кроме Морти/Рик, не смотря ни на что, вновь возвращается к Морти/ ибо Тот скулит: П-прости меня, — и на последнем слоге срывается на мышиный писк. ибо Рик любит Морти — срать, как именно, срать, каким образом, срать, до какой конкретно грани — ибо Тот приходит к нему, а Рик (не тот Рик, который прячет свой зад в руинах галактической дипломатии и бредит днем, когда подаст лапу настоящему-который-кажется-из-C-137) (тот Рик, который затеял всю эту кровавую резню бензопилой и лазерами на планете) (тот Рик, который, мать его, не может без Морти) говорит ему, что ладно, засранец, только заткнись и расстели себе там газетку в углу, что ли. В гараже сухо, но холодно, сквозит буквально отовсюду, не смотря на запертые двери и отсутствие окон как таковых. Газетка на полу — для отсыревших собак и Морти Смита — как оказалось, от мороза не спасает (да и вообще не служит ничем путным, кроме разве что по прямому назначению /внимание, не на почитать/). Стол Рика завален всевозможными полуразобранными приспособлениями неведомого назначения — он достал их из всех углов и сейчас перебирает просто потому, что нужно что-то перебирать. А еще он слишком занят. А еще он слишком рад его видеть. поэтому Он говорит: Подай мне ту отвертку, Морти. Он соскучился/он любит его/отвертка лежит в тридцати двух сантиметрах и пяти миллиметрах от его руки. Морти жмется к стене, вдавливаясь и сливаясь с ее неровной поверхностью, и неуверенно тянется к столу. Его движения изломаны, взгляд потухший и выцветший — Мортимер (внимание: Морти-мер-тв) дрожит. Мортимер (Морти-мер-тв) не прочитал записку вовремя, но да какая разница, если наебнутое правительство покупает билеты в гребаном Сизарс-пэлас. Когда подает лапу/отвертку/всего себя копающемуся в электровнутренностях Рику, последний ядовито усмехается привычно перепачканными в алкоголе морщинистыми губами и пожимает плечами в духе «Давай, чего же ты» (заранее бредя тем, что произойдет). Все еще не избавившись от вины и сырости, Морти обнимает его — нервно и неуклюже. Вцепляется пальцами в халат, утыкается носом куда-то в ключицы, трясется — Рик перестает дышать, Рик счастлив, Рика ведет. Он говорит ему, что черта с два больше позволит остаться и пусть наслаждается моментом, пока он есть. Пока Рик забыл о злости. И пока у него в запасе есть надежда на своевременную замену на тот случай, если тупость Морти не перестанет бить все рекорды. Не каждый день ты сбегаешь с тюрьмы/ставишь раком пространство/ешь супер-редкий соус/гладишь теплую шею того, по кому адски скучал. Остальное забудется со временем, Рик закрывает глаза и дерет щеки полупьяной улыбкой — (или же придется ставить раком еще и его).