Learn my lesson

Утро выдалось на редкость спокойное и неторопливое. Обычно, подхваченный ритмами большого города, ты едва успеваешь перехватить где-то кофе, распить его на ходу и ворваться в их маленькие царство - Ледовый дворец - торопливо скидывая с себя пальто и выкидывая картонный стаканчик в стоящую под рукой урну. Это утро было иным. Утро для поиска вдохновения. А значит - сегодня он едет не на такси, как это случалось обычно, а прогуливается по центру, по шумному Невскому, где каждый уголок, каждый колодец наполнен маленькой частичкой волшебства, которая только и ждет момента, когда ты откроешь её для себя. Выступления музыкантов, мини-ярмарки, книжный развал, зазывали у кафе и ресторанов - все это в череде соревнований теряется. И по неведомым причинам именно такие мелочи приносят новые идеи и решения. Их город - маленькая ледяная сказка - уже украшен сотнями мерцающих огней, что в предрассветной дымке захватывающе блестят, отражаясь и уезжая на блестящих боках проезжающих по центральной улице города автомобилях. Еще только светает, золота макушки соборов - когда он в последний раз был внутри? Два, три, пять лет назад? Виктор был более чем уверен, что колоннада не потеряла своей привлекательности и сейчас - напротив, припорошенный снегом Питер должен быть небывало хорош, когда на плечи памятникам и зданиям ложатся пушистые невесомые покрывала. Что ж, маршрут наутро составлен! Отъезд Якова весьма кстати, а его тренировка бессмысленна, пока муза не предложит ему новый источник вдохновения для постановки номера. Откатывать прошлые программы - окунаться в прошлое. А Виктор Никифоров не может откатывать раз за разом переработанные старые программы. Несколько сотен ступенек вверх - и холодный ветер с залива на мгновение промораживает легкие, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Восторг! Льдистые глаза блеснули теплом - его ожидания не были обмануты. Не заботясь о том, что может упасть, Никифоров переходил от перил к перилам, вжимаясь в них, едва ли не перепрыгивая на крышу, рассматривая шпили Адмиралтейства, дугу Казанского собора, внимательно вглядываясь вдаль, силясь разглядеть что-то, что доступно было только его воображению. Если поставить во второй части программы четвертной лутц, то это будет куда более уместно в ритме выбранной композиции. Нежность, перерастающая в ярость - да, здесь будет он, его фирменный прыжок. Не в конце программы, напротив, в самом начале, когда страсти только начинают разгораться, когда юное сердце понимает, что. помимо любви дитя к матери, есть множество других чувств. Ребенок напуган, он бежит от этого ощущения, потому что оно ему чуждо. Неизвестность всегда пугает. Нужен наставник - бережный и терпеливый - который объяснит разницу, покажет, как обращаться с этими чувствами, как обуздать их и научить управлять ими... Вот оно! Никифоров прижимает ладони в плотных кожаных перчатках к лицу, тепло в них выдыхая, испытывая смешанные чувства. Волнение наполняло его изнутри, стремясь вырваться наружу, однако надо было сохранить его до катка - а там уже выплеснуть его в полной мере, полностью отдаваясь катанию и не думая о последствиях. И вот теперь пора включать в привычный ритм - такси, чашка, кофе, торопливо спросить с себя пальто, теплый свитер, сменить одежду на форму...а вот здесь надо остановиться и успокоиться. Плохо, слабо или сильно зашнурованные коньки - первый шаг к травме и разрушению его мечты. А ведь он так хочет удивить весь мир. Шнурок скользит между пальцами уверенно, стежок за стежком затягивая его стопу в изящный корсет. Слухи говорят, что у Виктора Никифорова есть коньки с золотыми лезвиями. И правда есть. Но не эти. Это рабочие, самые удобные и любимые коньки. И пусть им уже немало лет, менять их чемпион не собирается. Кажется, Виктор не единственный, кому не спалось сегодняшним морозным солнечным утром - мимо пробежали знакомые фигуристки, спеша на большой каток. Ему же, как победителю, надежде России и далее по списку, предоставили каток на все утро. Все для того, что их звезда могла и дальше удивлять всех и вся в этом мире. Лезвия легко режут лед - кто-то позаботился о катке с утра, и лед ровный, как зеркало - глянув вниз, он сможет увидеть свое отражение и может не беспокоиться о том, запнется где-то о заусенец на льду. Может быть, развлечения ради однажды отправиться на городской каток? Вот будет веселье! Его звонкий смех разносится по катку - сегодня нет зрителей и судей. Пьянящее ощущение безнаказанной свободы и легкости. У известного классика даже было произведение с таким названием - "Легкое дыхание". Если он не ошибался, это даже изучают в школах. Надо бы спросить Юру - наверняка же он должен читать что-то по программе? Пусть даже и заканчивает школу экстерном и отдает всего себя соревнованиям. Впрочем, удивительно ли это? Сильно ли Плисецкий, этот уверенный в себе молодой человек ангельской внешности - золотистые длинные волосы и пронзительно зеленые глаза - отличается от него в те же пятнадцать лет? Сможет ли он достичь тех же высот, что и Виктор? Сможет. Поскольку это было непрописанной истиной, Никифоров даже не задумывался и не опасался этого - а быть может, просто был слишком увлечен своими программами и идеями. Первый прокат - удача, этот элемент действительно смотрится лучше в середине программы! Финальный прыжок - коньки вспарывают лед, высекая из него льдинки, что, хрустально звеня, рассыпаются по покрытию. Виктор раскидывает руки,прикрыв глаза и приподняв лицо, застывая в раскрытой, почти просящей позе, посреди катка, ощущая, как попадающие из окна лучи солнца ласкают лицо. Приоткрыл их, тут же зажмурившись обратно - зимнее солнце активно, не стоит так играть с ним. Краем уха Виктор слышал, как кто-то вошел. Но не придал этому значения, потому как многие могут приходить на тренировки - спонсоры, тренера, другие фигуристы. Запрещено было только репортерам и фанатом. Ведь Ледовый дворец - место для тренировок, а не раздачи автографов. Холоднее зимнее солнце, ледяная пустыня замерзшей реки, легкие, пробуждающиеся чувства ребенка, что вырастает...рука непроизвольно рисует узоры, пальцы выписывают дугу в такт музыки в голове Никифорова. Здесь он сам себе дирижер и постановщик - даже Яков со временем привык, что Витя все равно сделает по-своему. Пусть это нарушит ритм, пусть это будет выбиваться из программы - он всегда делал то, что считал нужным сам. Его окликают, и он изящным пируэтом разворачивается - маленький элемент самовлюбленности. Но разве не с этого начинается любовь к остальным? А вот и он, маленькая звездочка России, Юрий Плисецкий собственной персоной. Надо же, легок на помине. Ах стоп, а почему Виктор думал о нем сутра? Кажется, Яков что-то говорил? Память услужливо отвернулась, и он только улыбнулся, по кругу объезжая молодого фигуриста мягко затормозив и положив руку на плечо: - Рад тебя видеть, Юра. Ты тоже рано - плохо спал? - ладонь заботливо касается его щеки, мазнув большим пальцем по выделяющейся темной полосе под глазом, соскальзывая на талию уверенным движением. Вот он, вероятно, тот образец юности, которую Виктор должен показать в своей программе. Горящей, стремительной, неудержимой, конкурирующей со всем живым в этом мире. Хрупкое и нежное существо, закаленное годами тренировок, слез, падений и разочарований. Беспечный, как и всегда, Виктор оставляет вопрос собеседника без ответа, не убирая руки, внимательно слушая, разглядывая его, подмечая всю эту чистую гамму эмоций, что проскальзывает на его лице - пусть оба они и артисты, принужденные сохранять лицо в любой ситуации, даже ломая ногу во время программы, на юном лице Юрия проще прочесть и гнев, и смущение, и протест. - Научить тебя моим прыжкам, хмм? - сама постановка вопроса предполагает отказ, но не потому, что Виктор считает подобное действие вредным для организма молодого мальчика. Он делает длинный шаг, не отпуская его, склоняясь - у них внушительная разница в росте и возрасте, и, кажется, иногда это давит на Юру - и шепча: - Если сможешь повторить без падения хотя бы один - выполню любое твое желание. Чего бы ты хотел? - на фоне прохлады катка его дыхание почти обжигает, и Плисецкий невольно откатывается, почти вырываясь из рук, как дикий зверек. Виктор смеется, но не обидно - ему ли не знать, что повторить новый прыжок сразу же - почти искусство. Ничего, Юра научится - он способный. Маленький неограненный алмаз в умелых руках станет украшением короны. Надо лишь понять, насколько тщательно Яков учил мальчика. Он начинает первым, показывая прыжок - а второй раз повторяет вместе с Юрием, наблюдая очень внимательно за его движениями. Слишком низко. Оу, это должно быть больно. - Юра, ты как? Не ушибся? - подкатившись, он протягивает руку, другой рукой упираясь в колено для равновесие. - Можешь встать? - мужчина внимательно смотрит в зеленые глаза, задумчиво изучая радужку. Есть маленькие, более светлые крапинки, в них, они почти что салатовые. И снова - шипение. Как маленький перепуганный котенок, прячущийся по углам, стоит только отпустить его с рук. Шарахающийся от каждой тени и прикрывая страх яростью. Он действительно котенок. Взъерошенный и пищащий пушистый комочек. - Минус один прыжок. - резюмирует Виктор, легко прокатываясь мимо него, кажется, и вовсе не ощущая себя уставшим. - Но сделаем поблажку на возраст...еще раз, Юра! - хлопок в ладоши - юноша замирает, сосредотачиваясь, делая глубокий вдох и выполняя прыжок. Гораздо лучше. Когда Юра вытянется - он сможет прыгнуть еще выше.