Learn my lesson

У всех у них слишком разные цели в этой длинной, кажущейся почти бесконечной, жизни. Если для подростка Юрия это бесконечная череда завоеваний - катка, авторитета зрителей, медалей, славы, то для Виктора, достигшего уже всех этих высот фигурное катание - способ выразить через своеобразный танец все, что он чувствует от прочтения той или иной книги, прослушивания композиции или просмотра фильма. Для тех, кто пристально следит за тем, чем он увлекается, не составит труда прочитать его выступления. Но почему-то никто и никогда не задумывался над этим. Людей интересуют сплетни и светские скандалы, не более того. Это, однако, ничуть не огорчает чемпиона - пока у него есть полные залы публики, желающей смотреть его творчество, пока он не ограничен в своих желаниях и ничем не стеснен - он будет продолжать кататься. К сожалению, век любого спортсмена недолог - после тридцати о себе начнут напоминать многочисленные травмы, станет сложнее выполнять элементы. А значит, он всегда спешит. Как и любой фигурист - потому что неизвестно, какой из прыжков обернется трагедией, после которой останется только с ностальгией смотреть на увешанную наградами полку, прикасаясь пальцами к холодному металлу. Вспоминая все победы и проигрыши, высоты и падения. В отличие от остальных, Виктор не видит в Юрии свое отражение. Он видит что-то совсем другое – незнакомое, немного пугающее, периодически заставляющее внутренне нервничать. Как дикое животное, загнанное за прутья решетки, но никак не желающее принять этот факт и смириться, день за днем раня себя в этой бездушной борьбе с ледяным металлом. Озлобленный уличный котенок. Если задуматься, то что он знает о Плисецком? Только некую общую информацию, которую можно получить через средства массовой информации. И еще немного личного – какие-то привычки, слова, детские мечты. Хотя можно ли назвать мечту выиграть Гран При в столь юном возрасте детской? В чем-то Юра наверняка взрослее его. Никифоров беспечен – и имеет на это право. Очевидно, его друг – он ведь может назвать мальчика другом, несмотря на разницу в возрасте? – испытывает давление от того, что находится рядом с чемпионом. Ведь с какой стороны не посмотри – Виктору не составляло труда побеждать на крупных соревнованиях. И Гран При, как считали многие, он выигрывал шутя. Ну что ж, в этом есть доля правда. Разница в подходе – в отличие от Юрия, он не относился к фигурному катанию как к испытанию, с самого начала. Сейчас трудно припомнить, что сподвигло его когда-то начать заниматься им. Но одно ясно – он не может без льда. А лед не может без него. Даже сейчас, сидя в полутемном кафе, каток звал его обратно, в свои прохладные объятья. Плисецкий берет что-то невообразимое, трудновыговариваемое, Виктор же решает ограничиться бокалом вина и прожаренным стейком. Он не эстет, но прекрасно знает, как работает его тело, каждая его мышца. И знает, что нужно сейчас, после мороза и активных передвижений. Все эти изыски, что принято приписывать прославившимся – Никифорову они не чужды. Он любит мягко спать и вкусно есть. Эти простые человеческие желания, они так нравятся ему. Его часто спрашивали насчет дамы сердца, часто задавали вопросы о его личной жизни, стремясь выведать что-то темное, найти что-то тайное в его словах. Но Виктор был всегда, как открытая книга – всегда и для всех. Он не может принадлежать кому-то одному. Даже Юре. Зажигается и гаснет в глазах искорка смеха – это невысказанная часть, мысль мимоходом. Она его веселит. И в то же время беспокоит. В какой момент его мысли свернули в направлении личная жизнь – Юра? Вероятно, виной всему этот вечер и его дерзкая просьба о свидании. И действительно – что каждый из них получит за сегодняшний вечер? Что получит от этого Виктор? Для чего это Плисецкому? Трудно поверить в то, что это какие-то корыстные цели. Зачем бы молодому мальчику шантажировать «пожилого» товарища по катку? Нет, здесь что-то другое. Мужчина загадочно усмехается, проводя пальцем по нижней губе, оставляя вопрос юноши без ответа, увлеченно покачивая в руке бокал и наблюдая, как кровавая жидкость пытается выбраться из стеклянного плена – но каждый раз в последний момент, когда вино уже готово покинуть эти стенки, твердая и грубая рука возвращает его на дно. Вероятно, как-то так для Юры и выглядит это противостояние. Знать бы еще, для чего это этому маленькому ангелу. Он хочет, чтобы Виктор признал его? Легкий жест головой – как по-детски, Плисецкий. Я ведь давно признал тебя, я вижу тебя отчетливо перед собой. Но я не твой соперник. Просто потому, что для Никифорова не существует такого понятия. Боится ли он переступать эту тонкую грань между друг – что-то большее? Наверняка, опасается, как и любой нормальный человек, оказывающийся перед чем –то неизведанным. Как перед прыжком в пропасть. Кажется, тепло и уют действуют на его юного ученика – он ведь его ученик, пусть и на один вечер –весьма благотворно. Он даже спрашивает – фыркая и ворча, как храбрящийся котенок. И вопрос его довольно забавен. Виктор улыбается, прикусывая указательный палец за фалангу, чтобы обуздать так невовремя возникшее чувство смущения и не смеяться, пытаясь его скрыть. Он сдержан, и даже в этой ситуации он сможет сдержаться. - Тогда ответь мне, котенок, - он снова видит кратковременный всплеск ярости в глазах цвета молодой травы – который гаснет, стоит ему продолжить: - кто я для тебя? Соперник, противник к ответу не принимаются. – улыбка становится хитрее – самые известные выпады Юрия он только что озвучил сам, а значит, юноше придется подумать, чтобы озвучить настоящие причины. Он торопит события? Или это провокация Виктора сработала? Но факт остается фактом – пока Никифоров, погруженный в свои мысли, в очередной раз отпивает из бокала, Юра успевает оказаться рядом с ним – чувствуется, как легкий тонкокостный юноша садится рядом, легко гладит по щеке, прошептав что-то. От прикосновения он невольно вздрагивает – вино радуется промашке фигуриста и оставляет идеальный круг на белоснежной скатерти. Какое упущение. Он слишком расслабился? Растерял бдительность? Это его, а не Плисецкого развезло в кафе? Всегда строгий к самодисциплине, Виктор вынуждает круговорот мыслей утихнуть, вслушиваясь в шепот мальчика, заставляя себя являть собой образец спокойствия и непоколебимости. Словно он только этого и ждал, сидя, развалившись, на этом мягком диване, обитом бордовым бархатом, чтобы приобнять юношу за плечи так удачно лежащей на спинке рукой и прошептать, не отдаляясь ни на миллиметр, серьезно разглядывая свое отражение в его глазах, как будто ища изъян в его внешнем виде: - Я вижу тебя. Так близко, как никто не видел. Понимаешь? – он знает, что сейчас Плисецкий может резко сдать назад. Потому что несмотря на его резкий характер и ореол бесконечной «взрослости» и крутости, в душе он все еще остается мальчиком – неопытным ни в одном из дел, ни в межличностных отношениях, ни в любовных, ни в каких. Для этого требуется время. Но, возможно, Виктор может заставить его повзрослеть быстрее? Рука соскальзывает на талию, прочертив большим пальцем линию по позвоночнику – непослушный котик выгибается, против воли подчиняясь этой ласке, все еще фырча и отпихиваясь. - Чего ты хочешь, Юра? То, что ты хочешь – ты можешь получить это от меня? – вопросы сыпятся с его губ легко, загоняя шипящего звереныша в угол, рука жестко фиксирует его за талию – Виктор соизмеряет силу, не выпуская и в то же время не неволя его. Если он действительно решил сбежать – руки его не удержат. И в который раз стоит поразиться этому упорству- или лучше сказать, упрямству? Довести все до конца, попытаться из угла загнать в другой угол его, Виктора Никифорова? Нет, он и сам не знает, что должен сделать человек, чтобы он утратил самообладание и решился на что-то, чего не было в его понятиях о чести и достоинстве. Нет, темные мысли и сейчас не отказались посетить его. Может быть, надо сломать котенка, чтобы выпустить из него настоящего тигра? Но разве сейчас похож он на тигра? Нет, всего лишь котенок, что шипит, пытаясь прикрыться лапкой с выпущенными острыми когтями. И он, Виктор, получит сейчас царапин на лице. Неважно. Ставки уже сделаны.