Learn my lesson

- Уверен, что не можешь? - Виктор улыбается вежливо, как будто он на публике выслушивает бурные овации своему выступлению. Деликатная и обворожительная, но совершенно дежурная улыбка, которой не хватает искренности. Но Никифоров не в состоянии выдавить из себя другую - он слишком устал слышать это от Юрия, настолько, что эти фразы-вызовы "я выиграю Гран При!", "я тебя превзойду!" и вот сейчас "я хочу, чтобы ты мне помог". Просьба? Приказ? Мольба? Чего ты хочешь, Юрий? Обретешь ли ты покой, если Виктор откажется от участия в этом Гран При и займется вплотную подготовкой юного фигуриста к этому же мероприятию? Наверняка подобный слух завтра уже разлетится по всем местным изданиям, а после будет передан в более крупные. А значит, тем больше выгоды им двоим от того, что этого не случится. К тому же...чемпион не рискнул бы отбирать у Якова его маленький талисман. Виктор слишком эгоистичен и зациклен на своих выступлениях, чтобы отводить время еще и на тренировки молодого поколения. И, судя по тому, что он и сегодня еле вспомнил, что обещался тренеру позаниматься с Юрой, это не изменится даже если он сейчас легкомысленно ответит "да, конечно, дорогой". Или же это подсознательный страх того, что он не справится с ролью тренера? Он интересен Плисецкому? Какого рода этот интерес? Нет, безусловно, будь мальчик его фанатом или критиком, интересующимся фигурным катанием - Виктор бы понял этот интерес. Но интерес Юрия...здесь он терялся и не мог не отметить некоторые моменты, которые не были свойственны фанатскому интересу. Профессиональный? Вряд ли бы в этом случае Юру интересовала такая информация, которую он здесь и сейчас, прижавшись вплотную к мужчине, выпытывал, находясь так близко - так близко, что Виктор мог чувствовать этот приятный, чуть дурманящий голову, аромат, свойственный только юным. Неловко. И уютно. Противоречие, которое сложно разрешить. Удивление, которое не скрыть - льдинки в глазах, кажется, оттаяли от смущения, отчего глаза приобрели небесный оттенок. Поцелуй, который не забыть. Легкое, невесомое, робкое и в то же время дерзкое касание его губ - как будто Юрий до сих пор опасается, что Никифоров может его ударить. Ну точно дворовый котенок, которого только что занесли в дом и погладили - боится, что сейчас, как обычно, после ласки, получит пинок и будет выброшен. И поэтому дрожит от предвкушения - то ли новой ласки, то ли грубости. Нет. Он не сделает мальчику больно. Никогда. Фигурист не столь жесток, как может показаться на первый взгляд. И он когда-то был мальчишкой - обычным мальчишкой, которому было страшно поцеловать девочку, в которую он был влюблен. Сколько храбрости требовалось на это тогда - и как мало требуется ему сейчас, чтобы после провокационного вопроса провести рукой вверх по спине, сильно прижимая к себе за плечи, целуя полноценно, поддаваясь желанию проучить мальчишку, научить доводить начатое до конца - а не бросать все на середине. Хуже нет ненаписанных слов, недосказанных фраз, ненужных действий. Ты или делаешь хорошо - или не делаешь вообще. Собственно, это и ответ на вопрос Юрия - и одновременно то, что оттолкнет его от чемпиона. Потому что Юра ждет от него только наставничества - а Виктор не может ему этого предложить. Для него все, что касается катка, слито воедино - и все, кто принадлежат катку, в какой-то мере принадлежат Никифорову. Если Юрий Плисецкий - "фея", то Виктор Никифоров - злой колдун, повелевающий холодом. И что делать чародею, если некая фея все же так или иначе обращает на себя его взор? Стремится выделиться, показать себя? Он может подарить фее блаженство - а может бросить в темницу. И здесь будет все, что падает на чаши весов - и отношение Юрия к нему, и отношение Виктора к своему коллеге. Относительно долго весы пребывали в равновесии - Виктор не имел привычки обижаться на резкие слова, а что-то и вовсе пропускал мимо ушей, считая это плодом подросткового воображения. В то же время Юра загорался яростью от одного неосторожно брошенного слова, чем безумно веселил всех своих коллег по катку. Рука скользнула выше, придерживая юношу за шею, после - затылок, не давая ему вывернуться и убежать в угол, шипя от страха, распушив хвост. Инстинктивно Виктор ждал удара - от Юрия можно было ожидать и удара поддых, а он не был настроен сегодня драться, в конце концов, после тренировки и катания (пусть и в увеселительных целях) по телу растекалась приятная слабость, которую лишь усугублял выпитый бокал вина, так предусмотрительно отставленный в конце концов на стол. Но всему приятному в конце концов приходит конец - Виктор отпускает руки, готовый в любой момент понести кару, но выглядящий от этого не послушником, покорно склонившим голову, а королем, получившим весь мир и готовым принести его в жертву кровожадному божеству. Виктор чуть прикусывает нижнюю губу, наблюдая за его реакцией. Кажется, Юра не ожидал, что его шутка зайдет так далеко. Что ж. Он тоже не ожидал, что их "свидание" станет настоящим свиданием со всеми вытекающими. Повисшую в пространстве могильную тишину нарушает официантка, деликатно постучав и одернув занавеску. Никифоров вздрагивает от того, что его узнают - и расцветает своей дежурной улыбкой, вгоняя девушку в краску. Живописно расписывается на её запястье, удерживая тонкую руку своей грубой ладонью, ожидая, пока высохнут чернила, оставляя поверх легкий поцелуй. Такой неуместный сейчас зритель. Впрочем, вероятно, поглощенная разглядыванием Виктора, она не заметила второго фигуриста. Или в полумраке приняла его за кого-то другого. Когда они только пришли, заказ принимала другая девушка. Что ж, остается только надеяться, что она не увидела больше, чем полагается. Потому как для Юрия эти слухи более чем нежелательны - пусть даже Виктор отшутится так же, как несколькими часами ранее на катке, Плисецкий не столь хорош в сокрытии своих чувств. Совсем профан, если уж начистоту. Вот и сейчас он перед ним, как открытая книга - чувства смешались на его лице так живо, что впору действительно писать картину. И все же - Никифоров выведен из равновесия. Одним поцелуем нахального подростка. Тишина опускается, едва занавески снова смыкаются, оставляя их наедине, в такой же опасной близости друг от друга. Вино. Да. Нужно вино. Рука чуть дрожит, когда он наливает себе еще, улыбаясь, прячась за каменной маской радушия и благосклонности, в то время как в мыслях он потерян, отчего выпивает бокал быстрее, чем положено, почти не ощущая его вкуса - а ведь специально брал что-то, что может понравиться не только ему. Слишком легко поддался, слишком легко пожелал чего-то. Сделал поспешный вывод. Кто из них двоих ребенок? Виктор, которому скоро тридцать, или Юра, которому еще нет восемнадцати? С точки зрения морали то, что он делает сейчас - противозаконно. Но кто в этой стране, раздираемой внутренними и внешними конфликтами, обратит на это внимание? Молчание удавкой затягивается на шее, и чемпион не выдерживает - приподнимает и медленно разливает чай по необычной форме чашкам, пододвигая одну из них к нему, тихо произнося: - Выпей. И после мы обсудим все произошедшее и...придем к какому-то решению. - Виктор знает -он безвозвратно падает сейчас в глазах подростка, с каждым произнесенным словом. Но это не лучшая перспектива - какими бы крепкими не были эти отношения, в конце каждому из них будет больно. Грустная статистика, в которой каждые отношения - за очень редким исключением - обречены. И быть может, из-за этой статистики - а быть может, подсознательно собирая свою - Никифоров выбрал другой путь, исступленно отдавая себя своему творчеству, рисуя узоры коньками на катке. Он тоже художник. Вот только вкусы, как оказалось, у него совсем уж специфичные.