Сон из осколков

      Ранняя весна тихо плакала, посылая мелкую морось дождя на небольшой посеревший город. Каждым поздним вечером он пустовал, навевал тоску, ненужные мысли и даже вдохновение.       — Опасно ходить темнотой в этом месте, — переговаривались между собой жители небольшого района на окраине, не желая покидать личную зону комфорта, запираясь на десять замков и сетуя на беспредел в мире. Но они старательно отводили взгляд, когда звучали слова о том, что сами люди, их родственники, знакомые и дети создают хаос, на который все так старательно жалуются.       — Тьма не так пугает, если понять ее суть. И неважно — за окном она, или в душе, — так часто шептал сам себе парень, продрогший от холода.       Распахнув настежь окно, он каждый свободный вечер стоял и всматривался в сумерки. Даже если холод был невыносим, а мелкий дождь неприятно хлестал по щекам, он все равно это игнорировал, не нарушая собственных традиций. В маленькой однокомнатной съемной квартирке уже не осталось и отголоска тепла, а минимальное количество мебели и личных вещей создавали впечатление пустого и необжитого места.       Вид из комнаты выходил на непримечательные улицы, покрытые влагой, в которой, мерцая, отображался тусклый свет фонарей, расположенных вдоль дорог. Их потухшее мрачное свечение казалось Казуки ярче всей его жизни, которая также временами вспыхивала и резко стихала. Сколько бы он с деланным равнодушием ни прокручивал в памяти фрагменты из прошлого, боль совсем не утихала, просто стала более привычной и не так ярко ощущалась.       Как же отвратительно было осознавать себя сплошной проблемой. За короткие двадцать четыре года жизни, в прошлом многим известного улыбчивого парня, приходилось пережить больше разочарований, чем чего-либо другого. Все, что Казуки пытался строить годами, могло рухнуть с треском в любой момент, подкосив с тем же его моральное и физическое здоровье. Тяжелые времена, тщательно игнорируемые, продолжались до сих пор, а белые полосы в жизни были запятнаны предыдущими черными, превращаясь в серую массу.       Казуки выудил из кармана кофты полупустую пачку любимых ментоловых сигарет с вложенной в нее новенькой зажигалкой. Небольшие атрибуты в жизни, что приносили хоть какое-то облегчение. Ветер нещадно гасил слабый огонек, но, прикрыв его ладонями, Казуки сумел поджечь кончик сигареты, после чего неспешно затянулся. Дым неприятно скреб по горлу, но парень специально задерживал его в легких подольше, чтобы в голове начало отдавать легким головокружением при выдохе.       Раньше он был одинок в компании знакомых. Сейчас он одинок, находясь далеко, на расстоянии нескольких городов от них. Только сейчас нет никаких обязанностей и обещаний перед лицемерным кругом друзей. Все любили веселого парня Казуки, но как только у того что-нибудь случалось, сбивая маску обаятельного идиота, так сразу все разбегались под предлогом, что тому лучше побыть одному.       С каждым днем все больше осознавая, что такие люди не должны быть рядом с ним, а это место не его, Казуки разорвал мнимые взаимоотношения практически со всеми. Даже с Манабу, парнем, который сопровождал его в жизни около трех лет. Единственный человек, который не стеснялся говорить все в лицо, критиковал поведение Казуки, высмеивал нелепость, мог ударить и вообще был замечательным человеком. Благодаря его незримой поддержке Казуки оставался собой. Даже собственных родителей так не волновала его судьба, как лучшего друга. Им-то было важно, чтобы младший сын учился прилежно, нашел престижную работу и обзавелся приятной спутницей в жизни. Только приоритеты с семьей у него разнились. Возможно, стоило только подождать, как все бы наладилось.       Но Казуки не смог. Пролежав ночь в раздумьях, взвесив все за и против, парень тихо сбежал. Ушел из жизни практически всех, кого он знал, отправил напоследок сообщения родителям и Манабу, поставив перед фактом того, что переезжает. Только для родителей он уехал в поисках лучшей жизни и перспектив, а для Манабу это было короткое «Я ухожу. Не ищи». Симка была удачно изъята и отложена. Сначала Казуки хотел ее выбросить по дороге, но остановился в последний момент, закинув в карман. Особым умением Казуки было в нужный момент собраться и отбросить лишние эмоции и переживания.       Собрать немногочисленные вещи и поехать за билетом на ближайший поезд не заняло особо много времени.       Дорога была долгой, но уснуть Казуки не смог, только рассеяно наблюдал за стремительно сменяющимся видом по ту сторону большого окна. На первый взгляд, на продолжении всего пути, могло показаться, что парень спит, но подрагивающие ресницы и бегающий взгляд выдавали его бодрствование.       По прибытии на новое место пришло ощущение абсолютного уединения, а все остальные проблемы затерялись где-то в прошлом. Но, если присмотреться, то этот заунывный город мало чем отличался от родного. Или это просто Казуки так видел окружающий его мир. Теперь даже теплая погода и чистое голубое небо казались тусклыми. А ведь скоро еще обещали сезон дождей.       С этого переломного момента у парня все пошло более-менее гладко и спокойно. Квартиру ему удалось снять у сердобольной бабушки, на которую безотказно подействовало врожденное обаяние Казуки. Работать он стал посредством интернета, выполняя разнообразные заказы.       И все это более чем устраивало, если жить так уже более полугода, удачно игнорируя потускневший взгляд и тени под глазами, которые печалью отображались в зеркале. Тоскливо, но терпимо.       Казуки стал часто вспоминать Манабу. Наверняка тот иногда волнуется, даже если безотказно верит в удачу друга. Было желание увидеть спокойное, слегка хмурое выражение лица, рассказать, как иногда не хватает именно его. Хотелось вернуться исключительно за ним. Даже если Казуки бросил прежнюю, высасывающую силы жизнь, Манабу все равно был вне ее, потому что придавал сил.       Именно от тоски парень решил найти давно забытую, но до сих пор сохранившуюся сим-карту. Не дав себе времени одуматься, Казуки вставил ее в телефон и, отыскав в контактах номер Манабу, нажал на вызов. Вопреки ожиданиям ответ последовал сразу же. Голос был хриплым ото сна, удивленным и радостным.       Конечно, Манабу специально не сменил номер и не удалял из контактов имя одного придурка, которому после того побега он был готов при первой же возможности открутить голову. Но парень умел принимать чужой выбор и не препятствовать ему. И видеть спустя полгода в четвертом часу утра «Казу» и «вызывает» было самым волнующим событием за последнее время.       Казуки начинал с осторожного и тихого приветствия, но когда понял, что о нем помнят и, возможно, даже ждут, он позволил себе немного расслабиться. Парень говорил не спеша, не сыпал трагическими речами. Всего лишь искренне попросил, скорее даже предложил Манабу приехать к нему.       Он был согласен не торопить, довольствуясь пока лишь краткими полуночными разговорами до тех пор, пока Манабу не уладит свои проблемы. Ведь он клятвенно пообещал Казуки, что переедет к нему, после чего задушит к чертям. Это было лишь вопросом времени, но Казуки был готов подождать того, кого он всегда хотел видеть рядом с собой. Но до тех пор он будет продолжать работать ночи напролет и каждый час зависать у окна, размышляя о своем, вечном.