Личный фетиш Шото

      Шото любил всё в Изуку. Можно сказать, что этот парень был для него фетишем. Ему нравилось, как Мидория краснел от любого неловкого касания, как смущённо говорил о своих успехах друзьям, как мило начинал нервничать из-за всяких пустяков, как отчаянно хватал его за руку во время неудач, как стойко сражался на поле боя, как красиво прогибал спину под ним… Тодороки любит наблюдать за Изуку, ловить каждый ответный жест и принимать каждое проявление ласки. И каждое его движение было пропитано всеми нежными чувствами, прекрасными, действительно восхитительными чувствами. Он никогда не делал что-то мерзкое, он даже никогда не хотел этого делать. Бить только ради защиты, уничтожать только злодеев ради спасения своих друзей. Ради безопасности кого-то другого он готов ранить себя, готов долго лежать в больнице, восстанавливая поломанные конечности. И всё это он будет делать даже ради чужих людей.       Тодороки любит привычки Изуку.       Мидория в последнее время всё чаще хмурится. Шото лишь чуть хихикает, тыкая пальцем прямо в эту морщинку. Это очень смущало Изуку, поэтому в такие моменты он был похож на милого хомячка. После такого он может не разговаривать с ним… одну минуту. Не выдерживая даже такой мимолётной разлуки, Изуку сразу же прижимается к Шото так сильно, насколько хватает его силы. Его выражение лица в такие моменты такое грустное, полное печали и какого-то щемящего в груди чувства одиночества. Как будто он стал ненужным, брошенным всеми; как будто случилось что-то действительно ужасное, из-за чего он хватается за форму Тодороки так крепко, как только может. Он падает в пропасть своих мыслей, ожидая чего-то страшного и непоправимого. Начинает бубнить себе что-то под нос, при этом опять сдвигая брови к переносице. Тодороки не может сдержаться: он берёт его лицо в руки (так бережно, насколько может), смотрит очень пристально, в очередной раз подмечая каждую веснушку, и начинает расцеловывать его лицо. Нарочито медленно под область ласк сначала попадает одна щека, затем вторая, нос, лоб, подбородок, а под конец и губы. И, не давая Изуку опомниться, касается своим лбом его лба, начиная пристально смотреть в блестящие от слёз глаза. Зелёные глаза блестели, словно два больших изумруда, слишком чистых для такого человека, как Шото. Но в итоге Изуку лишь слабо улыбается, в его глазах читается преданность, а руки становятся такими тёплыми-тёплыми, чуть ли не горячими. В такие моменты Шото мелко вздрагивает от нахлынувших чувств. Ему непривычно, первое время было даже страшно, ведь раньше он ничего подобного не испытывал. В такие моменты Шото действительно счастлив.       Тодороки любит лицо Изуку.       Мидория пах зелёным чаем с корицей. Шото действительно не понимал, почему именно такой аромат, но вдыхать его было намного приятней остальных. Он был немного сладким, не слишком резким, а мягким и нежным, словно конфета. Её хотелось съесть, проглотить, чтобы никто не успел забрать сладость у него. Шото никогда не любил делиться. Особенно, когда его конфету постоянно пытаются забрать. Ревность рвётся наружу, и порой Тодороки забывает настоящего себя, приходит в ярость. В такие моменты всем становится страшно, особенно самому Тодороки. А ведь виной этому всего лишь конфета, которая была самым ценным, что было у Шото. И этой конфетой был, конечно же, Мидория. Его Мидория Изуку, который пах зелёным чаем с корицей.       Тодороки любил запах Изуку.       — Ах!.. Ш-шото, помедл… — Тодороки входил нежно, сдержанно, но в итоге всё же сорвался на слишком большой темп. Он не мог больше этого терпеть, ведь такое обращение Изуку использовал только во время секса. Только в такие моменты Мидория позволяет себе некую вольность, называя своего парня по имени. Кровь давно прилила к щекам, но он не может остановиться. Имя Тодороки само слетает с губ бешеной волной, которую было невозможно остановить. А ведь никто и не хотел остановки этого потока. Каждый раз, слыша своё имя из уст Изуку, Шото как будто пронзало молнией. Всё сжималось, скручивалось, перемешивалось в один больной комок нервов и взрывалось новой волной возбуждения где-то внизу. Это было то, чего так долго ждали оба. У Изуку пересохли губы, голос практически охрип, но он продолжает произносить любимое имя. Тодороки из-за этого зачастил кусаться, ставить метки, при виде которых остальные либо завидовали, либо восхищались. Но было так приятно показывать всем, что это солнышко только его. Их тела сливались в единое целое, делясь жаром друг с другом. Шото казалось, что даже его холодная часть начинала нагреваться от звука голоса Мидории. Незабываемо, несравненно, прекрасно, восхитительно, просто умопомрачительно входить в это податливое тело, слыша своё имя, сгорая в его объятиях без остатка.       Тодороки любил голос Изуку.       И если объединить всё это, то невозможно не восхититься Изуку. Его Изуку. Тем самым Изуку, который стал героем номер один не только для Шото.       У Тодороки самый лучший фетиш на свете.