Полёт Бога Крови

Едва солнце выглянуло из-за горизонта и озарило сначала горы с храмом, а потом и простирающуюся внизу Деревню Горячих Источников красновато-оранжевыми рассветными лучами, мальчика, свернувшегося под одеялом на старинной железной кровати, разбудил звонкий и мелодичный голос. — Наруто, просыпайся! Узумаки приоткрыл глаза, выныривая из чудесного сна, в котором он рассекал волны Раменского моря в огромном пластиковом стакане, помогая себе ложкой, минуя рифы из лапши и вычерпывая из прекрасного как сказка бульона мясные шарики. Затем мальчик снова закрыл их, пытаясь вернуться в это непередаваемое дивное состояние сытости и безмятежности. — Пиздюк, проснись и пой, дважды повторять не буду, а то проснешься и завизжишь, — чей-то знакомый голос, а затем и нога, ударившая по ножке, окончательно вырвали его из мира грёз, и мальчик проснулся. Сев на кровати, он окинул взглядом свою комнату, маленькую, как и прошлое место его проживания, но уютную. Помимо железной кровати здесь был письменный стол, тумбочка с вещами, старый внушительный шкаф и пустующая стойка для оружия. Дверь его комнаты была приоткрыта, и на пороге стояла изящная девушка со схваченными в хвост фиолетовыми волосами, выразительными зелеными глазами и черными губами, изогнувшимися в улыбке. Рикото, а именно так, как помнил Наруто, звали эту особу, была облачена в белый плащ, такой же, как и вчера. В непосредственной близости от кровати обнаружилось еще одно знакомое лицо. Это был добрый «дядюшка Хидан», который столь грубо и бесцеремонно вернул его в реальный мир. За спиной его виднелась коса, искрящаяся в лучах солнца, проникающих через маленькое окошко, одно из немногих в пирамидообразном храме. — Э… Что такое? Почему вы не спите? – выдавил Наруто. – Который сейчас час? В Конохе он редко вставал в такую рань. Академия еще не успела заставить Наруто разочароваться в жизни, в которой придется вставать рано почти каждый день. А вот Хидан уже успел. — Ты что, забыл, что я тебе вчера сказал? – ухмыльнулся заботливый дядя, нахмурившись. – Каждый божий день будешь хуярить вниз и носить воду из колодца. — Чего?! – переспросил Узумаки, подумав, что это какая-то шутка. Рука Хидана потянулась за плечо, и вскоре грозное оружие занеслось над кроватью. Во второй раз Наруто переспрашивать не стал, а мигом вскочил с кровати. — Нехуй таким хилым быть. А теперь пиздуй умываться! – воскликнул жрец, насмешливо глядя, как мальчик, поздоровавшись с Рикото, выныривает из комнаты и несется прочь. — Что ты с ним так грубо? – улыбнулась девушка с необычным цветом волос. – Может, и правда ему надо немного привыкнуть к местному распорядку дня? — Чтоб корни в койку не пускал, золотце. Он мне еще спасибо скажет, когда вырастет таким же сильным, умным и прекрасным молодым человеком, как «дядюшка Хидан», — отозвался тот, ограничившись в выражениях на этот раз и выходя вместе с жрицей из комнаты. Он увидел, как мальчишка исчезает в конце коридора, сворачивая за угол, и, посмотрев на пол, улыбнулся. – Ну бля, а я думал, что в туалет ему уже не надо. Кажется, я теряю хватку. — А у мальчика нервы крепкие, — заметила Рикото. — Да ему только попкорна не хватало, когда глядел, как я кромсаю всяких пидоров косой, — заверил ее Хидан. – Как раз тот, кто нам нужен. Сегодня Джашин-сама будет доволен. Навести Юкимуру-сама, скажи, что я приведу пиздюка, когда всё будет готово. Та кивнула и удалилась. А Хидан прошествовал к залу раздумий и, дождавшись Наруто на выходе, вручил ему одеяние соответствующего размера. — Оденься, нехуй по святой земле в труселях щеголять, — сказал он и, когда Узумаки нацепил плащ, вручил ему прихваченную из комнаты ложку. – Не забыл, что это? — Ложка для червяков и самообороны, — Наруто не растерялся, но оказался неправ. — Хуй там. Это ложка для воды. Ей ты будешь набирать воду в ведра. Пошли, — с этими словами Хидан сопроводил мальчика к выходу. Они миновали уже знакомые Наруто залы, где уже находились жрецы Джашина, выполняющие свои повседневные обязанности. Потом вышли на свежий воздух. Хидан не отказал себе в удовольствии потянуться и изречь несколько ругательств, которые, впрочем, можно было так же расценивать как похвалу этому дивному утру. — Дядя Хидан, я думал, в храме ругаться нельзя, — вспомнил Узумаки, заметив, что с самого момента пробуждения священник крови не отказывал себе в удовольствии матюгнуться. — Так то же жилые помещения. Вот в залах и у Юкимуры-сама лучше следить за языком. А в других местах всем похуй, даже Джашин-сама уже наверняка привык, что я могу спиздануть что-нибудь эдакое, — Хидан махнул рукой. – Ладно, пацан, хули встал еблищем к солнцу. Ведра хватай, да в путь. Узумаки поискал глазами ведра и обнаружил их невдалеке, возле кустов. Он послушно взял их и вместе с наставником отправился вниз, чувствуя, что спуск с горы куда легче, чем подъем. Наконец, они оказались у подножия, где и нашли каменный колодец, прикрытый тяжелой крышкой, которую Хидан категорически отказался снимать. — Это теперь твои обязанности, пиздюк. Считай, у меня рук нет, — усмехнулся он, глядя, как мальчик с трудом сдвигает крышку. – Смотри не ёбнись вниз. Когда крышка, наконец, была снята, Хидан кивнул на ведро. — Давай. Узумаки перечить не стал. Закрепив ручку ведра с помощью веревки, он опустил его вниз. Ведро исчезло во мгле и, спустившись в неизвестность, черпануло воды, после чего Узумаки, с трудом поворачивая ручку катушки, поднял его наверх. Он поставил сосуд с водой на землю и хотел было наполнить второе ведро, но Хидан его остановил. — Я же сказал тебе про ложку для воды. Бери ее и вычерпывай воду. Из одного, блять, в другое, — приказал он. — Но зачем? Какой в этом смысл? — Меньше пизди, больше делай. Это упражнение такое, — пояснил «дядюшка Хидан», сев на край колодца, сорвав травинку и начав ее жевать. – Не халтурить. И не вздумай переливать воду без ложки. — Ладно, — смирившись с бренностью бытия, мальчик сел на землю и стал переливать воду с помощью данного инструмента. Ему показалось, прошла целая вечность, когда, наконец, та стала задевать дно. — Ишь какой молодец. Теперь давай обратно переливай, — Хидан уже не сидел, а лежал на краю колодца, расстегнув плащ и загорая под горячими лучами вставшего солнца. У Узумаки появилось острое желание спихнуть его вниз, но он удержался и послушно стал переливать воду обратно, мысленно проклиная своего «дядюшку», колодец, вёдра и ложку. — Охуенно получается. Ни капли не пролил, — похвалил его Хидан, когда Наруто закончил это бессмысленное занятие, потом велел наполнить второе ведро. – А теперь пиздуем вверх. Вёдра сам тащи. Мальчик убито вздохнул, но исполнил новый приказ, после чего попытался поднять ведра, что оказалось очень непросто, и поинтересовался у священника. — А можно по одному? Хидан с усмешкой кивнул. — В первый раз, так и быть, можно. Ты поднимайся, а я тут второе посторожу. Мальчик взял ведро обеими руками и двинулся к лестнице, периодически останавливаясь и ставя его на землю. Так он и начал восхождение, переставляя ведро на каждую ступеньку и чувствуя, как вспотел от нагрузки. Он припоминал словечки Хидана и чувствовал острое желание использовать их. Наверняка проблема «дядюшки» достигла своего обострения именно когда тот занимался этим же занятием. Тем не менее, Узумаки знал, что ругаться нехорошо. Это одна из немногих вещей, которые вбил ему в голову Третий Хокаге. Поэтому мальчик ограничивался «даттебайо», универсальным словом, которое было как нельзя кстати, чтобы не опускаться до уровня Хидана. «Лучше бы остался в Конохе», — подумал бедный Узумаки, наконец, вскарабкавшись вверх и поставив ведро у одного из обелисков. Он обернулся и увидел, как Хидан с ведром в руках следом за ним преодолел лестницу. — Пиздец ты медленный. Мы так ничего не успеем, — пробормотал он. – Ну ладно, это только начало тренировок. На силу и терпение, если ты не понял, для чего ложка. Ложка – это, блять, лучший учитель дисциплины! Узумаки кивнул, чувствуя, как ноет всё тело. — Ладно, с хуем пополам ты справился, — произнес Хидан, хлопнув мальчика по спине. – Давай посмотрим, что ты умеешь. Нападай на меня, вымести всю свою злобу. Мальчик удивленно посмотрел на жреца Джашина. — Что, прямо здесь? А как же дисциплина? — В пизду дисциплину, на сегодня ты свое отработал. Теперь покажи мне, на что способен, — усмехнулся мужчина, приглашая Наруто жестом руки. Узумаки стиснул зубы и, сорвавшись с места, ринулся вперед, готовя свои маленькие кулачки для того, чтобы отомстить Хидану за все мучения за сегодняшний день. Впрочем, он переоценил свои силы, поскольку ни один удар священника так и не застиг. Мальчик, махая кулаками, выдохся еще больше, а жрец Джашина, кажется, еще больше разочаровался в своем подопечном. — Ладно, не пиздострадай ты так, сделаем еще из тебя человека. Чувствуешь себя измотанным? — поинтересовался он у мальчика. Тот кивнул, испытывая ощущение, что вот-вот упадет. — Прекрасно, это как раз то, что нужно. Тогда ты почувствуешь силу Джашина-сама во всей ее красе, — усмехнулся Хидан, посмотрев на небо, где солнце уже было далеко не в зените. – Пошли, пиздюк, нас уже заждались все. Оставив проклятые ведра, они прошествовали в храм, где сегодня пылало еще больше факелов и ламп. Главный зал был полон людей, верных Богу Крови и ожидающих, когда мальчик пополнит их ряды. Священники, склонив головы, выстроились по периметру зала. Алтарь, уже окропленный чьей-то кровью, ждал, когда прибудут Наруто и Хидан. Едва Узумаки переступил порог, как символ на алтаре засветился. Взгляды всех присутствующих, в том числе слепого старика, ожидающего возле волшебной плиты, устремились на Наруто. Хидан подтолкнул мальчика вперед и присоединился к собратьям, встав в строй между Рикото и лысым великаном Шинджи, которые с интересом глядели на мальчика, неуверенно ступающего вперед. — Подойди, Наруто Узумаки. Тебе нечего бояться. Сегодня особенный день, первый день твоей новой жизни, великой жизни, — произнес Юкимура, в чьих белых невидящих глазах Узумаки неведомым образом прочитал гордость и благоговение перед чем-то великим. Он послушно приблизился к алтарю, поднялся по ступеням и встал, прислонившись к окровавленной каменной плите спиной. Старик же, сделав несколько шагов, встал напротив него. Узумаки почувствовал, как в груди быстро заколотилось сердце. Он предчувствовал, что сейчас произойдет нечто, что навсегда изменит его жизнь. — Готов ли ты служить Богу Крови, Наруто, следовать учению, традициям и обрядам Джашина-сама, беспрекословно подчиняться его воле и проливать кровь, собственную и чужую? – спросил слепой старец. Узумаки вздрогнул, чувствуя спиной холодный камень и то, что уже испачкан в чьей-то крови. В его сознании боролись два голоса. Первый молил его о том, чтобы сбежать подальше от этого сумасшествия, а второй подсказывал, что это правильный выбор, что нужно соглашаться. — Готов, — выдавил мальчик. Старик кивнул, после чего пальцы его начали складывать печати, предназначенные для исполнения какой-то техники. Наконец, Юкимура закончил и выставил перед собой руки, направив их на дрожащего мальчика. Наруто увидел, как на ладонях главного жреца проступают порезы в виде знаков, которые он уже видел. Из ран начала выходить кровь, обращающаяся в кроваво-красную дымку, закручивающуюся в вихрь. Красный дым становился все гуще, в нем начали вспыхивать красные искры и даже маленькие молнии, после чего из центра вихря будто из какого-то портала появилась полупрозрачная рука, потянувшаяся к Наруто. Внутри мальчика все сжалось, когда призрачные пальцы коснулись его груди. Он опустил взгляд и увидел, как на животе проявляется похожая на черную спираль печать, которая среагировала на инородную чакру и попыталась помешать чему-то иному проникнуть в тело Наруто. В животе его бурлило пламя, будто нечто жгло его изнутри. В следующий миг проступившая печать потеряла форму и, обратившись в неведомые чернила, путешествующие у мальчика по коже, сложились в виде огромной татуировки у него на груди. Рисунок этот в точности повторял символ Джашина, который в этом храме был повсюду. Наруто глубоко вздохнул, продолжая ощущать холодное прикосновение руки в самом центре знака на своей груди. Он закрыл глаза и ощутил, будто нечто оторвало его от земли и понесло сквозь пространство и время, через красный тоннель с открывшимися вратами на самом его конце. Мальчик чувствовал, как его переполняют силы и жизнь, будто в мире нет вещи, способной ему навредить. Еще несколько мгновений он продолжал свой мысленный полет, после чего открыл глаза и увидел, что техника растворилась, и таинственная рука, вероятно принадлежавшая тому самому Джашину, пропала. Но татуировка на его груди осталась. — Ты – Избранник Джашина-сама, Наруто Узумаки, — произнес Юкимура. – Избранный в рядах бессмертных слуг крови. Принеси жертву, и получи свой дар! В следующий миг из рукава старика в его руку упал ритуальный нож, который тот в следующий же миг вонзил мальчику прямо в солнечное сплетение. Мальчик даже не успел вскрикнуть от испуга. В глазах Узумаки всё потемнело, боль, такая нестерпимая и жуткая и одновременно с этим на удивление теплая разлилась по всему телу. Кровь, хлынувшая из раны ручьем, окропила каменный постамент алтаря, после чего старик вырвал нож, давая мальчику, к которому еще не полностью вернулось зрение, увидеть, как заживает его рана. Регенерация тканей происходила быстрее, и рана зажила на глазах, не оставив после себя даже шрама. Узумаки, которого отпустила боль, был в полном порядке. Кажется, даже последствия восхождения на гору с ведром полностью исчезли. — Я… жив, — мальчик, не боясь собственной крови, дотронулся до места, где только что был ритуальный нож. — Ты бессмертен, — сообщил ему главный жрец, убирая оружие обратно в рукав. — И благословлен Богом Крови.