Зима за окном

Айлех Кони хрипели, им сложно было выдерживать заданный темп. Мне было жаль животных, но Асита приказал приехать максимально быстро. Равнина, выжженная летним солнцем, расстилающаяся до самого горизонта, не казалась мне скучной, слишком давно я её не видел. Было понятно, что кони не выдержат такой темп всю дорогу, но у меня за пазухой был приказ Императора и любой встреченный караван должен был обеспечить нас сменными скакунами. Уже ближе к вечеру у нас появилась возможность сменить уставших лошадей. Спрыгнув, я самолично ослабил натяжение подпруг и пошел быстрым шагом. Нельзя было сразу давать коню остановиться, сразу расседлывать или давать напиться. Слуга поговорил с караванщиком и к нам подошли его работники, забирая поводья, прогуливая скакунов, давая им спокойно остывать. Нам повезло, караван ехал медленно и отличные македонские жеребцы, которых торговец вел на продажу, всю долгую дорогу шли медленным шагом. Мне, как опытному наезднику, достался норовистый, пятилетний иноходец рыжей масти. Только взглянув на жеребца, я понял, что наплюю на приказ брата, даже потерплю и увижу мастера Иму позже на пару дней. Я не мог загнать его, красивого, гордого, вредного. Обняв мягкую морду, я попытался вытащить из его зубов ворот рубашки, конь фыркнул, чуть толкнул меня. - Как его зовут? - Дарей, ваше высочество. Мне очень жаль, что его ждет такая незавидная судьба. Я понимаю, Император возместит мне убытки, но коня действительно жаль, - проговорил торговец. Мужчина слегка ударил коня по носу, вынуждая отпустить мою рубашку. Порывшись в сумке, я достал кусочек сахара, протянул его в открытой ладони, гладя по мягкой морде, шепча: - Дарей, мой мальчик, хороший, рыжий, - улучив момент, я даже поцеловал его в морду. Жеребец фыркнул, заржал, отступил от меня, подозрительно косясь карим глазом, словно говоря: «Сахар это конечно хорошо, но вот свои телячьи нежности оставь при себе». Рыжий красавец покорно позволил оседлать себя, только дважды цапнув слугу, не сильно, просто развлекаясь его испуганными вскриками. Жеребец спокойно позволил сесть в седло и даже не встал на дыбы. Напротив, он резко сел, и взглянул на меня, явно ожидая, что предприму я в ответ. Я слегка ударил его ногами по бокам, шпор на сапогах я не носил никогда. Конь не среагировал, кто-то протянул мне кнут, я оттолкнул услужливую руку. Провел рукой по лоснившейся шкуре, лаская. Затем вновь слегка ударил в бока коленями, Дарей поднялся. Уловил уважительный взгляд торговца и пообещал ему: - Я позабочусь о нем, обещаю. Иноходь, легкая, не тряская, быстрая. Было приятно лететь вперед, чувствуя размеренное дыхание скакуна, понимая, что застоявшемуся жеребцу этот бег доставляет то же удовольствие, что и мне. Пригнувшись, я прикоснулся лицом к мощной лошадиной шее, заработав от Дарея еще один насмешливый «фырк». Асита Вереса занял свое любимое место в моем кабинете и говорил, прося о невозможном. - Я бы хотел, честно, жаждал бы сослать Бомани, но в данный момент это неразумно. Вот только сейчас это будет непростительной ошибкой, пойми, Вереса, два государства находятся в сумятице гражданских войн. В любой момент может повториться то, что творилось с Гранями три дня назад. Бомани берется выполнять ту работу, на которую многие из Шагающих за грань не согласятся, опасаясь за свою жизнь. Он всегда возвращает наших хищников, и ладно бы только грифонов, те, хотя бы, понимают, что творится что-то неладное и принимают помощь. Но стаи крыланов? Ты помнишь, как сильно они изранили его в прошлый раз? Будь он человеком, погиб, наверняка, раньше, чем успел бы их вернуть. - Он может выполнять свои обязанности и в другом городе. Грани опоясывают всю страну. - Ты не хуже меня знаешь, что столицу поставили тут именно потому, что это место пересечения всех Граней проходящих по Аравии и Анталии. Да, так же они пересекаются возле форта Северных кряж, но до него два месяца пути. Сейчас эти два месяца дороги для первосортного Шагающего за грань, та роскошь, которую я себе позволить не могу. Прости, суд будет завтра, он будет закрытым, слухи все равно пойдут, разумеется. Если Бомани нарушил закон, он будет казнен, как только ситуация в Персии и Македонии прояснится. Если же нет, то о положении Салиай будет известно всем. Все, что я могу обещать, это то, что я буду присматривать за ним, пока он будет жить в роду Шагающих за грань. - Ты Император и можешь пойти на поводу у собственных интересов. Твои интересы, Ас, связаны с интересами страны. Шагающие за грань справятся и без темного. Устало прижимаюсь лбом к стеклу, Боги, как же я устал от этого разговора. Вереса неслышно подошел, обнял меня за плечи и прошептал, прикасаясь губами к уху: - Ас, ну пожалуйста, я ведь ничего раньше у тебя не просил. Как обычно, он ни пред чем не остановится, стремясь получить желаемое. Разворачиваюсь, смотрю на него снизу вверх. Мы слишком близко и Вереса начинает наклоняться. Я смеюсь, запрокидывая голову, понимая, что все действительно кончилось, даже многолетняя дружба. Человек, способный переступить через все, только бы добиться своих личных целей, не может быть моим другом. Вереса, зная, какие чувства я к нему испытывал, был готов на все, оберегая Салиая. - Ас, ты ведь любишь его, - заходит мастер с другого конца. – Не отпускай его так, не борясь. - А кто сказал, что я отпускаю? Если Салиай захочет, то станет моим супругом, и его сына я признаю своим. Нет? Что ж, его решение, изгнанником он тоже не останется. Да, ты вынужден будешь изгнать его из своего рода, я же могу принять его в свой. О нем я позабочусь в любом случае, теперь уходи, Вереса, ты и так задержался. Я не могу прочесть его эмоций по этому красивому, безучастному лицу. Какая разница? Он отвечает только за свой род и сейчас ставит интересы семьи выше интересов страны, что просто недопустимо для Смотрящего. Я же – Император и не могу забыть об этом, не имею права. Иму Мы ужинали в малой столовой, Император сидел с каменным лицом, даже не пытаясь ставить меня на место, просто не замечая моей непочтительности. И смолк, понимая, что сейчас Асита просто не до меня. Он повзрослел, неуловимо поменявшись за последнюю пару месяцев, стал другим, может жестче, может просто расчетливей. Рано или поздно, так и должно было случиться, но все же, мне было жаль Асита. - Из моей тюрьмы еще можно найти выход, вы же освободитесь только после смерти. Император повернулся и изумленно на меня уставился. Оказывается, я произнес фразу вслух. Оглянувшись, он убедился, что слуг рядом нет, затем улыбнулся чуть кривовато и кивнул. - Согласен, мастер Иму, но ты лучше держи подобные замечания при себе, они неуместны. Киваю, возвращаюсь к трапезе. - Извини, я не должен был угрожать тебе теми письмами, - нарушает повисшую тишину Асита. - Не должны были, но лучше держать подобные откровения при себе, они еще более неуместны. Все сказано и теперь мы молчим, понимая без слов, что говорить нам больше не о чем. Асита никогда не станет мне даже приятелем, не то, что другом. Император не может мне доверять и это правильно, разумно. Я бы на его месте, тоже не верил себе. У меня есть свои интересы и желания, которые для меня важнее, чем чужие жизни. Он же обречен думать о других больше, чем о себе.