Запах мёртвых цветов

Ветер гулял за окнами, бился в мозаичные стекла. Было шумно. Изредка била молния, и сразу раздавался грохот. Но дождь не шёл. Монотонно, будто молот кузнеца, тикали старые ходики. Она сидела у камина, и тёмные волосы спадали на глаза. Сестре было не до грозы. Она читала. В воздухе раздался неожиданно громкий треск и скрип, что-то необычайно звонко лопнуло и глухо ударилось об землю. Право, на улице. Сестра почему-то улыбнулась, отвлекшись от книги. Она не была напугана, что нельзя было сказать обо мне. И лицо её было ласковым. - Хорошо, что книги - не деревья. Книги не падают с обрывов, не ломаются. Книги живут вечно. Она поманила меня к себе, но я не спешил. Яркие языки пламени пугали. От камина веяло тёплом и уютом. Таким ложным и обманчивым. - В книгах вечно живут мечты, Рубен. Не здесь, - Она легко коснулась пальцами своего виска. - А тут, в переплетах. И в мечтах все вечно. Я подошёл ближе, вступив на алый мягкий ковёр, который в свете камина казался кровавым. Глаза у Лауры были ласковыми, как языки в камине. - В мечтах ничто не изменяется. Вечность - это ничтожная пилюля с эффектом плацебо. В мечтах на кухне пахнет счастьем и все так же за задней стенкой лежит тот лейкотом. Ты помнишь его? Тот самый. Которым я убил нашего отца. Лаура встала, протянув бледные руки. Лицо у неё оставалось все таким же ласковым, жутким до отвращения. - И маму, - прошептала она. Холодные руки коснулись лица, гладя по щекам. Она притянула меня к себе, позволяя спрятать лицо в груди. Лаура приобнимает меня, успокаивает. - Ничего не бойся, Рубен. Скоро пройдёт гроза и по воздуху пройдёт ароматный запах подсолнухов. Я поднял взгляд. В её глазах уже не было той ласки и заботы. В них плескалась холодная злость. Как у него. Как у них двоих. - Подсолнухи не пахнут, пока они живы. Запах - это их предсмертная агония. Уйди. Сестра наклонила голову и на глаза вновь упали тёмные пряди. "Уйти", - беззвучно прошептала она лишь губами. Я кивнул. Сложно было видеть в блике огня её лицо. Но только... крохотная слезинка скатилась вниз по бледному лицу, и Лаура исчезла. Я вздрогнул. "Ничего страшного, - подумал я. - Во время заката я создам новую личность. Ничего страшного"... По спине болезненно застучали холодные капли дождя. Остатки сгоревшей библиотеки, мозаичные стекла смотрелись ещё больнее. Противно звучал запах подсолнечного масла. Я отвернулся от могилы с такой родной гравировкой. Взгляд зацепился за потемневшее зеркало над потухшим камином. В отражении стоял мужчина. Он держит в руках мёртвые цветы...