Прежде чем ты начнешь свой день

Облака там, то есть здесь - огромные куски. Серые и тяжелые, нависающие, они должны упасть, но плывут. Нет, вспоминает Спок, облака не падают. Они скопление сгустившихся водяных паров в воздухе, разумеется они не могут упасть. Конкретно эти - кучевые. Небо за серыми монстрами синее, невероятно синее. Серые монстры? От капли, упавшей прямо возле глаза, Спок вздрагивает и теряет мысль. Вода холодная и неприятная. Но сейчас ведь хорошо. Вода там, то есть здесь - кажется, лучше. Что-то звучит. Кроме грома. Есть что-то легкое, всего лишь несколько повторяющихся нот. Это заставляет чувствовать себя лучше. У Спока что-то болело. Сейчас, конечно, тоже болит, но становится лучше. Холодно и мокро, но неприязнь только в воспоминаниях. А оно все звучит и звучит. После будильника Спок не хочет смотреть в зеркало. Он приводит себя в порядок, завтракает без особого удовольствия, идет на мостик. Он все еще слышит музыку. Когда Джим приветственно мягко улыбается ему со своего кресла, звук обрывается. Без нескольких переливающихся нот Споку тоскливо. Он не хочет анализировать это. Он работает с прежней эффективностью. Энтерпрайз на патруле. Через 2,30 часа Спок отправляет капитану запрос на удаление в лабораторию за наблюдением эксперимента. Там он проводит всю смену и остается еще на 4,16 часа и остался бы и дольше, если бы Джим не пришел лично. - Тебе не нужен отдых, Спок? - Как и любому существу, разумеется, нужен. - Тогда составишь мне компанию? В отдыхе. Они играют в шахматы. Разговаривают. Так же присутствуют чайные напитки и сухое терранское угощение. Джим странно улыбчив. Улыбки эти мягкие, больше затрагивающие глаза, чем еле растянутые губы. Сам Джим сегодня странно мягок. Разговор у них тихий - не в плане громкости и тона - уютный и спокойный. - Спок, ты ведь играешь на музыкальных инструментах. - В самом деле. - Ты учился этому в детстве? - Да. Джим кивнул, принимая еще более светящийся вид. Они продолжили играть. Небо золотое. Должно быть, закат. Облака перистые, редкие. Душно, но Споку не нравится. Так странно, он ведь любит жаркий климат, должен любить. Но дышать трудно. У него что-то болит. Музыка все та же. Или, может, совсем немного другая. Эта изломанная. Что-то случилось. Что-то случится. Солнце все ниже, небо все более розовое. Алое. Бордовое. Фиолетовое. Черное. И звезды. Музыка словно выравнивается, становится собой обычной. Споку больно, но так хорошо, особенно теперь, когда ветер заменяет духоту. - Хэй, мистер Спок, а какому музыкальному инструменту вы отдавали предпочтение? - Вулканскому - каатира. Вы могли видеть ее в моей каюте. Но мне так же доставлял удовольствие имитатор фортепиано в учебном корпусе. И... - Виолончель, так? - Как вы узнали? - Интуиция. Капитан улыбнулся и, развернувшись в кресле, погрузился в принесенные йоменом Рэнд отчеты. Спок смотрел на него еще несколько мгновений, а потом отвернулся к своей консоли. В космосе нет облаков, само собой. Но есть туманности. И они невероятные. Кажется, у Спока болит внутри, но нога тоже. Музыка рядом и вокруг. А туманность забавная. Так и называется "туманность мыльного пузыря". Прожилки голубые, сама она синяя, а все вокруг темное, звезды расплываются. Бесконечный свет от солнц. От тысяч солнц. Освещающих яркие прожилки, а мелодия напоминает о чем-то, как если бы Спок слышал ее последний раз десятки лет назад, а сейчас, услышав вновь, вспомнил, что делал в тот последний раз, о чем думал и как воспринимал все окружающее. Потрясающе болезненное чувство восторга, прямо как и с туманностями. И облаками. - Пообедаешь со мной, Спок? - Хорошо. - Всегда хотел попробовать этот вулканский суп. Фиолетовый такой. - Пломиковый суп. - Точно! Пломик. Это фрукт или овощ? - Его никак не классифицируют, кроме относящегося к растениям и пригодного в пищу. Джим вставил файл в реплекатор и вопросительно посмотрел на Спока. - Я тоже предпочту его, спасибо. Они сели за стол и в тишине начали есть, и Спок чудом удерживал свое любопытство. Но Джим даже не смотрел на него, потихоньку отхлебывая из ложки. Спок не выдержал. - Является ли вкус удовлетворительным? - Это очень вкусно. В своей необычной манере, конечно. Он пресный, но послевкусие... Спок удовлетворенно кивнул. - Но... будет ли оскорблением добавить какие-нибудь специи? - Вовсе нет. Предположу, что ты хочешь намешать туда горчицу? - Я люблю горчицу! Спок позволил себе еле заметно улыбнуться, на что Джим тоже улыбнулся. Небо здесь чужое. Это ненадолго, думает Спок, совсем ненадолго. Тут красиво, в холодной неприветливой манере, но красиво. Спок полюбит это место, обязательно. Ему почти не больно теперь, когда он в световых годах от... было что-то, Спок не помнит. Но ему точно будет здесь хорошо, нужно только привыкнуть. Облаков почти нет, нитевидные ошметки тут, да там, а небо прозрачно-голубое. Может рассветы будут поярче? И закаты? Музыка в нем притихшая, перемены пугают ее, но Спок, успокаивая сам себя, тихо мурлычет ее. Ему тут понравится. Бриться, не смотря в зеркало, трудно. Спок делает это с тем же успехом, что должен быть во всех его начинаниях. - У тебя царапина, ты знаешь? Как оказалось, не с таким уж и успехом. - Нет, я не знал. Где она находится? Джим удивленно смотрит на него, но указывает рукой на свою правую щеку. - Благодарю, я воспользуюсь кожным регенератором. Доктор Маккой ничего не говорит. Это фантастика, на самом деле. И Спок благодарен. Совсем недавно у них состоялся разговор, закончившийся словами Спока о нелогичности благодарности. Именно поэтому, выходя из кабинета Леонарда, Спок поворачивается к нему, склоняет голову и говорит "Спасибо". Маккой удивлен и даже ничего не отвечает, так что Спок уходит. Споку все-таки здесь не нравится. Больше, чем просто не нравится. Ему больнее. Кажется, он голоден. Небо здесь чужое, а музыка внутри больше не чувствуется. Ему больнее. - Вы в порядке, мистер Спок? - Да, капитан. - Может, вам следует взять отгул до конца смены? - Если это не приказ, я останусь на мостике. - Идите отдыхать, как только вам станет хуже, хорошо? - Мне не... - Мои глаза функционируют на должном уровне, мистер Спок. Вы чувствуете себя не удовлетворительно и уйдете, когда станет хуже, верно? - Так точно, капитан. Спок уведомляет о своем уходе спустя четыре часа. Он ест только ради поддержания функциональности. Погрузиться в медитацию трудно. Он плавает где-то на вершине, он не может опуститься. Ближе к корабельной ночи ему удается. Это голодный обморок, понимает Спок. А это возвращение домой. И года, проходящие одинаково. Отчуждение и неприятие. И ненависть, так много ненависти. Музыка в нем слаба, но Споку все равно. Это пустое. Облака просто есть, они не символ. Космос просто большая дыра, отнявшая у Спока не жизнь, но нормальное существование. Спок один и так и должно быть. - Тебе не лучше. Почему ты не пошел в лазарет? - Мне нечего ответить, Джим. - Черт, Спок! Ты знаешь, что с тобой? - Нет. Но доктор ничего не прояснит. - И что это должно значить? Спок промолчал. Джим, сидящий у его кровати, нахмурился еще сильнее. - Я прошу дать мне отгул. - Чтобы что? - Чтобы медитировать и восстанавливать ментальные щиты. - Так дело в них? - Не вполне. - Я должен каждое слово вымаливать? Говори полными предложениями. - Причина моего состояния мне пока не ясна. Чем бы это ни было, оно... рвет мою выдержку. Я должен восстановить ее. Джим вскинул брови в удивлении от использованного слова. - Я могу дать тебе день, хорошо? Потом ты обязан будешь обратиться за медицинской помощью. - Хорошо. Джим склонил голову, мягко, но слабо улыбнувшись, и сжал его плечо через одеяло. И вышел. Несколько часов спустя Спок видит все. Тут много красного цвета. Из-за формы кадетов, понимает Спок. Музыка в нем ревет. Спок смотрит на себя самого же. Он холоден и выглядит безэмоциональным. Выглядит. Спок также видит собственные напряженные плечи, дрогнувшие брови. В нем все кричит, впервые за годы безразличия. Ну, последние два года были... неплохи, но сейчас он словно проснулся. Музыка ревет. Спок все видит. - Тебе лучше? - Это не имеет значения. Я позвал тебя, чтобы поговорить. - Хорошо. - Ты спрашивал о моих музыкальных навыках. - Джим кивает, - Ты... видел это, так? - Да. - Ты понял все сразу. - Да. Я всегда знал. Вулканская обстановка нетипична и легко узнаваема. И ты... мы с тобой... Ну, в общем, я всегда знал. Джим сел прямо на пол, положив руку на кровать. Спок неуверенно посмотрел на нее, вытащил свою из под одеяла и положил рядом. Джим переплел их пальцы. Музыка рядом и вокруг. Но больше всего в них. А облака обнимают их. Это нелогично, думает Спок, облака не могут обнимать. Это потрясающе, думает Джим, и все наконец-то правильно. Возможно, это самую малость логично, решает Спок, он чувствует тепло, наблюдая за земным предгрозовым небом, и, фигурально выражаясь, облака обнимают их. Я люблю тебя, говорит Джим не вслух и Спок отвечает, так же не в слух. Джим обнимает его крепче, а связь между ними поет.