По-дружески

В первый раз за шестнадцать лет Юра наконец понял, что значит дружить. Пару месяцев назад Отабек приехал в Россию, чтобы поступить в ВУЗ, и теперь их дружбе не могло помешать расстояние. Плисецкий всё ещё не мог нарадоваться этому, стараясь видеться с Алтыном как можно чаще. Ведь Юре очень нравилось проводить с Отабеком время. Просто гулять по городу, с гордостью демонстрируя самые красивые места, или тратить целый день на просмотр фильмов дома; подолгу обсуждать новости спорта и, разумеется, фигурное катание; иногда и тренироваться вместе, помогая друг другу в выполнении того или иного элемента. Плисецкий стал более открытым и дружелюбным, чем неслабо удивлял окружающих, а в частности Виктора Никифорова. Юрий упорно не замечал внимательных взглядов и не понимал ехидных намёков, пока Виктор вдруг не поинтересовался: — Вы с Отабеком встречаетесь? Юрий недоумённо сдвинул брови, неправильно растолковав вопрос: — Встречаемся? Ну да, мы видимся периодически… Довольно часто. — Вы в отношениях? — уточнил Никифоров, с улыбкой глядя ему в глаза. — О чём ты? Мы дружим! — опешив, заверил Юра. — Что за чепуха, — Виктор прыснул. — Дружба между альфой и омегой так же нереальна, как и снег в июле. — Нам что, нельзя дружить, если мы… разные? — Можно, — кивнул Никифоров. — Только долго вы так не продержитесь. Юрий никак не мог выкинуть из головы их недавний с Никифоровым разговор. Конечно, такое бывает редко, но дружить могут и альфы с омегами. Им с Отабеком никогда не мешало это: было слишком много общих интересов, увлекательных тем для разговоров и просто приятного совместного времени, чтобы задумываться о таких незначительных вещах, как природа. И всё-таки Юра не мог не представить: а каково бы это было? Они бы смотрелись в паре вполне органично, будь всё наоборот. Но так уж вышло, что более высокий и крепкий Отабек — омега, а Юрий, с его худобой и по-девичьи миловидным лицом — альфа. Впрочем, Плисецкий не расстраивался, понимая, что это всего лишь вопрос взросления. К тому же, сильный, глубокий запах и своевольный, непростой характер не оставляли ни у кого сомнений в его природе. Отабек же был сдержанным и спокойным, как и его аромат; тем не менее, он был единственным, кто мог с лёгкостью и без последствий приструнить Юру. Плисецкий только находился на стадии созревания, поэтому сполна окружающие запахи не ощущал. Он давно привык к мягкому запаху Отабека и относился к нему, как к чему-то абсолютно естественному, и никогда не чувствовал что-то даже сродни возбуждению, находясь рядом с другом. Конечно, Отабек ему… нравился, но симпатия эта, тесно переплетённая с дружеской привязанностью, находилась лишь в зачаточном состоянии — Юра до поры и сам о ней не подозревал. Прошёл месяц, и разговор с Никифоровым уже почти забылся Юрию, но неожиданно нечто заставило его всё вспомнить. Нечто, чего ранее Юра никогда не ощущал. Запах Алтына внезапно стал сильнее, теперь он будоражил. Не слишком сильно, но явственно, заставляя обращать внимание на, казалось бы, незначительные, странные вещи. Улыбка Отабека, его губы, кожа смуглого приятного глазу цвета. Порой Юрий не мог удержаться от якобы случайных прикосновений и, как бы себя ни одёргивал, отвести взгляд от лица и фигуры друга не получалось. Алтын, как казалось Плисецкому, ни о чём не подозревал, и это, несомненно, радовало. Юрий осознавал, что в нём играют гормоны. Он с замиранием сердца надеялся, что сможет их обуздать и они угомонятся раньше, чем между ними с Отабеком случится что-то совсем не дружеское. Тогда придётся краснеть и долго оправдываться, рискуя его потерять. Он так же понимал, что первый гон не за горами, и как бы он ни привык к присутствию Отабека, стоило быть бдительным. Ведь последнее время эти всплески происходили всё чаще. Плисецкий до последнего отгонял постыдные мысли, которые нещадно атаковали разум. Но вскоре им на помощь пришли влажные сны — в них Отабек вёл себя далеко не как обычно. Он был расслабленным, призывным и податливым. Его лицо покрывал яркий румянец, он буквально изнывал от абсолютно чёткого и однозначного желания. Он хотел, чтобы Юрий овладел им, хотел принадлежать ему, отдав без остатка своё крепкое красивое тело, и просто от осознания этого факта Плисецкий бурно кончал, позорно пачкая трусы. Наутро было стыдно так, что хоть плачь. Юрий негодовал и не мог поверить, что это происходило с ним. Ещё месяц назад он свято верил в их чистую и безоблачную дружбу, но природа постепенно брала своё. Находиться рядом с Алтыном стало в тягость, вдыхать его запах было пыткой. Когда Юра возбудился, увидев, как Отабек совершенно обыденно и ни капли не эротично облизал пенку от капучино с нижней губы — то понял, что так дальше продолжаться не может. Как бы больно и обидно ни было расставаться с другом, сейчас стоило немедленно прекратить их встречи, по крайней мере на время. Так Юрий и сделал, забаррикадировавшись у себя дома в обнимку с котом. Тело ломило, температура поднялась, а Отабек и образы, связанные с ним, всё никак не выходили из головы. Плисецкий не мог позволить себе совершить грехопадение, даже несмотря на болезненную эрекцию. Просто не мог. Он терпел долго и стоически, пытаясь отвлечься на что угодно, только бы не вспоминать свои сны, только бы не думать о том, как бы сдержанный и не слишком эмоциональный Отабек выглядел под ним в реальности. И когда под вечер кто-то позвонил в дверь, Юрий был на грани. Виктор, Мила? Возможно, эти беззаботные беты смогут отвлечь его своей болтовнёй. В прихожую, торопясь впустить гостя, Плисецкий почти бежал, но как только дверь оказалась приоткрытой, резко замер. Запах был таким сильным и знакомым, что Юра понял всё сразу. И кто его владелец, и что с ним сейчас происходит. Нет, это не был привычный лёгкий запах Отабека, это был аромат интенсивный и дурманящий. От него во рту скапливалась слюна, волоски на коже вставали дыбом. Юрий впервые чувствовал себя таким напряжённым и готовым в любой момент потерять над собой контроль. Ему стало по-настоящему страшно. — Открывай, Юра. Я тебя слышу. Плисецкий понял, что Отабек подразумевал под «слышу»: его собственный обострившийся и бущующий в присутствии текущего омеги запах; их разделяла лишь тонкая дверная цепочка. Сердце готово было вырваться из груди, голова кружилась. — Это не совпадение. У меня началось это из-за тебя, так что будь добр… — Меня? — повинуясь настойчивому порыву, Юрий всё же рискнул открыть дверь и не потерять сознание от навалившихся на него ощущений. — Тебя, конечно. С кем я провожу всё своё свободное время? — невозмутимо ответил Алтын, переступая порог. — Мой организм подстроился под тебя. А ты скрываешься, как последний эгоист. В спальню Отабек вёл Плисецкого, придерживая за шею, как нашкодившего кота. Глазами указал на кровать, выжидающе посмотрел. «Ну и кто из нас альфа?» — явственно читалось в его взгляде. Юрий нервно одёрнул футболку. — Бека, это неправильно. Ты не должен мне помогать. — Не должен. Это не помощь. — А что тогда? Алтын промолчал, и то, что последовало дальше, заставило Юру страшно запаниковать. Отабек принялся не торопясь раздеваться, и вскоре запах стал невыносимым. Хорошо сложенное, подтянутое тело, горящие сильнейшим желанием глаза. От такого зрелища и обилия витающих в воздухе феромонов у юного альфы задрожали колени. Он опустился на пол, буквально падая ниц перед Алтыном, крепко обхватывая его ноги. — Мне так плохо, — почти хныча проговорил Юра, потираясь щекой о гладкую кожу. — Мне тоже, — спокойно ответил Алтын, но хрипотца в голосе выдавала его нетерпение. — Давай сделаем так, чтобы нам обоим стало хорошо. «Хорошо» было не то слово. Юрий плавился, горел, стонал, напрочь потеряв связь с окружающим миром. Смущение, заглушённое бушующими инстинктами, отошло на второй план. Перед ним был Отабек — не далёкий и неосязаемый из снов, а настоящий, горячий и твёрдый, но изнывающий абсолютно так же. Даже сильнее. Оказавшись меж разведённых ног, Юрий не смог удержаться от соблазна попробовать его. Дырочка конвульсивно сжималась и текла, и Юра с упоением слизывал сладкую густую смазку. Толкнулся языком как можно глубже внутрь и чуть не задохнулся от восторга — так потрясающе жарко и тесно там было. Он ведь не продержится и минуты, когда заполнит её собой. Отабек изгибался, как крепкая и натянутая донельзя тетива, бесстыдно разводя ноги шире и подставляя упругую задницу. Юрий слышал только тяжёлое дыхание, а когда подтянулся на руках, чтобы увидеть его лицо, то вспыхнул и быстро сжал свой член пальцами. Лихорадочный румянец, растрёпанные волосы и затуманенные похотью глаза. Отабек выглядел настолько маняще и соблазнительно, что перехватывало дыхание. Выглядел настолько потрясающе и по-новому, что этот образ, впервые увиденный Юрой, отпечатался в его сознании навсегда. Вот, оказывается, каково это — быть с омегой. Как приятно ощущать под пальцами разгорячённую кожу, ласкать его в самых укромных местечках, чувствуя в ответ возбуждённую дрожь. Целовать мягкие губы, раскрывающиеся навстречу неумелым, жадным движениям языка. Видеть полный нежности и вожделения взгляд и гореть, гореть заживо в адском пламени желания, доселе неизвестного. Желания доминировать, обладать, забрать то, что должно принадлежать тебе. Глядя на такого Отабека, Плисецкий решился забрать, не сомневаясь ни секунды. Оказавшись внутри, выругался и замер, оглушённый, боясь пошевелиться и закончить всё раньше времени. Ведь в Отабеке было так узко, горячо и хорошо до умопомрачения. — Юра, — голос у него был хриплый и низкий. — Не медли. Юрий и не мог больше. Толкнулся сначала медленно, задыхаясь от новых ощущений, затем быстрее, снова и снова, не прекращая смотреть Отабеку в глаза. — Не больно?.. — выдавил Плисецкий, но Алтын только быстро помотал головой, разводя ноги шире, призывно выгибаясь и демонстрируя себя. Отдаваясь. И Юрий сорвался. Теперь он двигал бёдрами резко, неконтролируемо. Отабек дышал тяжело и загнанно, периодически крепко, сладко сжимаясь вокруг члена. Понимая, что долго не выдержит, Юрий остановился, вжавшись лицом во влажные ключицы, всеми силами пытаясь продлить этот необыкновенный момент их первого единения. Юра чувствовал себя счастливым и уже тогда чётко понимал, что никому не позволит позариться на своего омегу. — Бека… — Пожалуйста. Плисецкий поднял голову и, увидев закушенную губу Отабека, вскинул брови. Его охватил неописуемый восторг. Алтын просил, он вожделел его не меньше. Он хотел принадлежать ему… Но только ли, чтобы удовлетворить потребность? Но думать было некогда, да и не хотелось вовсе. Плисецкий сжал в ладонях крепкие ягодицы, отпуская себя. Он двигался размашисто, с силой вгоняя плоть в жаркое нутро, и совсем потерял голову, когда услышал протяжный, ласкающий слух стон. Отабек, зажмурившись и крепко обхватив пальцами свой член, начал быстро, ритмично сжиматься, чего Плисецкий не смог вытерпеть. Узел, распирая горячие стенки, набух внутри слишком неожиданно, отчего Юра в панике дёрнулся, но сильные руки удержали его за плечи. Сперму Плисецкий выплескивал бурно и долго, наблюдая за тем, как лицо Отабека искажается от оргазма. В его тёмных глазах плескалось поглощающее, жгучее удовольствие, сменившееся покорным смирением, когда на шее с силой сомкнулись зубы Юрия. Казалось, что Алтын тонул, а Юрий пытался спасти его. Держал крепко, прижимал к себе как можно теснее и тянул за собой. И через несколько минут оба уже чувствовали себя наконец достигшими берега. Отабек слабо улыбался, перебирая пальцами светлые волосы посапывающего Плисецкого. Во сне он выглядел совсем ещё ребёнком. Поставил метку, не спросив и не предупредив, — в этом был весь Юра. Но Алтын нисколько не сомневался в правильности своего решения, подчиняясь воле сердца, и был готов понести всю ответственность. Разумеется, их прежним отношениям настал конец, и теперь им предстоит преодолеть немало трудностей. Но Отабек верил, что вместе они со всем справятся. Никифоров шагнул в раздевалку и нисколько не удивился, застав парочку «друзей» увлечённо целующимися. — И что это вы делаете? — Виктор не стал скрывать доброй насмешки, глядя на покрасневшие лица парней. — Целуемся, — просто ответил Отабек. — А… Ну это, конечно, только по-дружески? — усмехнулся Никифоров. — По-дружески, — подтвердил смущённый, счастливый Юрий.