Чудик и принцесса

Время, когда ночь плетет полотно из неясностей и загадок, обрамленное кружевом воодушевленных страданий и мрачной романтики, вновь правило балом в Черном как Смоль Мире. Демоны здесь, сами того не осознавая, были ниточками в огромном все определяющем творении, но, если какие-то служили для создания фона картины, то некоторые были ее главными элементами, определяющими судьбу всего мира. Нить правителя этих земель являлась самой яркой в рисунке на полотне. Диковинные узоры, в которые она была вплетена, были хорошо знакомы не только вестникам настоящего — прошлое и будущее также переплетались с судьбой этой персоны. Она была лицом этого мира и его хранительницей, имя ей — Сатаника. Черные длинные волосы, убранные в два забавных хвостика и глаза прекрасного фиолетового цвета, в которых всегда можно было заметить озорной огонек и вместе с тем глубину, взгляд в которую оставлял печать в душе каждого. Как и у любого бога или дьявола, у нее были те, кому она могла доверить все то важное, чем дорожили как жители ее мира, так и она сама. Сейчас она сидела в беседке розария среди ее любимых сладко пахнущих цветов. Сатаника задумчиво давила ложкой остатки листьев для заварки, которые образовывали загадочные рисунки на дне фарфоровой чашки. В паре шагов от дьяволицы стоял ее первый подчиненный Энви. Он, заметив, чем так увлеченно занимается госпожа, приблизился к ней на расстояние шага и вежливо спросил: — Еще чаю, миледи? — Да, пожалуйста, — Сатаника с блестящей улыбкой протянула тому чашку, а затем, получив ее обратно, наполненную до краев черным чаем, вопросительно посмотрела на Энви, наклонив голову набок, — у нас нет ничего к чаю? — У вас есть какие-то пожелания? — Черничные кексы были бы очень кстати! Демон слегка нахмурился, но тут же его лицо распрямилось, как только он увидел нежный взгляд фиолетовых глаз: — В таком случае, подождите, пожалуйста. Это займет немного времени. Не прошло и половины часа, как пришел Энви с ароматными свежевыпеченными кексами. Девушка с радостью начала уплетать предложенное ей лакомство, пока ее подчиненный, стоя немного поодаль, потирал красные зудящиеся рубцы на руках. Нет, он не о чем не жалел, ведь для своей госпожи он всегда готов достать все самое лучшее, и никакая боль не заставит его пожертвовать ее улыбкой… Демон знал, что в послеобеденное время девушка любила валяться у себя на кровати, с интересом читая один из новеньких романов. Энви казались эти романы пустыми и до безобразия похожими друг на друга, однако то, с каким воодушевлением дьяволица цитировала строчки и декламировала монологи персонажей, заставляло затронуть все то нежное, что демон скрывал в потемках своей души. «Это не более, чем моя обязанность, » — говорил он себе, — «просто долг службы» Иногда он заглядывал в ее комнату, проходил несколько шагов от двери, наблюдая за каждой тончайшей переменой в лице читающей госпожи: демон улыбался, удивлялся и смеялся вместе с ней — в душе, разумеется. Он старался не отрывать дьяволицу от путешествия в мир грез и всем сердцем надеялся на то, что какая-то случайная неприятность не нарушит ее неспешной прогулки в облаках. Потом он уходил, так и не сказав ни слова. Энви внушал себе радость того, что он остался незамеченным, — весь тот океан чувств он старался держать глубоко в себе, страшась перед предубеждением того, что любой его шаг в лазурную морскую гладь подорвет доверие госпожи. В попытках отвлечься от мыслей он готов занять себя всем, что только попадется под руку: в десятый раз убраться, полить цветы, приготовить то, что никогда не будет съедено. Протирая от пыли очередную полку, он натыкается на несколько рядом стоящих фотографий. На одной Сатаника сидит на своих излюбленных садовых качелях в роскошном бальном платье и прижимает к груди маленький букетик фиолетовых роз, блистающих в лунном свете, как глаза дьяволицы. Энви помнит этот день: тогда они вместе с госпожой решили прогуляться после какого-то пышного празднества. — Знаешь, — шагая по дорожке к фонтану, начала демонесса, — мне всегда казалось, что я обладаю огромной властью. — Так и есть, — кивнул в знак согласия демон, — вы сильны и мудры, поэтому жители этого и других миров вас уважают. Девушка остановилась возле фонтана и, сев на мраморную скамью, коснулась воды, веющей осенней прохладой. Она набрала пригоршню воды в ладони, поймав при этом маленькую кувшинку и теперь задумчиво глядела на изящные, но немыслимо хрупкие лепестки. — В такие моменты, как этот, мне кажется, что я маленькая и беззащитная, как этот цветок, и мир вокруг меня тоже. Энви слушал, не отрывая взгляда от своей госпожи. — У тебя так не бывает? — дьяволица обеспокоенно взглянула на своего подчиненного. — Нет, — коротко ответил демон, не меняя серьезного выражения лица. — Врун! — после слов Энви настроение Сатаники быстро переменилось, и теперь она блистающее улыбалась, аккуратно опустив цветок на воду, — ты же знаешь, что я не люблю, когда ты это делаешь! — Миледи, извиняюсь, но я не понимаю… — Получай! — девушка снова загребла воду из фонтана в ладони и выплеснула ее прямо на своего подчиненного, заливаясь задорным смехом. Энви тогда не мог удержаться и улыбнулся. — Так-то лучше! Обожаю твою улыбку! — радуясь своей маленький победе, ликовала дьяволица, — а постное лицо — терпеть не могу! Другая фотография вызвала совершенно противоположные чувства в душе демона: на ней вместе с госпожой стоял элегантно одетый высокий мужчина с розовыми волосами. Оба они улыбались, но их улыбки никак нельзя было назвать одинаковыми. Энви вспомнился вечер, когда прямо после ужина, Сатаника попросила его испечь печенье с шоколадной глазурью в виде заячьих мордашек. Исполнив желание дьяволицы и уже собираясь отнести поднос вместе с чаем и печеньем в ее комнату, демон столкнулся с ним. — Оу, печенье, — физиономию мужчины окрасила ухмылка, навевавшая отвращение у подчиненного, но он кивнул, не меняясь в лице. — Да, именно. Я собираюсь отнести его миледи. — Не перетруждай себя! Отдохни! — выхватив у подчиненного поднос и широко улыбнувшись фальшивой улыбкой, Лилит принялся подниматься по лестнице в комнату Сатаники. А Энви все еще стоял на месте, держа руки также, как и тогда, когда у него был «ключик» для того, чтобы увидеть госпожу. Нет, он не решил дерзнуть и возразить теперь уже господину, хотя внутри него кипел всепоглощающий, яростный пожар. Демон понимал, что цель его работы была тогда достигнута — он великолепно справился с тем, что ему надлежало сделать по долгу службы. Однако вместе с тем крутилась мысль, рождающая сожаление что нет, не довелось ему увидеть радости госпожи от увиденного угощения, не удалось услышать слов благодарности. Тогда какое-то новое, ранее неведомое ему чувство принялось с особым аппетитом пожирать его душу. На третьей фотографии — самой новой, — миледи, так ненавистный взгляду мужчина и маленькая девочка, такая похожая на нее и такая другая, до необъяснимой странности чужая. Энви хорошо помнил себе то лицо — любознательное и беззаботное. Но какая же она была неряха, как же она не отличалась изящностью, любила читать всякую околесицу и задавать вопросы, на которые не существует ответа. Девочка в упор не хотела учить правила этикета, наводила беспорядок с невероятной быстротой и в общем делала все то, что обычно делают дети. Именно ее детская наивная беззаботность и раздражала Энви. Он кладет две последние картинкой вниз, а первую протирает еще раз с особой аккуратностью. Вечер несет с собой холодок, продирающий не только тело, но и душу ледяными языками пламени. Но в столовом зале замка на удивление тепло. Демон подготовил все необходимое для завершающей день трапезы и теперь с нетерпением ждал появления госпожи. Вскоре она появляется на пороге зала и шагает с поникшим взглядом до своего места. Сатаника без всякого энтузиазма ковыряет заботливо приготовленное блюдо, глядя пустым взглядом в известную только ей точку. Порой такое бывало: грусть госпожи могла быть как спонтанной и без видимой для того причины, так и долгой, имеющий под собой тяжести всех тех глубин сознания девушки, о которых знали очень немногие. — Скажи мне, — голос Сатаники разорвал нависшую в зале звенящую тишину, — ты…веришь в то, что жизнь каждого есть ничто иное как сказка, которая так или иначе ведет нас к поучительной развязке? Демон знал ответы на многие вопросы, о которых другие никогда даже и не задумывались. Однако сейчас он опустил взгляд в пол, раздумывая подробную схему действий того, что и в каком порядке ему следовало бы ответить. В секундном празднестве от раздумий он увидел, как на нем остановился взгляд чудесных фиолетовых глаз. — Это уж вам решать, — не меняя своего обычного выражения лица, ответил ей Энви. Лицо дьяволицы приняло удивленное выражение, и тут же, с нотой недоумения спросила: — В смысле? — У каждой истины есть свой флюгер, точка, позволяющая определить правильное направление для дальнейших рассуждений. — И что это значит? — склонив голову набок, девушка вопросительно посмотрела на своего подчиненного. — Я опираюсь на ваши решения. Иначе говоря, будет ли концовка хорошей или нет, зависит целиком от вас. — Чудик… — Сатаника попыталась отвести взгляд в сторону, однако легкий румянец, который словно весенние цветы, распустился на ее щеках, не ушел от внимания демона, — что за странные мысли лезут тебе в голову? — дьяволица наигранно нахмурилась, но уже через мгновение ее взгляд смягчился. Смотря на то, как настроение госпожи начало улучшаться, Энви переполняла радость. Он даже не понял, когда именно уголки его губ приподнялись вверх. — Ты улыбаешься! — изумленная и счастливая, дьяволица захлопала в ладоши. — Нет, — демон приложил ладонь к губам в надежде скрыть эту проявленную им по невнимательности эмоцию, однако тут же почувствовал, как что-то мягкое и теплое, согревающее и любимое прижимается к нему, разгоняя все внутренние страхи и сомнения. — Вы… — Ты имеешь что-то против обнимашек? — Сатаника смотрела на Энви снизу вверх по-детски забавно выпучив глаза, — какой же ты все-таки чудной! Да, точно. Он — чудик и дурачок, бродячий менестрель в потрепанных лохмотьях, влюбившийся в принцессу. Сюжет, как в тех бредовых и примитивных сказках. И все же, почему именно сейчас, в этот самый странный и самый прекрасный момент в его жизни ему хочется верить в сказку и в этот донельзя наивный счастливый конец? Быть может, ему и не следует искать ответ на этот вопрос. В конце концов, есть в незавершенности, в чистом и бесконечно прекрасном потоке что-то волшебное, позволяющее поверить в некогда неосуществимые грезы. Момента не существовало, но существовала бесконечность, пестрящая чудесами, манящая и дальше идти по чудесным сказочным тропкам под руку с такой единственной и дорогой, такой близкой и необыкновенной мечтой, пламя чувств к которой будет вечно гореть в его сердце…