* * *
«Ликорис» — единственный ночной клуб, куда старший Асакура был не против сходить и, наконец, самостоятельно оценить атмосферу «чудного местечка», как выражается один некогда деловой партнер, сейчас же это скорее просто знакомый Хао, так как дела их более не пересекались, а общаться от чего-то было не только полезно, но и интересно. Мужчина решил не тянуть время и заказал себе приватный танец, желая скорее уединиться в отдельной звукоизолирующей комнате. Поскольку в шумном зале он особо не рассматривал танцовщиц, уделяя больше внимания интерьеру, то сейчас ему бы хотелось расслабиться с какой-нибудь гибкой красоткой. Забывшись в своих мыслях, шатен не сразу заметил, как в комнате стало еще темнее, создавая практически интимную атмосферу, и включилась тихая, незамысловатая музыка, а на подиум плавно вышла девушка. Наряд своей пышностью напоминал маскарадный, однако он был куда короче, красные туфли на высоком каблуке выгодно подчеркивали длинные ноги, по которым довольно пробежался взглядом Хао. Лицо же было скрыто под маскарадной маской, что, собственно, открывала обзор только на алые губы, изогнутые в соблазнительной улыбке. Девушка медленно и плавно, словно разморенная на солнце кошка, провела по шесту, крепче перехватывая его чуть выше своей головы и в такт музыке сделала волну, тем самым прижимаясь к шесту уже грудью. В следующий миг, словно ускоряясь с музыкой, она уже перехватила шест второй рукой и сделав легкий прыжок, прогнулась, крепко обхватывая шест уже ногами и отпуская руки, оглаживая свою талию и быстрым, но не менее плавным, движением она открепила пышную короткую юбку оказываясь в алых кружевных трусиках, что чем-то напоминали до безумия короткие шорты. Белокурая девушка чуть ослабила хватку и медленно, практически полностью опустилась достаточно низко, чтобы, выгнув спину, коснуться пола руками и посмотреть в глаза своему заказчику. Взгляд девушки отчего-то показался знакомым старшему Асакуре, однако он особого значения этому не предал, продолжая жадно следить за каждым движением ее гибкого стана, что все больше возбуждал его. Беловласка тем временем совсем отпустила шест и сделала колесо, плавно приземлившись на носочки и не менее плавно и мягко спускаясь с подиума, желая все же увидеть лицо желающего, уж в этом она была уверена, ее тела мужчины, которое пока было скрыто от его пронзительных очей. Стоило ей одним коленом опереться о диван рядом с бедром мужчины и увидеть его лицо, как в карамельных очах промелькнуло плохо скрытое удивление и заставило девушку еле заметно вздрогнуть. Теперь она перестала получать удовольствие от своего танца, сладкого, словно леденец, желая скорее убраться из этой комнаты, где как назло витала интимная, даже несколько возбуждающая обстановка. Подобная выходка дала возможность и Хао лучше рассмотреть манящую деву, что, словно демонеса, искушала и без того возбужденного мужчину, желающего расслабиться, от чего так успешно попался в эти желанные «сети». Вот только стоило ему увидеть ее глаза, то у него неосознанно проскользнула несколько безумная, но достаточно явная мысль – эти глаза ему знакомы… Эти глаза уже не раз смотрели ему в душу… Они уже не раз окатывали Асакуру волной леденящего холода… — Анна… — имя эхом пронеслось по всей комнате, исчезая в тихой мелодии, что лишь накаляла обстановку. Сейчас ему стоило проверить свою догадку, а потому он покрепче перехватил запястья, несколько опешившей от такого обращения со своим телом, девушки, снимая с нее маску и вглядываясь в знакомые черты своей секретарши. В карих глазах промелькнула сначала искра зарождения страсти, а после и легкой злости и даже ревности. – Не думал, что ты более предпочитаешь такие развлечения обычным походам в ресторан или прогулкам… Я даже удивлен, что ты отказывала мне на протяжении столь длительного времени, однако теперь я не могу так просто отпустить тебя – с моей стороны это будет небывалой глупостью – я ведь только что поймал свою Синюю Птицу. – тихо шептал старший Асакура, вдыхая запах корицы и, что не удивительно, карамели. — Насколько я знаю, Вы не любите подобные места и некогда говорили, что никогда не станете расслабляться подобным образом, что же поменяло Ваше мнение? – несколько ядовито, словно защищаясь, бросила Киояма, делая аккуратные попытки вырвать запястья из незаслуженного плена – все же синяков или каких-либо отметин на светлой коже не хотелось, особенно с ее-то чувствительностью. Разумеется, сейчас Анна ощущала себя крайне скверно, словно она провинившийся ребенок, которого застали за бабушкиной банкой варенья, к тому же, ей было не по себе от взгляда своего начальника, что теперь как-то иначе проходился по ее полуобнаженному телу, и от этого по коже прошлась волна мурашек, словно предвещая немаленькие проблемы белокурой девушке, и от этого все больше хотелось скорее убраться из этой комнатки, смыть яркий макияж и уйти домой. Но перед этим ей явно стоило разобраться с одной маленькой проблемой – своим начальником, что вцепился в ее запястья, сжимая их, и явно не испытывая даже малейшего желания ее отпускать. А поскольку подобного отношения к своей персоне Киояма никогда не одобряла, к тому же, сохранять непроницаемую холодную маску становилось все сложнее. – Смею заметить, что Вы не являетесь человеком, перед которым я обязана отчитываться. — Конечно, не обязана, разве я спорю с тобой? Вот только ты тратишь купленное мною время, отведенное на приватный танец на бессмысленные разговоры. Насколько я знаю, клиентам не запрещается общаться во время сего действа, а вот тебе стоило бы просто продолжать выполнять свою работу также качественно, как и заполнять отчеты. – несколько жестко сказал Хао, всматриваясь в глаза Анны, в коих тихо и размеренно разрастался гнев и жажда чьей-то крови, и отчего-то старший Асакура нисколько не сомневался, что он и являлся тем самым «счастливчиком», которого, если бы могла, девушка уже бы испепелила взглядом. – Что же еще входит в твою работу помимо танцев? Неужели ты отказывалась от всех моих предложений, потому как я не предложил тебе дополнительную плату? — Либо Вы через чур хорошего мнения о себе, либо очень плохого обо мне! Все, что я должна Вам – приватный танец без каких-либо продолжений, которые, вероятно, Вы уже красочно представили, но, к Вашему сожалению, я не собираюсь выполнять Ваши сомнительные фантазии. А мою непосредственную работу мне мешаете выполнять Вы – отпустите мои руки. Очень прискорбно, что мужчина вроде Вас не способен отличить стриптизершу от шлюхи, ведь, к Вашему сведению, это разные «профессии», если их можно таковыми назвать. В любом случае, я собираюсь уйти, а Ваши деньги за купленный танец я вполне могу вернуть. Полагаю, вопрос исчерпан и вместо меня Вам вполне могут прислать другую стриптизершу. – холодно ответила на незаслуженную грубость белокурая девушка. Почему она обязана объяснять своему начальнику, что ей просто нравится танцевать? Нравится погружаться полностью, без остатка в плавную, волнующую мелодию, расслабляя и тело, и собственные мысли. К тому же руководитель данного клуба был ее давний знакомый, с которым она договорилась, что танцевать она будет только приватные танцы, ко всему прочему, она отказалась от зарплаты, ведь она могла приходить в клуб раз в месяц или же наоборот каждый день – в зависимости от настроения. Ее заработка в фирме Асакуры ей вполне хватало на жизнь, а потому она не видела смысла брать деньги за столь нестабильный график. Объяснять Асакуре, что он каким-то невероятным образом приглашал ее в самое неподходящее время, когда ей, к примеру, необходимо было сделать массу отчетов или же у нее были запланированы курсы, связанные с определенными аспектами ее работы, девушке совершенно не хотелось. Безусловно, Анна осознавала, чем бы закончился любой такой вечер — не маленькая уже, и ей порой также требуется расслабиться подобным образом, но в последнее время работа выматывала ее достаточно, чтобы отбить какое-либо желание. Девушка, задумавшись, не сразу заметила, что мужчина, одной рукой все еще удерживая ее запястья, другой плавно спускался по ее спине, проводя пальцами по изгибу позвоночника, к ее талии, желая прижать столь желанное тело. Казалось, ответа она не дождется, а потому пришлось пойти на довольно необдуманный, рискованный, но, чего скрывать, интересный ей, шаг. Ей пришлось немного поддаться своему начальнику, дабы склониться к его лицу, чтобы ее было лучше слышно. — Один вечер. Завтра. — слова, слетающие с ее губ на грани между шепотом и обычным голосом, заставили Асакуру вновь взглянуть в глаза Анны, что напоминали расплавленное золото. Еще недавно холодная и гневная, сейчас она казалась смирившейся и покладистой, однако Хао знал — стоило ему ослабить хватку на ее запястьях, и она не упустит возможность ускользнуть от его прикосновений, а возможно и от его взгляда, исчезая за дверцей, ведущей из небольшой, пропахшей чем-то сладким, комнаты. Безусловно, предложение Киоямы пришлось по нраву мужчине, ведь вечер, который она согласилась провести с ним добровольно, запомнится ему — уж в этом он ни капли не сомневался — упускать такой шанс он не станет. — А сейчас Вы отпустите мои запястья и мне не потребуется звать охрану, чтобы Вас вывели отсюда. Вы же не думали, что Вы первый, кто желает переступить черту дозволенного? Танцовщиц запрещено трогать. Слова Анны вызвали на губах Асакуры хищный оскал — ему ужасно хотелось ответить на столь дерзкое и самоуверенное заявление с ее стороны, однако он промолчал — его ждал замечательный вечер, на который Анна согласилась, так зачем же портить ожидание не нужными спорами? Асакура отпустил ее запястья, также убирая руку с ее талии, тем самым полностью освобождая ее и предоставляя полную свободу действий, чем девушка сразу же воспользовалась, отдаляясь от своего начальника и забирая маску с диванчика, желая покинуть это душное помещение и, наконец, вдохнуть хоть немного свежего воздуха — ей стоило проветриться, дабы осознать в полной мере, на что она согласилась. — В восемь я заеду за тобой и, надеюсь, не встречу рьяного сопротивления с твоей стороны. — спокойно проговорил Хао, практически не скрывая довольный блеск кофейных глаз, на что Анна лишь кивнула, разворачиваясь спиной к мужчине и покидая его. Вернувшись в гримерку, первым делом белокурая девушка открыла настежь окно, позволяя прохладному ветерку обдать лицо, тем самым отрезвляя мысли. Завтра ей предстоял непростой день, обнадеживало лишь то, что это выходной и ей не требовалось идти на работу, а значит Асакуру она увидит лишь вечером, что ее немного успокаивало.* * *
Анна была полностью готова еще за полчаса до восьми, стоя перед зеркалом и рассматривая облегающее платье в пол, что выгодно подчеркивало ее фигуру. Была ли она готова к возможному окончанию вечера? Что ж, вполне возможно, если учесть тот факт, что белье она выбирала, пожалуй, дольше, чем платье. Смутило ли ее это? Вряд ли. Будучи далеко не глупой девушкой, Киояма предпочитала быть честной с собой — она не была против ночи с Хао, а потому ничего удивительного в своем подборе наряда она не видела. Впрочем, долго мучить себя какими-либо размышлениями ей не пришлось — время, на удивление, прошло быстро и даже незаметно, потому, услышав ненавязчивый звонок на телефоне, оповещающий об смс, Анна глубоко вдохнула и выдохнула, надевая черные туфли, под стать платью и, убирая телефон в сумочку, предварительно прочитав оповещение, вышла за дверь. Спустившись на улицу и быстро найдя машину Хао, девушка села на переднее сидение, откидываясь на мягкую спинку и немного прикрывая глаза. — Прекрасно выглядишь. — всего пара слов ознаменовали начало вечера, который они оба вряд ли захотят забыть. Вечер, на удивление, прошел весьма мирно и без каких-либо споров. Мужчина сумел несколько удивить ее — вечер они провели на террасе его дома, слушая треск пламени в камине и смотря старые фильмы под открытым небом за бокалом вина. Пожалуй, для Анны столь уютное времяпрепровождение было приятнее любых ресторанов или современных кинотеатров. Ей было просто хорошо — сидеть вот так, укутавшись в теплый плед и облокотившись на плечо Хао, наблюдая за черно-белыми немыми сценами кино, герои которого передавали куда больше чувств своими движениями и мимикой, совершенно не используя слова. Под конец этого вечера девушка была достаточно расслаблена и довольна, чтобы не отпрянуть от мягкого поцелуя в шею, что для мужчины служил некой проверкой — дозволено ли ему пересекать черту ее личного пространства или нет. Удостоверившись в том, что Анна не против, Хао не спеша освободил ее от пледа, откидывая его в сторону и целуя уже ее плечо, пальцами проходясь сначала по ее лопаткам, а после — по позвоночнику, вызывая стаю мурашек на ее бледной коже. Девушка прикрыла медовые глаза и рвано выдохнула, ощущая, как ее тело реагирует на неторопливые и, чего скрывать, весьма приятные ласки. Мужчина, заметив это, повернул ее лицо к себе, мягко касаясь ее губ своими и практически сразу же углубляя поцелуй. Его организм сразу отреагировал на подобное действие, напрягая плоть и застилая кофейные глаза явным желанием. Его руки плавно блуждали по ее телу, желая пальцами пройтись по каждому ее изгибу и вызвать малейший судорожный вздох или же тихий, сдерживаемый стон. Однако подобные действия вызвали лишь учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание — незачем было скрывать зарождавшееся в ней желание — она с самого начала осознавала, чем окончится этот вечер и не была против. Обняв Хао за шею, Анна прижалась губами к его плечу, ощутив, как ловкие пальцы плавно расстегнули ее платье, отчего оно соскользнуло с ее тела, останавливаясь на бедрах и открывая мужчине вид на ажурный черный лиф, подогревая интерес и желание Асакуры. Однако лиф не долго оставался на ее теле, будучи практически сразу снятым и отброшенным в сторону, позволяя мужчине губами припасть к набухшему соску и нежно прикусить его зубами, тем самым заставляя Анну вцепиться пальцами в его плечи и откинуть голову назад, открывая изящную шею. Хао был более чем доволен подобной реакцией, а потому он продолжил свои ласки, начиная играть с бусиной соска языком, при этом пальцами руки чуть сжимая и оттягивая второй. Ему безумно нравилось ощущать бархатистость ее кожи, вдыхать ее сладкий запах, пробуждая нечто животное внутри себя. Поэтому Хао осторожно повалил девушку на мягкий ковер, полностью избавляясь от платья и с неким восторгом осматривая ее тело — сегодня она полностью принадлежит ему и он на многое пойдет, лишь бы в будущем такой ее мог видеть только он. Ладонью несильно сжав упругую грудь, Хао языком плавно стал спускаться ниже, выводя лишь ему ведомые узоры на ее коже, обдавая ее горячим дыханием и вызывая мурашки. Асакура оставил пару невесомых поцелуев у самого начала кружев черных трусиков, пока что не избавляясь от данной детали. Он заставил Анну закинуть одну ножку ему на плечо, тем самым позволяя мужчине оставлять поцелуи на внутренней части бедра, отчего Киояма зарылась пальцами в длинные шелковистые пряди Хао, отдаваясь во власть охватившего все ее тело возбуждения. Ей было приятно. Приятно ощущать теплые, немного шершавые ладони на своем теле. Приятно чувствовать кожей то невесомые поцелуи, сравнимые с прикосновением перышка, то ощутимые, но приятные полу укусы, заставляющие увлажниться ткань трусиков. Притянув к себе мужчину, Анна язычком провела по контуру его губ, превращая данное движение в поцелуй, тем временем желая избавить Асакуру от лишней одежды, она стала расстегивать его рубашку, плавно проходясь пальцами по его телу. Что ж, мужчина следил за собой — это явственно ощущалось под ее нежными пальцами, массирующими его грудную клетку, а позже и его пресс. Вскоре рубашка оказалась отброшенной в сторону, а юркие пальцы добрались до бляшки ремня. Однако пальцы Хао, проникшие под резинку белья и массирующие напряженные клитор заставили Анну остановиться и тихо застонать, прикусив губу и прикрыв глаза. Ей хотелось, чтобы его пальцы проникли в нее, подготавливая и не переставая терзать ее тело наслаждением, что грозило стать для нее пыткой. Заметив в приоткрытых глазах девушки неприкрытое желание и мольбу, Асакура довольно ухмыльнулся, решив не сильно мучить объект его давнего желания, медленно проникая в нее сначала одним, а потом и двумя пальцами, ощущая, до чего же она уже влажная и тугая. Он мягко давил на стенки внутри нее, двигая пальцами и вырывая из ее груди довольные, но тихие стоны. Вставший член, сдерживаемый тканью штанов, требовал поскорее избавиться от ненужных вещей и погрузиться во влажное лоно Киоямы, что уже сама просила об этом, прогибая спину и неосознанно насаживаясь на пальцы Хао. — Прекрати меня мучить , Хао. — тихий шепот заставил мужчину взглянуть в глаза девушке и, увидев в них необузданную страсть и желание слиться с ним воедино, наконец немного резкими и дерганными движениями избавиться от доставляющих неудобства штанов и белья, также избавляя от последней детали одежды Анну и, сливаясь с ней в поцелуе, он плавно вошел в нее. С ее губ слетел стон, с его — тихое рычание — как же давно он ждал этого дня, как давно представлял ее срывающийся голос, молящий его не останавливаться, ее полуприкрытые глаза, передающие куда больше эмоций и информации, чем любые ее слова и, наконец, этот день настал и он может лицезреть это в живую, наслаждаясь ею. Девушка запрокинула голову, протяжно простонав и сильнее зарываясь пальцами в волосы Асакуры, ногами обхватывая его бедра, позволяя проникнуть в себя глубже. Его сначала плавные, а дальше постепенно ускоряющиеся и глубокие толчки заставляли прогибать спину и сгорать в этом необузданном пламени возбуждения и страсти, что охватило их и словно подчинило их разум, не позволяя думать ни о чем, кроме как "сейчас". Словно нет ни прошлого, где у нее не было времени на его приглашения, ни будущего, где они оба задумаются о том, как быть дальше. В какой-то миг Анна прижмет к себе Хао сильнее, чем обычно, а весь мир словно исчезнет, превращаясь в одну яркую вспышку. Асакуре хватит того, как мышцы ее лона сожмут его плоть в себе, чтобы излиться в нее и прижаться губами к ее шее, оставляя яркий засос, который еще долгое время будет напоминать ей об этой ночи. Мерный треск пламени в камине и незамысловатая тихая музыка немого кино позволили Анне довольно быстро провалиться в сон. Заметив это, мужчина укроет их обоих пледом и прижмет ее к своей груди, желая каждую ночь засыпать, ощущая, как она уткнулась в его грудь, прижимая ее к себе еще ближе и вдыхая сладкий аромат ее тела. Теперь Асакура был готов к любому ее сопротивлению на утро, в любом случае, он знал — больше он никуда ее не отпустит и ей придется учиться пользоваться его кухней и смотреть с ним старое кино, вот так прижимаясь к нему всем своим стройным телом.