Вечный пленник замка Мильден

— Даже в худшие дни мне не было так паршиво. Проклятая темница. Слабый умоляющий голос раздался откуда-то из пустоты, затянутой мраком. Где-то вдалеке с оглушающим эхом капала вода. Сыро. Темно. Пахнет разложением. — Как давно ты здесь? — разорвал темноту другой, более твердый голос. — Я не помню. Два века, три? Или все пять... с тех пор, как меня бросили сюда, я знал, что здесь не один, и вот наконец-то убедился в этом. — Ты здесь около пятидесяти лет, — отозвался стальной голос из темноты. — А ты? — робко спросил второй. — Со времен начала битвы за южный сектор. — Но ведь... прошло больше трех веков... Вновь воцарилась тишина. За последние полвека ее впервые нарушила человеческая речь. Эти стены слышали множество звуков: стоны, крики, мольбы, обещания и проклятья. Здесь проливалась кровь, ломались кости, сдиралась плоть, теряли рассудок величайшие, сходили с ума ничем не выдающиеся, рушились судьбы, разбивались мечты. Но никогда, ни разу за шесть тысячелетий существования этого замка, в нем не случалось ничего хорошего. — Мне кажется, я больше не могу. Не могу, понимаешь?! Кто я? Откуда я? Почему?! — в бреду и в горячке рассуждал некто, чей образ навсегда скрыла тьма. — Я хочу умереть, я готов! Узнать бы… вспомнить бы напоследок только… — Тебя зовут генерал Гилиа Селлердж, ты из ополчения. Ты здесь по приказу твоего отца, как предатель и изменник. Тебя осудили на вечное заточение без надежды на амнистию. — Откуда…? — в недоумении спросил мужчина. — Я слышу голоса, раздающиеся многими этажами выше, — пояснил стальной голос. — А ты-то сам кто будешь? — Ди. — За что ты здесь? — полюбопытствовал генерал Селлердж, но ответом ему была тишина. Еще через минуту до него донеслись глухие стоны и скрежет когтей. Тот, кто находился в соседней темнице, явно пребывал в агонии. Жажда мучила его уже не первый год, не первый десяток лет. Это был замкнутый круг. Вновь обострившийся приступ застал врасплох обитателя камеры, распластав его обнаженное тело по холодному и мокрому каменному полу. Длинные когти царапали соседнюю стену, рот застыл в немом крике — клыки не давали ему закрыться. В камере не было ни единого источника света, впрочем, как и дверей. Глухая каменная кладка должна была сдержать необузданный характер обитателя темницы, приговоренного к пожизненным мукам от жажды и одиночества. Капли пота стекали по бледной коже, длинные волосы сбились в колтуны, а руки и спина были измазаны грязью. Сочившиеся сквозь стены грунтовые воды стекали на пол, поднимаясь в среднем до щиколотки. И этой пытке не было конца. Боль, ужас, жажда и темнота. Одному лишь дьяволу было ведомо, как пленнику удавалось вести счет дней и лет, проведенных в оковах сырого подвала. Бледная ладонь резко опустилась на пол, в плотном воздухе застыл хрип удушья, взметнулись несколько капель мутной воды. Протяжный стон эхом разнесся по пустым подземным помещениям темницы, а затем все наконец стихло. Прислонившись широкой спиной к склизким стенам, пленник застыл, уставившись в одну точку. Ярко-красные глаза алмазным буром сверлили каменное покрытие. Лицо застыло, взгляд стал сосредоточеннее. Мир замер на мгновение, или, быть может, еще на сотню лет. Но здесь, в ста тридцати футах под землей, в старой крепости Мильден, на границе южного и западного секторов, время меняло свой ход. Шаги его становились размеренней, медленней, ленивей. — Почему, как ты думаешь, мы здесь вдвоем? Почему больше никого не приводят? — вновь заговорил генерал Селлердж. — Война давно закончилась. Наверху больше никого нет, — ответил Ди. Голос его не выдал ни намека на недавний приступ. — То есть, о нас попросту забыли? — Нет, мы отбываем свое наказание. Приговор однозначен — пожизненное заключение. — Мы здесь одни? Совершенно одни? — словно в безумии прошептал мужчина. — Мы здесь умрем! Или нет, мы не можем умереть! А это еще хуже… Мы здесь навечно… Голос его стих, а на смену пришли тихие рыдания. Рыдания истинного Аристократа. Такого невозможно было представить ни в мире людей, ни уж тем более в мире вампиров. — Нет, — ответ разорвал сгустившуюся темноту, сжал ее в ком и выбросил прочь, — уже не одни. Жестокий генерал, ополченец и предатель, услышав это, едва уловимо вздрогнул. Страшный груз, тяжким бременем лежащий на его плечах все эти годы, неожиданно исчез, канул в небытие. — Я не знаю ни кто они, ни зачем пришли в крепость, но они спускаются сюда. Оба мужчины поднялись и стали прислушиваться. Тихие шаги раздавались оттуда, где предположительно был коридор. Шаги одного человека, стихшие сразу же, как тот достиг подземелья. Не было слышно ни его дыхания, ни шелеста одежды. Человек ли это? По ту сторону стены раздался низкий животный рык. Неподатливая каменная кладка начала уступать под невероятным напором чьих-то рук, выдавливающих один валун за другим. — Что это за чертовщина? — в ужасе пробормотал Гилиа, не имеющий возможности созерцать происходящее. — Я знаю только одного человека, способного на такое. Точнее, только одно существо, — отозвался пленник по имени Ди. Стена рухнула, подняв столб пыли, от которого стало трудно дышать. Генерал Селлердж слышал все, что происходило за стеной. До него донесся прекрасный голос незнакомца: — Ты, кажется, искал меня? Но в данной ситуации мне сложно сказать, кто кого нашел. Пойдем. Кем бы ни был этот мужчина, голос его звучал гордо и величественно. — А он? — спросил его давний сосед. — К нему у меня нет дела. Он свое наказание заслужил. Придя в неописуемый ужас, генерал Селлердж принялся бить кулаками в стену и кричать. Он и сам не знал, как долго это продолжалось, но вскоре шаги стихли, и все признаки чужого присутствия исчезли. Впереди его ждала вечность. Вечность в одиночестве, бесконечные муки голода. Но еще долгие годы ему не давал покоя обрывок фразы, услышанный им перед тем, как время вновь остановилось. Он много размышлял над этими словами, но так и не смог понять, о чем шла речь. — Ведь ты мой единственный успех…