Константа

* * * Русоволосый мальчишка с таким благоговением смотрел на старый, потемневший орден Талигойской Розы в его ладони, что Лионель с трудом подавил усмешку. Почти стершийся орнамент цветов, окружающий позолоченную надпись, острые края, ржавая застежка. Орден действительно выглядел так, словно сохранился с прошлого Круга. Интересно, почему он стал для этого покупателя именно таким? Именно Талигойская Роза, символ одной из королев прошлого. — Беру, — прошептал мальчишка, не отрывая взгляда от блекло-алых роз. — Или, — тут же спохватился он, — стоит слишком дорого? — В зависимости от того, как посмотреть, — Лионель убрал орден обратно на витрину и поправил очки. — В моем магазине деньги не всегда в ходу. Взгляд мальчишки стал растерянным. Судя по изношенной куртке и потрепанному рюкзаку, платить ему было особо нечем. — А… что мне тогда делать? — Вам он действительно нужен? — Да, — мгновенно ответил мальчишка. — Я хочу поступить в Талигойскую военную академию. И он поможет мне, я знаю, — прошептал он скорее себе, чем Лионелю, снова взглянув на орден. — Без него я не смогу. Лионель сделал вид, что думает, хотя и так уже видел красноватое мерцание, исходящее из рюкзака мальчишки. — Вам известен принцип равноценного обмена? — Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать, равное по цене тому, что получаешь? — неуверенно предположил он. Лионель кивнул: — Равное по цене и значению для того, кто отдает определенную вещь. Именно поэтому та книжка, которую вы всегда и везде таскаете с собой, вполне подойдет для оплаты. Мальчишка вздрогнул, недоверчиво уставившись на Лионеля. Медленно-медленно он стянул рюкзак и полез внутрь. Потрепанная, видавшая виды «Легенды и мифы древней Гальтары» смотрелась жалко, но, судя по свечению, брать нужно было именно ее. — Это подарок сестры, — пробормотал он, явно сбитый с толку. — Откуда вы про нее узнали? — Вы пришли сюда, — пожал плечами Лионель. — Значит, вам что-то было нужно. Цена — эта книга. Решать в любом случае вам. Мальчишка долго смотрел на обложку — столь же поблекшую, как и орден Талигойской Розы. Потом протянул книгу Лионелю. — Этого точно достаточно? — отрывисто спросил он. Лионелю сразу показалось, что говорит он не только о книге. — За орден — достаточно, — неопределенно ответил он. — Поздравляю с приобретением. — Перед тем как дотронуться до ордена, он на мгновение замер, словно решаясь, но потом аккуратно взял его вместе с бархатной подложкой и протянул мальчишке через прилавок. — Хорошего дня. — Но тот уже не слышал — стиснул орден в кулаке и вихрем исчез за стеклянной дверью, звякнув колокольчиком над входом. Оставшись один, Лионель тяжело оперся о прилавок и резко закашлялся, словно кто-то ударил его под дых. Дымчато-серый с белым «галстучком» кот спрыгнул на прилавок с верхней полки и мордой пододвинул к нему стакан с водой. В желтоватых глазах мелькнула тревога. — Спасибо, — Лионель сделал несколько глотков, снял очки и закрыл глаза, хрипло дыша. Кот уселся возле книжки, оставленной мальчишкой, и обернул хвост вокруг себя. — Ты не справляешься, — изрек он через некоторое время. Лионель хмыкнул: — Разумеется, Грато, а то без тебя я и не догадывался. — Да будет тебе известно, я категорически против столь пагубной тяги к саморазрушению. — Ты знаешь, что я здесь не поэтому. — А почему? Хотя можешь не отвечать. Сам знаю, — кот встал и неслышно переместился ближе к лампе у стола. На ней висела светлая подвеска на золотистой ленте-ошейнике. Кот тронул ее, и та мелодично звякнула. — Тебе ее не хватает? — спросил Лионель, наливая себе еще воды. Дыхание выровнялось, но слабость никуда не делась. Так глупо! Раньше можно было принять хоть десять, хоть двадцать человек в день, а теперь его еле хватает на одного-двух. Сколько еще он продержится? И может, Грато прав — зачем? «Потому что магазин должен работать. Потому что пока он открыт — есть надежда». Грато не ответил, продолжая поглаживать подвеску, лишь уши дрогнули. Потом он вдруг произнес, не оборачиваясь: — У нее было совершенно дурацкое имя, потому что у твоего брата совершенно дурацкое чувство юмора. Но она была особенной. — Как и он. Они помолчали, потом Грато встряхнулся и резко прыгнул ближе. — Посмотришь? — он кивнул на книгу. Лионель взял томик в руки и открыл на первой странице. «Дорогому брату от Айрис, лучшей в мире сестры!» было написано размашистым, уверенным почерком. Лионель усмехнулся и бережно положил книгу на опустевшее место в витрине. Даже интересно, во что она превратится для ищущего именно ее? Тот орден, например, раньше был серебряными часами. Их принес старик — обменял на ветку вечноцветущей вишни, напоминающей ему о ком-то. До старика ветка была розой — засохшей кроваво-красной розой, которую принесла разочаровавшаяся в любви хрупкая девушка, взамен получив кружевной платок с инициалами, как ей думалось, ее будущей судьбы. Платок принадлежал женщине — это была ее алатская шаль, которую она хотела надеть на вечер с мужем, но так и не надела, а ушла отсюда с серебряной статуэткой найери, которая раньше была… Словно помутнение. Все вещи когда-то были чем-то совсем другим. Все они, находясь здесь, превращались в другие вещи, менялись, и каждую из них кто-то искал. И находил, если приходил в магазин и был готов расплатиться. У каждой вещи была своя история, они ветвились, переплетались между собой самым причудливым образом и уходили корнями глубоко в прошлое — ведь магазину было, кажется, несколько Кругов, а то и больше. Раньше за «Антикварной лавкой» присматривали родители, до них — их родители, а до них — еще кто-то, вроде бы дальние родственники из Алата. Может, это место проклято? Но тогда вряд ли люди продолжали бы ходить сюда — а посетителей всегда хватало. После того как умерли родители, магазин перешел к Лионелю и его брату Эмилю. А теперь за ним присматривает только он. Лионель еще раз взглянул на обложку книги, махнул рукой — знак на двери сменился на «закрыто» — и, подхватив недовольного Грато на руки, ушел вглубь магазина. * * * Раньше в выходные Лионелю нравилось гулять по городу, с Эмилем или одному, а иногда они могли махнуть в Тарнику или к Кольцу Эрнани. Но все это было до. Теперь один из выходных принадлежал совсем иному. Лионель уже привычно толкнул входные двери больницы святой Октавии и поздоровался с медсестрой на рецепции. Он свернул к лестнице, игнорируя лифт — как обычно, хотелось хоть немного оттянуть неизбежный момент, когда он дойдет до палаты, и придется войти внутрь. На третьем этаже явно чем-то расстроенная пара и молодой человек — их сын? — разговаривали с доктором. Женщина вдруг заплакала, а сын резко побледнел и отвернулся. На мгновение Лионель поймал на себе его взгляд и ощутил странное покалывание на шее, холодок, словно какое-то предчувствие. Решив пока не думать об этом, Лионель продолжил подниматься по лестнице, мысленно посочувствовав семье. Сам недавно стоял на их месте. Ну, то есть как недавно — почти полгода назад. Перила под пальцами вдруг стали ледяными, и он отдернул руку, остановился, не решаясь сделать последний шаг — с лестницы в коридор. Про то, что в Кэртиане есть магически-одаренные, знали все. Но магазин был совершенно особенным местом — те, кому ничего не было нужно, или для кого не было подходящей вещи, просто не обращали на него никакого внимания. Они проходили мимо, в кафе «У Катрин» рядом или дальше, к одной из центральных улиц Олларии. Тогда, полгода назад, Лионель обращался к магически-одаренным целителям, но даже лучшие из них ничего не смогли сделать. Есть вещи, перед которыми магия бессильна. Он знал, что не справится один в магазине — нужны двое. Всегда кто-то брал вещь, а кто-то отдавал. Одному нельзя, одному — слишком опасно. Впервые родители рассказали правду о магазине, когда им с Эмилем исполнилось по шестнадцать. Изначально Лионелю понравилась эта идея — возможность получить по-настоящему нужную вещь за определенную цену. Эмиль же лишь покрутил пальцем у виска и без энтузиазма заявил, что это «филиал Багерлее, в котором им предстоить быть пожизненными комендантами». Теперь Лионель, пожалуй, его понимал, хотя до сих пор не мог полностью согласиться с таким утверждением. Он продолжал открывать магазин изо дня в день, даже после того как остался один. В том числе и потому, что глубоко внутри был уверен: если не откроет, ходить в больницу станет не к кому. Глупо, наверно — и Лионель это осознавал, но не решался нарушить свои собственные ограничения и запреты. Пластиковый номер на двери палаты — четыре. Лионель коснулся края цифры и задумался. О нем, похоже, знали уже все медсестры. Однажды он услышал обрывок разговора: «Такой молодой, и вот тебе раз… а второй все ходит, надеется… бедные». Лионель глубоко вдохнул, а потом надавил на ручку и вошел внутрь: — Ну привет, Милле. О чем же мне сегодня с тобой поговорить?.. * * * Алва был мрачен и то ли зол, то ли расстроен — это Лионель понял сразу. Судя по количеству бутылок в корзине на столе и почти пустому кувшину, он собирался упиться насмерть. Интересно, он поэтому пригласил Лионеля к себе домой — в компании пить веселее? Заметив его вопросительно изогнутую бровь, Алва молча пододвинул второй бокал. — Неприятности в академии? — Рокэ Алва возглавлял Талигойскую военную академию и заодно был лучшим другом Лионеля. Они учились в одной школе и, хотя Алва был на пару классов старше, за драки и неподобающее поведение обычно доставалось всем троим, вместе с Эмилем. Если их, конечно, ловили, что происходило крайне редко. Алва промолчал, глядя в пустой камин. — Я рассказывал тебе о Джастине? — вдруг спросил он. Лионель открыл бутылку «Вдовьих слез» и под неодобрительным взглядом Алвы налил прямо в бокал, игнорируя специальный кувшин на столе. «Мда, не кэналлиец», — словно упрекнули его мысленно. Лионель не обратил внимания и отпил глоток: — Не помню. — Вот и я не помню. — Кто-то важный для тебя? — Был, — Алва опустошил бокал и тут же подлил себе из кувшина. — Был важным. Пожалуй, самым важным. О предпочтениях Алвы Лионель знал. О том, что у него был кто-то постоянный, слышал впервые. — Вы расстались? — Лучше бы расстались. Он погиб вчера. Несчастный случай на военных учениях. — Еще один бокал — залпом. — Однако. — Мы познакомились год назад, — Алва все так же невидяще смотрел в камин. — Один из лучших молодых офицеров, недавно перевелся к нам из Торки. — Мне жаль. — Мне тоже, — Алва откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Врачи ничего не смогли сделать. — А целители? — Не успели к ним обратиться, — голос Алвы прозвучал странно, но Лионель не обратил на это внимания. — Знаешь, что самое паршивое в магии? Она всегда опаздывает, когда нужна. Толку от нее. — Поэтому ты решил напиться? — Возможно, — Алва усмехнулся, качнув бокалом. — Хочу забыться и ни о чем не думать несколько дней. — Как скажешь, — Лионель замолчал, глядя в окно. С севера наползали тучи, ночью обещали снег, а потом снова потеплеет. Осень в Олларии выдалась на редкость слякотная и мерзкая. И по погоде, и по ощущениям. — Как он? — без перехода спросил Алва. — По-прежнему. — Тебе предлагали?.. — Отключить аппараты? Да, — Лионель отставил бокал и принялся методично протирать очки краем рубашки. Алва смотрел на него, ожидая продолжения. — Я не смог. — Все еще надеешься? Лионель промолчал. — Ты говорил, что магазин нельзя держать одному, — сказал Алва, так и не дождавшись ответа. — Можно. Просто с последствиями. — Какими? — Зачем тебе? Алва пожал плечами: — Любопытно. Я знаю не так уж много магически-одаренных. — Я не магически-одаренный, — Лионель подлил себе вина. — Я магически-проклятый. — О, пошел пафос. Значит, вино хорошее. — Ага, еще немного, и будем вместе ползать по ковру. — Не худшее завершение недели. — Пожалуй. — Просто не хочу лишиться еще одного важного для меня человека, — вдруг произнес Алва. Лионель невесело усмехнулся и отсалютовал ему бокалом: — Тогда мое здоровье. «Еще на несколько месяцев меня должно хватить». * * * Книга изменилась через несколько дней. Брать и изучать вещи в магазине не запрещалось, главное, вернуть потом на место, и Лионель с интересом взял томик с витрины. Его взгляд сменился на недоуменный, а потом на настороженный. — Ничего себе, — Грато вспрыгнул на плечо Лионеля, уши недовольно подергивались. — Кому может понадобиться это? И зачем? Лионель открыл первую страницу «Запрещенных ритуалов древней Гальтары». Надпись, сделанная Айрис, сменилась на незнакомый витиеватый почерк. «Пути обратно нет и быть не может». Лионель поморщился. — Это по-настоящему темная вещь, — произнес он, разглядывая проступившую дату и страницы. — Запрещенное еще в прошлый Круг Ветра издание. Мне это не нравится. Грато промолчал, но распушенный хвост, которым он мотал туда-сюда без остановки, был красноречивее слов. — Тебе придется ее отдать, если за ней придут, — неохотно произнес он. — Придется, — согласился Лионель. — Но сначала я ее прочитаю. — Зачем? — Научный интерес. — Зря. Подобные вещи искушают. — Не меня. — А вдруг? — Ты серьезно? Я не дурак. Мне плохо от самой мысли о… но я не дурак и знаю правила и законы. — Как скажешь. Но я бы не стал трогать эту вещь. От нее веет темнотой. Лионель пожал плечами и, прихватив с собой книгу, ушел в комнату. * * * Когда еще через несколько дней в магазин вошел новый посетитель, Лионель сразу узнал его — тот парень из больницы. Странно, там он казался старше, а сейчас, вблизи, выглядел почти ровесником мальчишки с орденом. Каштановые волосы до плеч, светло-серые глаза, пальто и школьная сумка через плечо. И тот же странный взгляд, который еще в больнице совершенно не понравился Лионелю. — Добрый день, чем могу вам помочь? Парень поднял голову и с удивлением посмотрел на Лионеля. В его глазах мелькнуло узнавание. — Вы? — Я тоже вас помню, — спокойно сказал Лионель. — Да. Прошу прощения, — парень сразу собрался, словно ничего не произошло, и продолжил изучать витрины, хотя Лионель уже понял, что именно тот ищет. Таких совпадений не бывает, поэтому остается лишь одно. Парень разглядывал полки ближе к дверям, и Грато, пользуясь моментом, отрицательно качнул головой, когда Лионель аккуратно вынул из-под прилавка прочитанную книгу и вернул на витрину. — Есть ли у вас?.. — начал было парень, обернулся и осекся, заметив книгу. — Есть. Цена — ваша футболка. Парень уставился на него так, словно у Лионеля выросли оленьи рога: — Простите, что? — Вы не ослышались, — Лионель не собирался отвечать резко, но что-то в этой ситуации было не так, и ему хотелось побыстрее ее закончить. Решил наделать глупостей — да сколько угодно. Не ему же потом все это разгребать. — Футболка, которая сейчас на вас — цена за эту книгу. В серых глазах блеснуло понимание, потом — насмешка. — То есть вы предлагаете мне здесь и сейчас раздеться? — невозмутимо уточнил парень. — Если вам нужна книга — да. Их взгляды скрестились — упрямые, непоколебимые. Парень пожал плечами, стянул сумку и принялся расстегивать пальто. — Отвернитесь, пожалуйста, — по-прежнему невозмутимо. — Конечно, — Лионель и не думал смотреть. Он попытался найти Грато среди полок, но тот куда-то подевался. — Готово. Лионель обернулся. Парень стоял в застегнутом наглухо пальто, замотанный в шарф и протягивал ему белую с рисунком футболку. Лионель не стал всматриваться — не хотелось. Он кивнул, сложил футболку и бросил ее на прилавок — потом разберется. И протянул книгу. Лионель понятия не имел, почему его дернуло снова заговорить — ведь ему не было до этого никакого дела. К тому же нельзя было вмешиваться в судьбу того, кто приобрел что-либо в магазине — вещи целиком переходили под ответственность покупателей. И все же он не сдержался: — В этой книге собраны не самые приятные вещи. Ритуалы, открывающие двери туда, куда не следует смотреть даже краем глаза. Что бы вы ни задумали, не делайте этого. Парень молча посмотрел на него и спрятал книгу в сумку, а потом коротко попрощался и направился к выходу. Лионель хмыкнул и потянулся к футболке, но мир вокруг вдруг закачался, поплыл перед глазами, а дальше навалилась темнота. * * * Первое, что Лионель увидел, когда пришел в себя — размытое лицо того самого парня. Выходит, он все еще в магазине? Какого Леворукого? Лионель прищурился, пытаясь его разглядеть, и тот, догадавшись, протянул ему очки. Оглядевшись, Лионель понял, что находится в своей комнате, на диване. На столе серой статуэткой застыл Грато. — Это я перенес вас сюда, — объяснил парень, отвечая на незаданный вопрос. — Откуда вы?.. — Вы в курсе, что ваш кот разговаривает? Лионель покосился на Грато. Тот дернул усами и отвернулся, перестав изображать каменное изваяние. — Заговоришь тут, — буркнул он. — Устроил такое. И, между прочим, молоко закончилось. — Иногда он болтает даже слишком много, — решил Лионель. Грато фыркнул и гордо удалился в сторону кухни. — Вам нужен врач, — полуутверждение, полувопрос. Лионель покачал головой: — Нет, благодарю. — Прошу прощения, что был несколько резок, — парень протянул ему руку. — Валентин. — Лионель, — он пожал руку и откинулся на подушку. — Благодарю за помощь. — Это из-за книги? — вдруг спросил Валентин. — Вам стало плохо из-за нее? — Не совсем. — Когда ваш кот заговорил, я окончательно утвердился в мысли, что вы — Леворукий. Внешность у вас и так подходящая, магазин тоже необычный, а кот, можно сказать, убедил полностью. Лионель невольно усмехнулся: — Если я скажу, что одинаково владею обеими руками, вы удивитесь? — Полагаю, уже нет. Я могу еще что-нибудь для вас сделать? — Смените знак на двери на «закрыто», когда будете выходить, — Лионелю расхотелось выставлять его вон, но настроение и ощущения оставляли желать лучшего. Валентин кивнул, поднялся, но в дверях остановился: — Почему? Лионель понял, что это продолжение прерванного разговора. В другой раз он бы попробовал объяснить, невзирая на запрет вмешиваться — ведь Валентин явно хотел, чтобы его разубедили, отговорили от того, что он собирается сделать. Но сейчас Лионелю было слишком паршиво. — Полагаю, это не мое дело. Валентин дернулся, в глазах мелькнуло что-то, похожее на сомнение, а через несколько мгновений до слуха Лионеля донеслось отдаленное звяканье колокольчика на входной двери. Он выдохнул и закрыл глаза, через некоторое время почувствовав, как Грато вспрыгнул на диван и устроился у него под боком. * * * — …не поверишь, что вчера случилось. Я грохнулся в обморок почти на руки незнакомого парня. Неловкая ситуация, правда? Ты бы точно посмеялся надо мной, если бы видел. А он еще и умудрился отнести меня на диван, не бросил прямо там, на полу. А следовало. Может, тогда я бы стал немного умнее и перестал делать глупости. Хотя вряд ли. Не обращать внимания на то, как холодны его пальцы. Не следить за приборами. В прошлом месяце показатели были лучше. За все это время ты научился их понимать так хорошо, словно окончил Медицинский институт имени Лизоба. Леворукий, да не смотри ты туда! — Прости, отвлекся. Знаешь, этот парень, Валентин… Милле, я не хочу, чтобы он использовал книгу. Я ведь прочитал ее и многое запомнил. Это отвратительно. А он не выглядит как человек, способный на такое. Я знаю, что вмешиваться нельзя, но впервые в жизни мне почему-то хочется это сделать. Тонкие провода — как паутина. Раньше их было больше. Не совсем реальное ощущение — сидеть рядом и словно смотреть на самого себя сверху вниз. Только ты пока не настолько бледный и осунувшийся. Ну, еще немного поработаешь, переживешь несколько обмороков, и снова станете неотличимы. — На улице сейчас холодно. Зима началась. Вчера выпал первый снег. Грато недоволен — говорит, пол слишком холодный, и лапы мерзнут. Конечно, а ковер он сам будет пылесосить, если я куплю! Как же, как же. Помнишь, в прошлом году мы хотели съездить в Торку, покататься на лыжах? Прежде чем уйти из палаты, он оглядывается. Каждый раз обещает себе не делать этого и каждый раз все равно делает. И произносит почти неслышное, почти мысленное: — Возвращайся, Милле. * * * На лице Валентина, пока он внимательно вглядывался в витрину магазина снаружи, было написано какое-то детское недоумение и в то же время сосредоточенность. Лионель наблюдал за тем, как тот смотрит и не видит, откровенно веселясь. Из вещей в магазине Валентину явно ничего не было нужно, а значит, он не мог в него войти и видел на его месте либо заброшенное здание, либо вообще кошки знает что, судя по его виду. Лионель не сдержался и хмыкнул, когда Валентин с обиженным выражением на лице постучал по стеклу и отступил на пару шагов в полном недоумении. — И не жалко тебе ребенка? — Грато развалился на прилавке, но, судя по тону, происходящее его забавляло ничуть не меньше. — А я здесь при чем? — усмехнулся Лионель. — Не я же виноват, что ему ничего не нужно в магазине. Грато перекатился на другой бок, потянулся и прикрыл глаза: — Похоже, ему нужен ты. — Возможно, — Лионель проводил взглядом уходящего Валентина. — Мне даже немного интересно, зачем. — Шел бы ты поесть. Собирался же в кафе еще с утра. — Как скажешь. — Кафе находилось в соседнем доме, но на улице было холодно. Лионель замотался в шарф, набросил на плечи куртку и вышел, направившись в ту сторону, куда ушел Валентин. Как оказалось, Валентин тоже устроился в кафе — сидел у дальнего столика возле окна с книгой в руках. Его ждет или просто решил поесть? Немного подумав, Лионель шагнул вперед: — Не возражаете против моей компании? Валентин вздрогнул и удивленно поднял голову. — Вы? Но я же только что… — пробормотал он, сбитый с толку. — Магазина не было на прежнем месте, — закончил он уже куда увереннее. — Потому что вам ничего не нужно. Если бы я не хотел, вы бы и меня не заметили, — Лионель отложил меню и заказал себе тыквенный суп, лазанью по-кэналлийски и шадди-мокка. — Необычное место. Но вы ошибаетесь, мне было кое-что нужно в магазине. Лионель вопросительно приподнял бровь. — Я хотел поговорить с вами. Валентин казался сдержанным и вежливым, но Лионель заметил тень сомнения на его лице. Вот же… Пытается узнать как можно больше? Оттягивает момент, когда возьмется за книгу? Лучше бы вообще не брался. Принесли заказ, и Лионель попробовал суп. Неплохо. Он знал хозяйку кафе. Она приходила в магазин за особой кулинарной книгой в поисках вдохновения — выходит, там действительно были отменные рецепты. Поймав на себе вопросительный взгляд Валентина, Лионель кивнул: — Говорите. — Как вы себя чувствуете? — Благодарю, намного лучше, — это не так, но ему незачем знать. — Вы очень помогли. — Вы магически-одаренный? — Можно сказать и так. Позвольте поинтересоваться, куда вы направлялись? — Домой, — Валентин кивнул в сторону ограды Старого парка через дорогу. — Живу недалеко отсюда. — Неплохое место. По лицу Валентина пробежала тень. — Наверно. Могу я задать вопрос? — Можете, но не обещаю ответ. — Это понятно, — неожиданно согласился Валентин. — Я читал о некоторых магических вещах и знаю, что существуют разные запреты. Даже так? Впрочем, неудивительно. Вон какой приличный и серьезный. «Да отстань ты от него, сам таким был — отличником, не вылезающим из библиотеки. Зрение же не просто так село». Лионель хмыкнул своим мыслям и выжидающе посмотрел на Валентина. — Скажите, пожалуйста, чем именно являются вещи, которые находятся в вашем магазине? — Хороший вопрос, — оценил Лионель. — Пожалуй, на него можно ответить, — он помолчал, доедая суп, а потом продолжил, тщательно подбирая слова: — Я бы охарактеризовал их как своеобразное помутнение. Или искажение. Люди отдают важные для себя вещи, эти вещи меняются, становятся чем-то совсем иным — уже для других людей. Они словно туман. Одновременно есть — люди используют их, — но одновременно и нет, потому что их не было изначально. И люди вправе сами решать, брать вещь или нет, платить или нет. Они видят нечто, что их интересует, и у них всегда есть выбор — приобрести и использовать, приобрести и не использовать или вовсе не приобретать. Я вас запутал? Валентин покачал головой. Живой интерес в его глазах резко контрастировал с отстраненным поведением. — Нет, — сказал он. — Полагаю, я понял. Эти вещи — возможности, которые люди получают, расплатившись важным для себя. Что, в свою очередь, тоже становится новой возможностью для кого-то другого. Необычно. Лионель кивнул, соглашаясь: — Вы хорошо умеете обращаться со словами. — Я долго этому учился. — Если вы все настолько хорошо понимаете, тогда зачем? Валентин замер, мгновенно замкнувшись в себе. Да, не стоило портить приятный разговор, но не спросить Лионель не мог. — Потому что иначе я никогда не перестану винить себя в том, что хотя бы не попытался. Прошу прощения, мне пора, — Валентин положил несколько купюр на стол, подхватил сумку и торопливо вышел из кафе. * * * — Что-то ты непривычно тихий, — Алва развалился в кресле, а Лионель устроился на диване и бездумно смотрел на падающий снег за окном. Света уличных фонарей было достаточно, и Лионель не стал зажигать лампы. Грато дремал в своей корзине под столом, забившись под плед. Обманчиво-сонный зимний вечер. Только почему-то неспокойно и тревожно. — А ты не должен быть в академии? — Взял несколько дней увольнительных. — Чтобы уйти в очередной запой? — Грубые остроты тебе не к лицу. Обычно ты гораздо изящнее в словах, — Алва небрежным жестом подлил вина из бутылки и поморщился. Лионель снисходительно усмехнулся — специальных кувшинов у него не водилось, и Алва это знал. — Кто бы говорил. Зачем ты здесь? Алва обернулся и посмотрел на дверь, за которой находился магазин: — Подумываю над приобретением одной вещи, заметил ее у тебя сегодня. Но об этом потом. Так что случилось? Лионель потер глаза и рассеянно стянул резинку с волос, позволив им рассыпаться по подушке. — На днях ко мне пришел один покупатель. За книгой. Мне не нравится ни книга, ни то, что он собирается ее использовать. Там описаны темные ритуалы древности — про выходцев, про Изначальных Тварей и тому подобное. И вроде ведь сам все понимает, но тем не менее… — Лионель махнул рукой. — Что за покупатель? — насторожился Алва. — Я видел его в больнице, — неохотно продолжил Лионель, — когда ходил к Эмилю. А потом он пришел сюда, и мы немного пообщались. Его зовут Валентин. Знаешь, я впервые попробовал кого-то отговорить от использования вещи. Рокэ, что? — Лионель приподнялся на локтях, нахмурившись. Алва с силой стиснул бокал. — У твоего Валентина каштановые волосы до плеч, серые глаза и такой немного отстраненный вид? — уточнил он. Лионель кивнул. Алва выругался по-кэналлийски. — Это младший брат Джастина, — медленно и четко произнес он. — Теперь ты понимаешь? Лионель понял. И, вскочив с дивана, бросился в коридор. — Куда? — Сегодня полнолуние, — Лионель торопливо одевался. — Я читал книгу и знаю, что нужно для призыва выходца. И, кажется, догадываюсь, где именно все будет происходить. — Ты не должен… — Да плевать мне! — сорвался Лионель. — Жди здесь, — с этими словами он вылетел из квартиры. * * * Снег продолжал падать, как специально, сдерживая движение и ограничивая видимость. Лучше бы Валентин сделал это за городом, в лесу. В Старом парке есть безлюдные места, но рядом-то центр огромного города, да и в самом парке все же могут оказаться люди, несмотря на позднее время. Сколько неприятностей будет, если заметят ритуал — не сосчитать. Впрочем, если Валентин сделает задуманное, неприятностей будет еще больше, потому что мертвые не возращаются. Возвращаются… не они. Леворукий, откуда эта дурацкая метель? Лионель бежал по парку, руководствуясь скорее чувством направления, нежели тропинками — под снегом их почти не было видно. В какой-то момент ему показалось, что свет фонарей стал отдавать зеленоватым оттенком. Плохо. Он свернул с освещенной дороги вглубь парка. Там, он знал, находилась небольшая поляна, где протекал ручей, не замерзающий даже зимой, и высился скелет сожженного дуба — когда-то давно в него попала молния. Поговаривали, что дерево проклято, но срубить не решались — кошки знают, почему. Может, боялись. Эмиль несколько раз предлагал сходить посмотреть, но Лионель под разными предлогами отказывался. Не хотелось. А в итоге оказалось, что бояться следовало совсем другого. Валентина он заметил, только подойдя почти вплотную. Снег мешал, размывая очертания, сокращая видимость — вокруг и так было темно. Валентин стоял рядом с дубом, у его ног лежала раскрытая сумка. В руках он держал, кажется, рубашку. Он бережно, даже слишком бережно положил ее на землю и достал из сумки небольшой кинжал. Да, все верно — чтобы поднять выходца, нужна вещь того, кого хочешь призвать, и кровь. Стало понятно, почему Валентину была настолько дорога та футболка — видимо, подарок брата. — Валентин, — негромко позвал Лионель. Тот застыл на мгновение, а потом резко вскинул голову. Выражение лица было не разобрать в темноте. — Я знаю, что вы хотите сделать, — Лионель шагнул вперед и остановился. — И знаю, почему. Но не нужно. — Откуда вы можете знать? — в голосе Валентина проскользнуло сомнение. — В любом случае вы не имеете права вмешиваться. Это одно из правил, мне рассказывали. — Джастин рассказывал? Валентин дернулся, неверяще глядя на Лионеля: — Как?.. — Он был магически-одаренным? — Нет, не он, — Лионель не мог видеть наверняка, но ему показалось, что Валентин усмехнулся, мгновенно собравшись. — Я. Об этом знал только мой брат. — Тогда тем более остановитесь, пока не поздно. Вы никого не вернете, только сделаете хуже. — Да что вы об этом знаете? — казалось, метель еще усилилась, сгустилась, снег валил сплошной стеной. — Что знаю? — Лионель начал терять терпение. — Достаточно, чтобы говорить о том, о чем говорю. Хочешь правду? — его голос звучал холодно, он не заметил, как перешел на «ты». — Четвертая палата в больнице святой Октавии. Ты никому не поможешь, мертвых не вернуть. Валентин задумался, рука с кинжалом дрогнула, но потом он все же молча резанул по ладони. Темные густые капли мгновенно впитались в ткань рубашки, пока он произносил нужные слова. Лионель выругался, закрыл лицо ладонью от ветра. Хорошо бы ритуал вообще не удался, пусть эта книга окажется полна дурацкими выдумками, Создатель, пожалуйста! Метель вдруг резко прекратилась, словно ее и не было, и парк накрыла непривычная, тревожная тишина. В этой тишине среди деревьев послышались шаги, заскрипел, проминаясь, снег. — Джастин, — позвал Валентин, увидев знакомый силуэт. — Что ты делаешь, — еле слышно шепнул Лионель скорее себе, чем ему. — Нельзя по имени. Выходец обернулся к нему. Надо же, а они с Валентином и правда похожи: знакомые, только чуть более мягкие черты лица, такие же каштановые, чуть вьющиеся волосы. Но во взгляде нет ничего даже отдаленно напоминающего человека — это сразу чувствовалось. Дальше сравнивать стало некогда. Выходец неожиданно оказался рядом, и Лионель вскрикнул, когда тот отбросил его к дереву. — Джастин? — в голосе Валентина послышалась неуверенность. — Это не он, — Лионель поднялся, стряхивая снег с растрепанных волос. — Я же говорил, что они не возвращаются и не помнят ни себя, ни близких! — Нужно решаться. Вдвоем еще есть шанс справиться — хотя для тебя исход один, в твоем-то состоянии. Ну и к кошкам! — Книга у тебя. Найди, что нужно делать, — приказал Лионель, направляясь к выходцу. — Я дам тебе время. Но поторопись. Выходец двигался быстро — слишком быстро для человека. Да, Валентин, несомненно, поднял брата, но выходцы не помнят себя. И не контролируют. Их можно использовать как оружие, но не получится ни поговорить, ни вернуть самого человека. Вот же, предупреждали ведь. На самом деле Лионель не очень хорошо владел атакующей магией, его способности заключались в другом. Поэтому все, что он мог — увести выходца как можно дальше, чтобы не мешать Валентину. Порывы ветра были ледяными, плотный слой снега мешал, замедляя движение, и в какой-то момент выходец до него все же добрался. Удар получился сильным и чувствительным — очки слетели, упали куда-то в снег и темноту, щека стала влажной от крови. Лионель обернулся — кажется, Валентин делал что-то у дуба, но разглядеть никак не удавалось. Все это продолжалось не так долго, но для Лионеля прошла целая вечность. Каждое движение давалось с трудом, воздуха не хватало, перед глазами все плыло. Он слишком долго работал в магазине один, а теперь не осталось сил даже на самые простые вещи. Грато был прав. Рокэ был прав. В какой-то момент, почувствовав неладное, выходец словно забыл про него и бросился к Валентину. Тот стоял на коленях возле дуба и возился с кинжалом. Лионель сделал первое, что пришло в голову — окружил дуб и поляну огненным кольцом. Огонь и вода всегда сдерживали нечисть. Леворукий, как назло — ни одной рябины, хоть бы ветку сюда или засохшие ягоды! Выходец резко остановился, отпрянул от стены огня и снова повернулся к Лионелю. — Давай, — пробормотал Лионель, тяжело дыша. — Давай, что теперь будешь делать? Зря он поинтересовался. Сил защищаться после такого мощного выброса магии не осталось. Лионель и так уже балансировал на грани, поэтому когда чужие пальцы вошли ему в грудь, погружаясь все глубже, разрывая, он лишь покачнулся и осел на снег, отстраненно наблюдая, как пламя исчезает и выходец направляется к Валентину. Показалось, или к поляне спешил кто-то еще? Какая разница, они все равно проиграли… * * * — Закатные твари! — Это голос Рокэ? Что он здесь делает? — Этого еще не хватало! — Джастин, — голос Валентина подрагивал. — Почему он вернулся таким? — Да откуда мне, Леворукий подери, знать, что ты натворил? — Я смог его… упокоить? — Да. С этим ты справился, я проверил. — Проверил? Рокэ — магически-одаренный? С каких пор? — С выходцем покончено. С Лионелем — почти покончено. Отличная шутка, хотел сказать Лионель, но тело не слушалось, реальность ощущалась как сквозь вязкий плотный туман. Двигаться не получалось, говорить тоже. Даже глаза открыть не удавалось. Голоса то появлялись, то исчезали. Больно дышать. Как же глупо… — …скорую. Я сделал, что мог, но рана глубокая, один не справлюсь. Он и так истощен до предела. Вот же дурак, почему не говорил? — Хотелось ответить и сказать, что ты тоже хорош — молчал о том, что умеешь. Но с губ сорвался лишь похожий на хрип стон. Они молчали, или он снова потерял сознание? Потом — голос Валентина, почему-то обвиняющий. — Вы целитель. — Да. — Тогда почему? — Если ты о Джастине, — сразу понял Алва, — я не успел. И не перестаю себя в этом винить. Валентин промолчал. «Так вот почему ты говорил, что магия всегда опаздывает». Мир снова куда-то пропал вместе с голосами. — …вызвал. Будут через несколько минут. — Хорошо, — судя по голосу, Алва поднялся. — Держи его и зажимай рану. Я встречу их, а то нас не найдут. Шорох шагов — Алва ушел. Странное чувство — словно он куда-то плывет или летит. Интересно, если он тоже впадет в кому, его положат рядом с Эмилем? Это будет нереальное зрелище, как отражения друг друга. Рваные, мутные мысли. Ясно думать не получается. И вдруг посреди этого — едва уловимый, на грани слышимости шепот: — Пожалуйста, простите меня. * * * Лионель приходил в себя медленно, долго. Никак не удавалось полностью проснуться, он то и дело проваливался обратно, в холод и темноту. Когда он наконец открыл глаза, то увидел Алву, о чем-то разговаривающего с доктором. Выходит, он в больнице? Как долго? События вспоминались с трудом. Доктор вышел, и Лионель счел возможным заговорить. — Где мои очки? — хрипло выдавил он. Алва молча взял их со стола, аккуратно надел на Лионеля и хмыкнул: — Нашел у тебя дома запасные. Вид у тебя, конечно… — Ощущения такие же. — Представляю. — Валентин?.. — С ним все в порядке. Он здесь, к слову сказать. Ждет, когда ты очнешься. — Выходец?.. — Упокоен. — Хорошо. — Сможешь сейчас поговорить или потом? — Смогу, — говорить было сложно, но не настолько. — Дай, пожалуйста, воды. Алва протянул ему пластиковый стаканчик и направился к двери: — Позову Валентина. А сам, пожалуй, схожу поесть и вернусь. Лионель прикрыл глаза, соглашаясь. Валентин вошел в палату через несколько минут, закрыл за собой дверь и встал перед кроватью: — Я должен извиниться. Из-за меня вас чуть не убили. — Раз уж не убили, то забудь об этом, — Лионель вздохнул и поморщился. — Больно? — тут же понял Валентин. Лионель кивнул, не считая нужным скрывать очевидное. — Я хотел увидеть его еще раз, — еле слышно продолжил Валентин. Лионель заметил, что рука у него забинтована — точно, он же разрезал ладонь кинжалом. — Просто увидеть и поговорить. Хотя бы еще раз. — Но это невозможно. — Теперь я понимаю. Хотя пишут, что раньше выходцы были… как при жизни. Я поверил в это. — К сожалению, какими они были раньше, я не знаю, — щека чесалась. На ней пластырь или бинт? А, точно, ему же досталось по лицу. — Надеюсь, в ближайшее время ты не станешь повторять подобный эксперимент. Не думаю, что смогу помочь в таком состоянии. «Странно, что я вообще остался жив. Рокэ? Мне не послышалось, и он действительно целитель?» Валентин устроился на стуле, и Лионель решился задать вопрос, который не стал озвучивать Алве: — Сколько я здесь? — Почти неделю. Лионель закрыл глаза, бессильно выругавшись. Магазин все это время был закрыт. И теперь страшно даже подумать об этом. — Что с вами? — Валентин нахмурился, заметив его состояние. Лионель молчал. Как объяснить? И стоит ли объяснять? — Просто магазин — он должен работать. Это… — Константа, — неожиданно подсказал Валентин. — Величина, не изменяющая свое значение в рамках рассматриваемого процесса. — Сам в учебниках вычитал? Валентин усмехнулся: — Разумеется. — Как и я в школе. Константа, — негромко повторил Лионель, пробуя слово. — Пожалуй, для меня — да. — Что будет, если магазин не откроется? «Он умрет». «Глупости, и ты это знаешь. Это никак не связано». «А если связано?» «Это всего лишь твои страхи. Ты боишься перестать надеяться». Вслух Лионель произнес совсем иное: — Не знаю. — Я был в четвертой, — словно прочитав его мысли, сказал Валентин. — Мне жаль. — Мне тоже жаль твоего брата. — Что говорят врачи? — Что мне стоит подписать бумаги и не мучить ни его, ни себя. Валентин уставился на Лионеля. Тот отвернулся. — Его зовут Эмиль. Он всегда был помешан на скорости и любил ездить на мотоцикле. В начале лета он не справился с управлением и разбился на пригородной магистрали. — Футболка, которой я заплатил, — медленно начал Валентин, — принадлежала Джастину. Я тайком взял ее из комнаты. Лионель не успел ответить — в палату вернулся Алва, и Валентин тут же подобрался и замкнулся. Алва оценил обстановку и хмыкнул. — Идем, Валентин. Нужно поговорить, — сказал он. Лионель хотел было остановить их, но Алва покачал головой: — Даже не думай. Отдыхай. Мы придем завтра. Сил возражать не было. * * * С Эмилем все было без изменений — врачи сразу успокоили Лионеля на этот счет. Выходит, он зря боялся все это время? Выходит, Грато прав? Алва навещал его несколько раз. Пожалуй, они никогда раньше столько не говорили. — Я ничего не смог сделать, хотя и приходил однажды к Эмилю, не сказав тебе, — признался Алва в одно из посещений. — Решил не говорить, чтобы не расстраивать. На тебе и так лица не было. — Что ж, об этом следовало догадаться. — Ты откроешь магазин снова? — Не знаю. А что? Алва помолчал немного, явно о чем-то размышляя. — Я заходил к тебе, — произнес он. — Взял ключи, чтобы принести сюда нужные вещи, и заодно кормил твоего болтливого любимца. Точно, Грато! Он же совсем один. Хотя… — Благодарю. Но он и сам способен о себе позаботиться. — Не сомневаюсь. — Так зачем тебе магазин? — На стене над прилавком висит картина, которую я хочу приобрести. Лионелю смутно помнилось, что туда он положил футболку Валентина. Выходит, она изменилась в картину, нужную Рокэ? Странно. — Я подожду, пока ты не наберешь достаточно сил, чтобы продать ее мне, — сказал Алва. — Но возьму ее только при условии, что ты не умрешь в следующий момент. — Она тебе настолько нужна? — удивился Лионель. Что же на ней изображено? Жаль, он не видел, а в больнице ему еще долго валяться. Алва криво усмехнулся: — Сам увидишь. И поймешь. * * * Валентин приходил почти каждый день — обычно появлялся после обеда, со своей школьной сумкой и непроницаемым выражением лица. — Где ты учишься? — поинтересовался однажды Лионель, уже после того, как его перевели в обычную палату. — Химический. На втором курсе. — Надо же, а по тебе не скажешь. — А что можно подумать? — Юридический. Или программирование. Что-то скучно-книжное. Валентин неопределенно хмыкнул: — На химическом интереснее. А вы где учились? Лионель подавил смешок: — Никогда не угадаешь. Театральная академия Дидериха. Валентин уставился на него с таким видом, что Лионель, несмотря на боль, рассмеялся. — Мне всегда нравилось перевоплощаться в других, — пояснил он. — Мне даже предлагали на последнем курсе сыграть роль Фридриха Дриксенского в одной исторической пьесе. — И? — Не захотел изображать полного болвана и отказался, — усмехнулся Лионель и вдруг снова посерьезнел. — Ты спрашивал про магазин, — он откинулся на подушку. — Его нельзя держать одному — слишком много магии. Нас всегда было двое — один брал плату, второй отдавал вещи. А потом я остался один. И не смог заставить себя его закрыть. — Вы решили, что это как-то связано?.. — Возможно. Валентин помолчал, обдумывая услышанное, а потом вдруг произнес: — Вам лучше без очков. — Если бы я еще без них видел. * * * На картине были изображены двое, один со спины, с длинными черными волосами, другой — вполоборота, с растрепанными каштановыми прядями. Лионель понимающе усмехнулся. Надо же, Рокэ. Впрочем, картина его — если найдет, чем расплатиться. Его выписали всего пару дней назад, и ощущения были странными — раньше он никогда не оставлял магазин так надолго. Хотя Грато, кажется, не был против, даже наоборот — почему-то лучился довольством. Похоже, Рокэ хорошо его кормил. Звонок в дверь прозвучал неожиданно: кроме Алвы, к нему обычно никто не заходил. Лионель покосился на Грато, блаженно развалившегося на прилавке. Тот лениво приоткрыл глаза, мурлыкнул и снова задремал. На пороге стоял Валентин, слегка раскрасневшийся из-за мороза, засыпанный снегом. Лионель посторонился, пропуская его внутрь. — Я хотел бы работать с вами в магазине, — немного помедлив, произнес Валентин, снимая перчатки и ставя сумку на пол в коридоре. — Поскольку я тоже магически-одаренный, это возможно, я знаю. Можно открывать магазин по вечерам — я буду здесь делать домашние задания, а заодно, когда придут посетители, отдавать им вещи. А вы — брать. — Зачем тебе это? — удивился Лионель. — Просто интересно, — уклончиво ответил Валентин. Лионель задумчиво смотрел на него несколько мгновений, не произнося ни слова, а потом усмехнулся, словно что-то поняв: — Это единственная причина? — Есть еще одна. Валентин стянул с волос шапку, аккуратно отложил ее в сторону и вдруг решился — притянул Лионеля к себе и поцеловал. От прикосновения прохладных пальцев к затылку захотелось встряхнуться на манер Грато. — Очень зря, — спокойно заявил Лионель. — Ты не представляешь, насколько у меня плохой характер. — Возможно, мой вам покажется не лучше, — в тон ему отозвался Валентин, прижимаясь теснее и уже смелее запуская пальцы в волосы. — Вот как раз и выясним, у кого хуже. Возразить на это Лионелю было нечего.