Поторопись! Мне нужно чудо!
Сообщения всегда были; Кит не мог вспомнить время, когда их не было. Он вырос с этими маленькими фразами, которые появлялись на его коже и высмеивали его любопытство своими загадочными и почти дразнящими словами. Короткие бессмысленные вещи, появляющиеся на мягкой коже его правого предплечья, казалось, стоили того, чтобы просыпаться рано. Он не был жаворонком, но когда его отец сказал ему, что означают эти сообщения, возвращаясь в прошлое, когда ему было около 8 лет, он каждое утро стал просыпаться, едва солнце начинало светить через оконное стекло, освещая слова на его коже. Слова, которые означали, что где-то в этот день твоя вторая половинка найдет радость в чем-то простом, чего ты, как и другие, никогда не заметишь, но она будет, и ты должен разделить эту радость. Теперь, когда он был в космосе, хоть солнце больше не светило ему, он все равно проснулся рано, а мягкий свет алтеанских ламп освещал тонкие буквы на руке. «Он начнёт драку.» Кит нахмурился, глядя на слова, ради которых проснулся сегодня. Почему из всех вещей его родственная душа должна драться? Он проснулся от ощущения гулкого биения сердца и болящих, ушибленных ребер. У паладинов накануне был интенсивный тренировочный сеанс, и Лэнс особенно неприятно ударил Кита, оставив область пульсирующей и ноющей. «Он полюбит.» Ненадолго боль исчезла и всё, что он мог чувствовать, - словно из лёгких выбили весь воздух, а сердце буквально ушло в пятки. Потом всё вернулось на свои места и всё, что, казалось бы, должно было быть привычным, комфортным, как ощущение прохладных простыней в утренние часы или наблюдение сонного сознания, стало причинять боль, и брюнет обнаружил, что стал доверять собственному восприятию мира меньше. И, возможно, это было недоверие ко всему, что он думал, что знал, и что заставило его принять своё наследие Галры, немного лучше понять предубеждения Аллуры и даже терпимее относиться к шуткам Лэнса и его нелепому флирту. (И он, пожалуй, даже ответил бы на парочку из них.) В ту ночь он лег спать, зная, что, может быть, это душевная боль сделала его лучше, и что, возможно, он должен быть один. Кит не был уверен, что ушибы или сообщения на руках могут причинить больше боли, чем причинили уже. «Он посмеётся со своей семьей.» Может быть, это было последнее сообщение, которое он получил, что разбило ему сердце, а может, одно из таких - он не был уверен. Кит знал, что у него нет никакого права обижать кого-то, кого он никогда не встречал, но ему все равно больно. Было больно осознавать, что Кит, скорее всего, никогда не встретит свою родственную душу, никогда не заставит его смеяться и никогда не станет ему семьей. (Было больно, когда ему напомнили, что он совсем один.) И, может быть, сегодняшнее сообщение заставило его побыть со всеми за обедом чуть дольше, даже отпустить шутку, из-за которой ребята смотрели на него в шоке и абсолютной тишине, прежде чем рассмеяться. Лэнс хлопнул Кита сквозь слезы по спине, а Ханк и Пидж бросили попытки сохранить невозмутимые лица, оставляя Широ, Аллуру и Корана немного смущенными, но все же посмеивающимися. (И, возможно, сегодняшнее сообщение напомнило ему, что он не одинок.) «Он надерёт всем задницы в семейный вечер игр.» Сегодняшнее сообщение рассмешило Кита и подняло его настроение даже больше, чем вся еда, приготовленная Ханком когда-либо (а это о чём-то, да говорит). Он вышел из комнаты в лучшем настроении из тех, в каких он пребывал за последнюю неделю, и едва не был затоптан Лэнсом, мчащимся по коридору и вопящим что-то об отмщении Пидж, о том, что он украдёт и зеленую, и синюю стороны, и «Я апгрейдну это дерьмо так быстро, что даже твой жутко гениальный мозг не сможет остановить меня!» Кит только покачал головой, ухмыляясь, прежде чем последовать за синим паладином, и подумал (возможно) присоединиться к их безумным выходкам. «Он, наконец, покорит своего соперника.» Кит закатил глаза, потому что из всего того, что он увидел, его соулмейт был полным придурком. Кстати о придурках: Лэнс. Синий паладин прислонился к стене напротив двери спальни Кита, дьявольски ухмыляясь в своей пижаме и голубых львиных тапочках. Кит просто смотрел на него, немного смущенный и слегка взволнованный, с расползающейся по лицу парня ухмылкой, которая, казалось, только расширилась, когда Лэнс наконец сказал: «Я хотел бы быть твоим львом на ночь». Кит почувствовал, что его лицо покраснело от раздражения при мысли о том, что Лэнс вздумал брать на себя роль красного паладина: «Красный мой, у тебя есть Синий, вали к нему». Лэнс только (невозможно) шире растянул губы в усмешке: «Да, но у тебя есть то, чего нет у него.» «Хороший вкус?» - Кит совершенно невозмутим. «Очевидно, нет, потому что ты любишь меня, и я - лучшее, что ты когда-либо попробуешь». Последние слова Лэнса сопровождались приподнятой бровью и (все еще невероятно) широкой ухмылкой. Кит вздохнул и прошел мимо Лэнса, пробираясь по коридору к лифту: «Без тебя дел хватает». «Я – твои дела!» - было последнее, что он услышал от Лэнса, прежде чем двери захлопнулись. «Он увидит красивый закат со своим любимым эмо-кретином.» Сегодня они побывали на дружественной планете, не колонизированной Галрой, под названием Илтания, в надежде восстановить прежний союз между существами, обитавшими здесь, и алтеанцами, подобно тому, что было порядка десяти тысячелетий назад. Со слов Аллуры, закаты на этой планете должны быть невероятными. Это успокаивало Кита - знать, что кто-то так же увидит нечто настолько же удивительное с тем, кто ему не безразличен. Он проснулся поздно и, возможно, это было его первой ошибкой. «Он умрёт.» Он прочтения этого сообщения у него встал ком в горле, не позволяя даже вдохнуть, заставив задыхаться и искать что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы остановить возможное событие. Второй его ошибкой было подтверждение участия в задании с проникновением. Они с Лэнсом должны были пробраться на корабль, чтобы выкрасть важную информацию, чтобы выследить Хаггар. Это должно было быть легко. Его третья ошибка заключалась в том, что он не заметил ксанториумные бомбы и двух Друидов, скрывавшихся наверху. Лэнс толкнул его за одну из огромных фиолетовых колонн, сам пролетев несколько футов, когда взрыв сторяс корабль. Когда Кит наконец осознал случившееся, он впал в бешенство, вынося обоих Друидов и поранив ногу в бою. Он заковылял к своему едва живому другу, морщась от вида крови, размазанной по полу и стенам, когда он направился туда, где Лэнс лежал, сжавшись, с резким дыханием, а рука все еще прижималась к стене в бесполезной попытке подняться. Голубой паладин был в бардаке из обугленной одежды, а красные полосы капали с опаленной, обожжённой кожи, сопровождаемые маской, чтобы скрыть боль и что-то ещё в его поблекших глазах, которые выглядели так, словно конец уже близок. Лэнс был покрыт всеми цветами, которые Кит никогда не хотел видеть на нем. Он быстро заговорил в коммуникатор, его сердце разрывалось: «Здесь были бомбы, Лэнс пострадал, отправьте сюда подкрепление. Сейчас же.» «Хей, Кит…» - Лэнс угасал так быстро, а его слова были едва различимыми, «ты не один». Кит недоумённо посмотрел на него, пытаясь переместить Лэнса в более удобную позу, чтобы не причинять боли: «Что?» «Недавно было сообщение… «Он больше не верит, что он один», и это заставило меня улыбнуться.» Осознав, что сказал Лэнс, Кит смотрел на него поражённо. Все слова, что он читал в утреннем солнечном свете, его мысли на этот счёт, всё это… Слова застряли в горле, а голос предательски пропал, он не мог ничего сказать. «Хочешь увидеть… что было сегодня?» Лэнс стянул перчатку с правой руки, закатывая рукав своей нижней рубашки до локтя, чтобы показать слова, выгравированные на его коже, медленно погружая Кита в его воспоминания: «Ты спасёшь его жизнь.» И, наверное, Кит осознал, что пока были сообщения, было время, но теперь не будет больше ничего.«Но нет больше никого на моей стороне.»