Глава 2
Сняв шлем, Харкин вдохнул сквозь зубы воздух. Терпкий металлический запах неприятной тяжестью оседал на языке, заставляя вспоминать прошлое. Утреннее солнце в этот момент поднималось на небосклон, напоминая меченому судью и палача в одном лице, бесстрастно взирающего на него в ожидании, когда осужденный скажет свое последнее слово. Сжав крепче рукоять молота, он заставил себя вернуться в настоящее. И снова он оказался среди мертвецов. Неужели этому не будет конца, и он всегда будет сражаться? Опустив взгляд, Харкин заметил, что все это время стоял в теле человека. Его живот был разорван и внутренности валялись на влажной от крови дороге. Сплюнув, меченый вылез из трупа. Но при этом зацепился за тонкую кишку, и, когда поднимал ногу, орган потянулся за ним, как сарделька, которую рекламирует мясник. Чертыхнувшись, он с силой дернул ногой и труп, потянувшись вслед, отделился от кишечника. Освободившись от потрохов, Харкин подошел к молча стоявшей парочке. Первой отреагировала девушка. Слегка дернув плечом, она обернулась к Харкину, подняв мечи. Сама девушка выглядела ужасно. Ее волосы были распущены и пропитаны кровью, из-за чего пряди образовали колтуны, с которых медленно капала алая жидкость. Лицо полностью измазано темной кровью, благодаря чему глаза были особо заметными. Блузка местами порвана, левый рукав отсутствовал, отчего черная перчатка контрастировала на фоне бледной кожи. Юбка была прожжена в нескольких местах, а с боку порвана частично, оголяя бедро. И меченый мог даже насладиться представшим видом, если бы не место, в котором они находились, и кровь, которой, казалось, была покрашена девушка с ног до головы. Вторым был мужчина. В этот момент он вертел головой, как гончий пес. Его движения были немного дерганными. Он чем-то напоминал наркомана, страдающего от ломки. Его одежда тоже была вся пропитана кровью, она чуть ли не капала с него. Но при этом была целой и не стесняла движений, как у девушки. Длинный серый плащ плотно облегал тело, а высокий воротник закрывал лицо. Шляпа треуголка крепко держалась на голове, и было невероятно, что она не слетела за все время сражения. Видно, что вся экипировка мужчины предназначена для подобных боев. Если одежда невольных напарников Харкина хоть и была немного необычной, но при этом не доставляла вопросов. То их оружие действительно привлекало к себе внимание. Мечи девушки не были чем-то уникальным (уж Меченый-то их на своем веку поведал ни мало), то странный механизм, который был замкнут в своего рода колчан, на поясе незнакомки заставлял задуматься. Из увиденного, это оружие напоминало перчатку, которую он подобрал в замковом камне и успешно использовал в сражениях. Эх, жаль, что она была уничтожена в битве с Антанасом. Заметив, что девушка толкнула мужчину в плаще, привлекая его внимание, Харкин сделал шаг назад. Мало ли, что могло прийти в голову этим людям. А меченый видел, что они довольно опасны в бою, поэтому лучше не рисковать. Конечно, он был больше их и сильнее, но эта парочка уже успела показать себя ловкими и быстрыми противниками. Оглядев Харкина сверху вниз, что было немного необычно с его ростом (мужчина в плаще достигал Харкину до живота, а девушка лишь немногим была ниже своего напарника), тот через некоторое время сложил свою косу, убрал ее за спину. После чего перевел взгляд назад к тем, кто приближался к ним.***
Зачесав грязные волосы назад, Зульхард перевел дыхание. Наконец-то эта ночь закончилась. Все его мышцы ныли, голова немного кружилась, а левая рука предательски стреляла болью в локте из-за постоянных ударов о щит, который она держала. Проведя сухим языком по потрескавшимся губам, командир стражи осмотрел своих людей. Многие из них были ранены, кто серьезно, а кто отделался лишь царапинами. Ветераны ходили между новичками, подбадривали выживших. Были те, кто хвастался трофеями, а были и те, кто забился в углы и просто плакал. Мда, это война, и только в сказках она героическая и несет правду победителям. На деле победителями могли быть только полководцы и правители, ведущие эти армии. Солдаты же всегда остаются в проигрыше. Весь фокус в том, чтобы вовремя урвать свой кусок пирога, не стараясь жадничать. Повернувшись к адъютанту, он прочистил горло, прежде чем обратиться: — Вы нашли их? — услышав в своем голосе легкую шепелявость, Зульхард скривился. Тот удар тролля выбил ему несколько зубов, и теперь его речь была непривычной с глотающими суффиксами. — Да, ваше благородие! — вытянувшись по струнке, отчеканил солдат. — Они находятся на соседней улице. — Все? — Да! — Что с бароном Гилорау? — Барон до сих пор без сознания. Лекарь говорит, что он может так пролежать еще несколько часов. Удар палицей был слишком сильным, и только шлем спас того от смерти. Покивав головой, Зульхард раздал приказы. Закончив, он собрал отряд солдат, направился к гостям. Как и сказал адъютант, трио стояло на соседней улице. Рядом с ними лежал целый ковер из тел, от которых уже начал исходить ихор. Само же трио было очень импозантным. Мужчина и женщина, стоявшие вместе, походили на каких-то пришельцев. Было такое ощущение, что они чужды. Гигант и вовсе отталкивал. Было в нем что-то неприятное. Это что-то злое и дикое, словно довлело над его головой, вертясь вокруг тела, создавала вакуум между ним и теми, кто его окружает. Остановившись на половине пути, Зульхард сощурил глаза. Сейчас ему нужно было найти диалог с чужаками. Они уже показали себя отменными воинами, и хоть атака и была отбита, но все же не до конца. В городе еще оставались крупные вражеские отряды. — Смотрите, — указал один из сопровождающих солдат на гиганта. Приглядевшись, Зульхард увидел, что тот держит в своей руке молот. Паладин? Гигант был паладином? Поколебавшись несколько секунд, Зульхард все же отдал приказ солдатам быть бдительными и разбрестись по площади в поисках выживших. Подойдя к трио, Зульхард, учтиво поклонившись, обратился к, как он думал, главному: — Меня зовут Зульхарт Саимберн.***
— «Меня зовут Зульхарт Саимберн», — произнес один из латников, подойдя к ним. Мария не поняла, что незнакомец сказал. Но по тону можно было предположить, что человек представлялся. Бросив взгляд, девушка попыталась увидеть реакцию Охотника, но тот остался безучастным. Прямо сейчас он достал свой пило-меч и чистил его, не обращая на удивленные взгляды окружающих внимание. Когда как лицо великана было скрыто за металлической маской, оставляя открытыми лишь бледно-голубые глаза. Интересно, а он понимает язык местных? Положив молот на телегу, которая даже затрещала под тяжестью оружия, тот пожал плечами, после чего произнес что-то на неизвестном Марии языке, после приложил руку ко рту, как бы показывая, что не понимает его. Удивившись, мужчина, переведя взгляд на девушку, что-то произнес. Но та повторила движение великана показывая, что не знает его языка. Почесав голову, мужчина подозвал одного из солдат. Отдав короткие приказы, он повернулся к ним, махнул рукой, приглашая следовать за собой. Обернувшись, Мария заметила, что Охотник перестал чистить оружие, неотрывно следил за происходящим. Встретившись с ней взглядом, кивнул ей, пойдя за мужчиной. Поколебавшись несколько мгновений, девушка последовала за Охотником. Через минуту за спиной девушки послышались громыхающие шаги гиганта. Пройдя несколько улиц, группа вышла к трехэтажному зданию, на шпиле которого колыхался под ветром флаг, на нем был изображен треугольный щит со львом, молотом, грифонами, держащими этот щит, и скрещёнными стрелами под ним, и все это на синем фоне. Пройдя внутрь, мужчина снова повернулся к ним, приглашая войти. Все последовали его предложению. Но под конец произошла небольшая оказия. Гиганту, который следовал позади, не удалось войти внутрь. Потолок был слишком маленький, а нагибаться в три погибели у него не было желания. Поэтому знаками он дал понять, что внутрь заходить не будет. Почесав щеку, отчего на ней остался след от сажи. Тот, кто разговаривал с ними, скрылся внутри. Через несколько минут ожидания, которые были заполнены стонами раненых, расположенных неподалеку, и удивленными взглядами с разговорами и тыканьем в их сторону, из здания вышел тот самый латник, а вслед за ним делегация из нескольких человек. В которой состояло три мужчины и четыре женщины. Разной комплекции и одежды. — «Вот, госпожа Ларгия, я говорил про них». — «Значит, они не знают нашего языка и совсем не понимают, что вы им говорите?» — зевнув, произнесла женщина средних лет, одетая в длинную робу с вставками брони. — «Да, мне нужно с ними поговорить». — «А что вы хотите, чтобы я сделала?!», — внезапно выкрикнула женщина, после чего потерла себе щеки. — «Простите, сегодня у меня была очень тяжелая ночь… Я всего лишь жрица Света: Вылечить раны, успокоить дух или помочь добрым советом, это всегда пожалуйста, но то, что вы просите, уже вне моих возможностей», — виновато улыбнувшись, она кивнула присутствующим, задержавшись взглядом на трио, снова произнесла: — «А теперь прошу простить, но у меня еще много работы», — после чего удалилась. — «Знал же, что плохая идея, только зря отвлёк. У вас есть идеи?» — устало спросил у присутствующих. — «Есть, что предложить?». — «Похоже, наши гости из другого мира», — задумчиво произнес старик в легкой кожаной кирасе. — «Есть способ наладить с ними контакт?» — «Ну один способ найдется, но проблема в том, что на это нужно время… Какой же этот воин огромный. Интересно, он и для своего мира большой или только здесь? Любопытно, а Врайкулы такие же высокие». — «Господин Радикс, не отвлекайтесь. Так что вы там говорили про способ?» — «А, да, есть способ, но в данной обстановки он невозможен. Мне нужно время, прежде…» Внезапно где-то раздался взрыв, вслед за которым последовала встряска земли. После того как эхо взрыва прошло, в том месте послышались вопли. В этот момент на площадь выбежал отряд солдат в закопченной броне. Со временем на площади становилось людно, из разных направлений сюда стекались выжившие. Не только люди, но и маленькие человечки разного размера. Также выходили стройные человекоподобные существа с длинными острыми ушами и лиловой кожей, а вслед им гуманоиды с человеческим лицом, но с рогами и копыто-подобными ногами, и все это на фоне бледно-синей кожи. Единственным островком спокойствия, было то место, где расположилась она и ее спутники. По негласному соглашению, она вместе с Охотником объединилась в группу к гиганту. Не было сомнений, что он тоже пришелец, как и они. Слишком уж он отличался от местных и не только по росту, но и по стилю брони. Ну и, разумеется, полное незнание языка лишь укрепляло ее уверенность в том, что он не из этого мира. Наблюдая за тем, как суетятся туземцы, Мария заметила, что местные стараются обходить их стороной, они, как вода, обтекали их, бросая время от времени встревоженные взгляды. На что именно были направленны эти взгляды, девушка не могла определить.***
Их главный хотел, чтобы они сражались. Так понял слова того человека, который подошел к ним на той площади Охотник. Указывая на новые баррикады, он постоянно переводил их внимание на труппы, которые спешно сжигал один рогатый гуманоид вместе с карлицей. Почувствовав, что за его плащ кто-то дергает, Охотник посмотрел вниз. Это был маленький рогатый ребенок (ну или кем тут считаются существа такого размера). Аккуратно отдернув подол плаща, Охотник оглядел площадь в поисках родителей этого мальчика (то есть он думал, что это мальчик, хотя точно не был уверен), но никто не обращал на них внимание. Все были заняты подготовкой к предстоящему сражению. Кожей ощущая напряжение, Охотник старался игнорировать мальца, надеясь, что тому надоест и тот сам уйдет. Но как оказалось, у того было на это свое мнение. Что-то для себя решив, мальчик сказал пару слов. Не услышав ответа, тот повторил свои слова, но и в этот раз ответа не последовало. Наконец, не выдержав, мальчик обошел Охотника и, со всей силой пнув того по ноге, убежал прочь. Как и ожидалось, на удар Охотник даже не обратил внимания. По сравнению с ранами, которые он получал в Ярнаме, это просто смешно. Повернувшись, он снова вслушался в то, что говорил им рыжеволосый. Прошло еще несколько минут, и на улицу выкатили бочки. Поставив их в тени тента. Подойдя к одной из них, мужчина подозвал к себе трио. Открыл бочку, зачерпнул оттуда горсть черного порошка. «Порох? Здесь известен порох!» Что-то проговорив, мужчина бросил горсть порошка в огонь. Как и ожидал Охотник, вспыхнуло пламя, поднимаясь на несколько метров вверх. Когда вспышка потухла, мужчина повернулся к ним с самодовольной улыбкой, ожидая увидеть удивленные лица. Но ему предстали лишь невозмутимые физиономии. Высморкавшись в платок, тот повел плечами, указал сначала на бочки, потом на то место, где они будут стоять в будущем. Закончив с этим, он продолжил на пальцах рассказывать, что ему от них нужно, провозившись так около получаса. Закончив с объяснениями, мужчина кивнул им, протер лицо и ушел в сторону солдат, ожидавших его. Оказавшись предоставленными сами себе, трио некоторое время стояло в полном молчании. Никто не желал начинать диалог, стараясь держать дистанцию друг от друга, словно ожидая удара в спину. Хрустнув пальцами, гигант надел шлем, взялся поудобнее за молот, скрылся в переулке.***
Последние двадцать минут, Харкин бродил по пустым улицам, стараясь не уходить далеко от площади, куда их привели. Дома в городе были разрушены, то тут и там из окон чадил дым, на земле валялись обугленные обломки мебели и не успевшие убрать трупы защитников города в вперемешку с напавшими на город. Город выстоял под вражеским натиском, но далось это защитникам большой ценой. Харкин не мог быть полностью уверенным, но на той площади было много раненых, куда больше чем тех, кто мог держать оружие и сражаться. Но еще больше было мертвых тел. Их было так много, что жители города складывали тела друг на друга, образовывая таким образом мясные холмы. На улице стоял зной, солнце постепенно приближалось к зениту, отчего температура повышалась, мухи вовсю вились над остывающей плотью, жужжа в предвкушении пира. И запах, он был повсюду. Этот ни с чем не сравнимый коктейль из: крови, дерьма, мочи и страха с примесью ярости. Такой знакомый аромат, который продолжает преследовать меченого даже в другом мире. Проклятье, когда он решил не возвращаться в родной мир, оставшись здесь, Харкин надеялся, что сможет начать все с чистого листа. Так почему смерть продолжает преследовать его. Он проклят? Остановившись около каменного здания, над дверью которого висела деревянная табличка, на которой был изображен лев, вгрызающийся в корову, Харкин приоткрыл дверь, заглянул внутрь. Как он и надеялся, это была таверна. Ощущая, как желудок напоминает о своем существовании, Меченый попробовал протиснуться внутрь. Удалось это ему с трудом. Упираясь головой и шеей в потолок и стоя на корточках, Харкин пополз к кухне, от которой, несмотря на всю вонь снаружи, пробивался приятный запах еды. Стиснув челюсть от подобного унижения, которому он сам себя подверг, Харкин попытался войти на кухню. Увы, но меченый был слишком большим. Разозлившись, Харкин просто и без затей пробил молотом деревянную стену. Добравшись наконец до своей цели, Харкин взял котелок, снял перчатки, принялся уплетать еду. К сожалению, здесь не было столовых приборов на его размер, и ему пришлось использовать кружку, как ложку. Насытившись, он проломил стену на кухне, выбрался наружу: — И как я только в горячке боя смог так быстро войти в то здание, забраться на второй этаж и выпрыгнуть из него на монстра. Размышляя вслух, Харкин решил продолжить исследовать город. Он так и не смог понять, что всполошило местных, и это его беспокоило. Поэтому нужно было определиться и узнать, в чем заключается опасность. Это нападающие перегруппировались и снова пошли на штурм? А может, появилась другая опасность. Харкин не мог сказать с уверенностью. Исследуя город, Меченый одновременно с этим изучал архитектуру зданий. Старался найти схожие черты в стиле местных и его мира. В чем-то здания были схожи, а в чем-то отличались. По крайней мере, этот город не был таким мрачным, как города, в которых бывал Харкин, дома.***
Проследив, как гигант скрылся за углом, Охотник дотронулся до плеча Марии. Обернувшись, девушка замерла в ожидании. Кивнув в противоположную сторону, куда ушел гигант, Охотник покинул площадь. Бродя по узким улочкам города, Охотник постоянно вертел головой, как пес. Словно выискивал добычу, ускользающую от его взора: прячущуюся в темных закоулках, забившись в угол и скаля зубы, готовая сражаться до последнего. — Добрый Охотник… — начала Мария, но тут же была прервана поднятой рукой. — Август… мен-н-ня зов-в-вут Август, — ответил он ей, и тут же скривился. Проклятое заикание никак не оставит его. Сколько же он намучился с этим недугом в свое время, а так и не привык. — Я хочу п-п-посмотреть г-город. Это нам не помешает. Кивнув, девушка пошла вслед за мужчиной, больше не задавая вопросов. Хотя в ее голове их было множество. Начиная от того, что им делать, и заканчивая тем, что с ней происходит, и кто она теперь такая. Дернув плечом, девушка посмотрела на свои руки. В отличие от тела, они не изменились. Конечности были такими же, как и во сне Германа, деревянными и на шарнирах, хотя теперь куда более прочными, как алмаз. Странно, но кисти рук отлично ее слушались. Когда она что-то брала, то ощущала все так, как будто они были из плоти. Почему были тактильные ощущения, девушка не знала. Еще одна загадка из вороха тех, что свалились на нее за последнее время. Остановившись, Август присел, изучая мертвое тело псоглавого существа. А в это время Мария смотрела в свое отражение через разбитое зеркало, валяющееся на земле. Выглядела девушка ужасно. Покрытая грязью и кровью, в изорванной с красными пятнами одежде, вокруг которой начинали роиться насекомые. А еще запах, который усиливался одновременно с тем, как повышалась температура. — Доб… Август. Мужчина чуть повернул голову в сторону девушки, давая понять, что она может продолжать. — Я хотела бы, — не понимая, что с ней происходит, Мария замялась, подобное с ней в первые. Что это? Смущение, о котором она знает из своих воспоминаний. А своих ли? — Мне нужно переодеться, это платье мешает движению, и от него плохо пахнет. Отвернувшись от девушки, Август махнул рукой, вернувшись к изучению тела. Но не услышав стук удаляющихся каблуков, недовольно обернулся. Мария все так же стояла рядом с ним, сжимая в руке ножны, в которых покоились клинки. Казалось, девушка не понимает, что ей делать. — Посм-м-мотри в дом-м-мах себ-бе одежду. Кивнув, Мария зашла в рядом стоящее здание. Это был жилой двухэтажный домик. На первом этаже была прихожая и гостиная, тихая и уютная. Подобная была и в воспоминаниях Марии, которые у нее были. Решив следовать ощущению, девушка поднялась на второй этаж, зашла в одну из комнат. Видимо, комната принадлежала молодой девушке, возможно, охотнице, потому что в чулане она нашла кожаные штаны, почти ее размера — все же Мария была выше хозяйки одежды. Выбрав себе одежду в виде темно-серых кожаных штанов, куртку и вместе с этим сапоги. Все это девушка положила на кровать. Спустилась вниз, вышла на улицу. Подойдя к колодцу, девушка набрала воды в два ведра и под изучающий взгляд Августа вернулась в дом. Порывшись в комнате, девушка нашла мыло и мочалку. Порадовавшись, что в этом мире знают про личную гигиену — девушка взяла себе на заметку, что она теперь может радоваться — сняла одежду. Оставшись голой, она некоторое время изучала себя в зеркале, запоминала все изменения и трансформации, которые с ней произошли. Кивнув своему отражению, Мария намочила мочалку, принялась соскабливать с себя грязь и кровь. Воды была немного. Все же два ведра недостаточно для того, чтобы смыть с себя всю грязь, поэтому Мария старалась экономить драгоценную жидкость, больше полагаясь на мочалку и мыло. И используя воду, лишь чтобы смыть с себя грязь, когда она точно уверена в том, что это можно делать. Потратив на это почти два часа, девушка вылила на себя все, что осталось во втором ведре. Вся мокрая с прилипшими на лице волосами, Мария принялась быстро вытирать тело. Закончив вытираться, Мария принялась сушить волосы. Завершив с этим, она переоделась. Почувствовав себя обновленной, Мария улыбнулась уголком рта и тут же стала бесстрастной. Что с ней происходит? Откуда эти эмоции? Она ведь не живое существо… кукла, созданная для того, чтобы облегчать жизнь Охотникам. Быть тем подспорьем, для того чтобы не дать им упасть в пропасть безумия и отчаяния. Отвернувшись от своего отражения, Мария взяла расческу, пошла к лестнице, на ходу расчесывая непослушные кудри седых волос. Спустившись, она замерла. На диване сидел Август, сейчас он снял плащ и шляпу, благодаря чему она могла разглядеть его худое осунувшееся лицо, которое покрывала многодневная щетина. Сам Август был тридцати-тридцатипятилетним мужчиной. У него были темные волосы и светло карие глаза. Прямо сейчас мужчина смотрел на стену, словно видел в ней что-то, что не дано другим. Подойдя поближе, Мария обошла диван, заметив, что рядом с ним лежат ее мечи и кобура с пистолетом, что дал ей Охотник. — Нашел их на ст-т-толе, — голос у него был тихим и бесчувственным. –Теб-бя долго не б-б-было. Решил проверит-т-ть, все ли в порядке. Она не ответила, стояла и смотрела на него: — Я не подгляд-дывал. Встав, мужчина протянул ей плащ. — Надень, теб-бе это больше подойдет. Это был плащ Охотника, сделанный из укрепленной кожи, плащ был удобным и теплым, а благодаря тому, что материал был специально обработан защитными веществами, он практически не портился, и кровь не въедалась в одежду, из-за чего его легко чистить. Откуда Марии это известно? — Откуда он у вас? — У мен-н-ня свои секреты, — нагнувшись он достал шляпу, протянул ее девушке. — Надень, но сначала завяжи волосы в хвост, чтоб-бы не мешали. Сделав все так, как советовал ей Август, Мария подошла к большому зеркалу, стоящему около антресоли. Долгое время вглядывалась в себя. Сравнивала с той, которую помнила в одежде куклы и нынешней с мечами и пистолетом: — Она… Мария, так одевалась?.. Девушка не обернулась, она видела Августа в отражении. Тот стоял неподвижно, словно статуя с нечитаемым лицом. Блуждая по телу Марии взглядом, он словно был в других местах. Тех самых, про которые девушка может лишь догадываться. Были ли эти воспоминания завязаны на человека, с которым у Августа были светлые моменты? Странно, но девушка не была уверена в этом… может, это пресловутая женская интуиция. — Добрый Охотник, скажите, что с ней стало, — она не решилась обернуться. — «Почему для меня это так важно?» Молчание затягивалось. В комнате повисла гнетущая тишина. В дали были слышны выкрики людей, удары молотков по дереву. Телега, дребезжа рессорами, проехала мимо окна, отчего тень на мгновение пробежала по комнате, создавая мрачное чувство безнадёги. Сколько длилось это молчание Мария не знала, да и не хотела знать. Пошевелившись, словно проснувшись после долгого сна, Август подошел к девушке, та обернулась. Подойдя к Марии вплотную, так что она ощущала кожей его дыхание, девушка подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Легкий щелчок на талии и знакомая тяжесть вывели ее из оцепенения. Левая рука привычно ухватилась за шершавую рукоять меча, а правая нащупала пистолет. Отвернувшись от девушки, Август направился выходу: — Не оставляй оружие, когда куда-то уходишь. Носи его всегда с собой, если жизнь дорога: когда ешь, спишь, ходишь в туалет, всегда держи его при себе, — удивительно, но в этот раз Август не заикался. Его голос был четким и тихим. Похоже он даже не заметил, что говорит нормально. — Пошли, мы задержались. Нам пора возвращаться.***
В темном, сыром помещении было спокойно. Никакие заботы мира живых давно не беспокоили это место. Скрытое под толщей земли, оно было защищено от суеты и шума поверхности. Ни животные, ни насекомые, которые обитают в подземных катакомбах, расположенных под Норзельтатом, не рисковали забредать сюда. Словно зная — это место запретно. Века складывались в тысячелетия. Приходили народы, рождались цивилизации, чтобы потом исчезнуть во мраке веков, а это место было нетронутым. Лишь один раз, тишина была нарушена. Это произошло в тот момент, когда могучая сила создала этот зал. Тишина и спокойствие, вот что здесь было… но не сегодня. Это произошло в полдень. Когда были готовы укрепления, Зульхарт раздавал последние приказы, Харкин вернулся со своей прогулки, а Август и Мария подошли к гиганту, который лишь кивнул им, и Гилорау проснулся, вырванный из забытья таинственным голосом в голове. Они напали не оттуда, где ожидал Зульхарт. Опытный воин, не раз сражавшийся с нежитью, был уверен, что те будут следовать стандартной тактики (если такое вообще применимо к безмозглым зомби), но он ошибся. Только когда раздалось щелканье вперемешку с визгом и урчание, Зульхарт понял, почему мертвецы так долго не нападали, давая защитникам время на подготовку. Командир стражей надеялся, что это потому что медлительные мертвецы разбрелись по узким улочкам в поисках живых или встретились с троллями и гноллами. Но правда оказалась куда страшнее, чем можно было подумать. Видя худые, скрюченные, обтянутой, как на барабане, темно-зеленого цвета кожей, на которых висели одежда и громыхали кольчуги и доспехи. Слыша, как щелкают удлинившиеся деформированные темными чарами челюсти, а длинные когти скребут по плиткам крыш. Воин старался не обращать внимание на сосущее чувство отчаяние, постепенно захлебывающего его разум. Их окружали. С каждым ударом сердца, вурдалаков становилось все больше. Зульхарт посмотрел на великана, он молился свету, чтобы чужак и вправду оказался паладином, потому что эти странные вурдалаки были повсюду, они, казалось, заняли каждый свободный участок крыши и прямо сейчас голодными, злыми глазами смотрели на людей в ожидании приказа хозяина. Сколько их там было, Зульхарт не знал. Его воображение рисовало картину бесчисленной армии, собравшейся вокруг города. Армии мертвецов, созданных лишь для одной цели. Извести жизнь под корень. И казалось, мало было вурдалаков. К баррикадам приближались, переваливая с бока на бок, массивные туши. Таща по земле кишки, источая смрад — от которого глаза застилали слезы, а желудок пытался опорожнить содержимое — приближались мясники. Уродливые создания, сшитые из разных частей тел, глядели сверху вниз на живых, своими удивительно маленькими для таких существ глазами… человеческими глазами. Оглядевшись, Зульхарт увидел ужас в глазах своих солдат. Мальчишек, которых взяли в стражу в тихом городке, где никогда ничего не происходит. Он видел в них отчаяние, все они уже смирились со своей судьбой. В этот момент внутри Зульхарта словно взорвался вулкан. Наполняя кровь жидкой ненавистью и яростью. Он достал меч и уже приготовился отдать приказ, но не успел, из-за того что в этот момент в дело вступил Харкин. На другой стороне площади, увидев что к ним приближается, гигант взял рядом стоящую бочку пороха. Сделав фитиль из брезента, от которого оторвал кусочек, он проделал в крышке дырочку, засунул туда самодельный фитилек. Уже собрался поджечь, когда его дернули за рукав. Недовольно обернувшись, готовясь оттолкнуть того, кто ему мешает, он замер. Это был тот самый старик, который изучал его взглядом ученого. Прямо сейчас старик качал головой, отобрав тряпку, выбросил ее. Показал свою руку, на которой зажегся шарик огня. Кивнув магу, Харкин взял бочку. Она была удивительно легкой. Ухватившись поудобнее, как метатель дисков на осенних ярмарочных играх, меченый метнул снаряд к приближающимся горам мяса. В полной тишине, все следили, как снаряд, проделав дугу, падает в группу из трех монстров, а вслед за бочкой летит огненный шар. Заклинание встретилось с бочкой, как раз в тот момент, когда снаряд Харкина отделял лишь миллиметр от плоти мясника. Взрыв был такой силы, что уши Харкина заложило, а вспышка ослепила. Проморгавшись, так чтобы солнечные зайчики не мешали обзору. Он увидел, как в огне и дыму горят мертвые тела, куски плоти падали с неба, словно это были капли дождя. Кто-то радостно закричал. Воины вздымали: мечи, топоры, луки, арбалеты. Но Харкин не обращал на это внимания, он смотрел, как из разрушенных из-за взрыва домов выходят новые твари, а те, кто был при взрыве, но недостаточно пострадали, вставали. Многие мертвецы горели, у других не было частей тел. Но они все равно поднимались, шли и ползли к застывшим за баррикадами защитникам города. Но все это было на поверхности, а здесь под землей преобладала тишина. Это произошло одновременно со взрывом снаряда Харкина. Они вошли тихо, шурша мантиями. Их было двое. В их руках горели факелы. Один из них был высок. В одной руке тот держал массивный железный посох, а в другой факел с чадящим огнем. Вторым была фигура уступающая первому в росте. Его лицо также было скрыто под капюшоном, как и у его спутника и лишь длинная рыжая борода, заплетенная в косички, была видна при свете факела: — Вот мы и пришли, — выдохнул второй. — Столько лет поисков и мы здесь. — Да учитель. Кивнув своему ученику, тот, что с бородой, подошел к одной из стен, посветил на них факелом. Изучая иероглифы, вырезанные в скале, мужчина ходил вдоль них, ощупывал рукой, бормотал что-то невнятное про «Темную Империю» и их «тайнах». — Учитель Зарагейн, если Сумеречный Молот узнает, что мы нашли… — Плевал я на этих фанатиков, Уилл, — хохотнул Зарагейн. — То, что сейчас будет происходить в этом месте, куда важнее, чем все, что могут сделать эти «адепты тьмы». Я не боюсь их, мой ученик. Пусть приходят. Когда я здесь закончу, ничто не сможет меня остановить. Кивнув словам своего учителя, Уилл прислушался к своим ощущениям: — Я чувствую, как поднятая мной нежить горит, — сказал в пустоту Уилл. — Их разрывают, сминают, поливают разрушительной магией. Эх, жаль, столько времени потратил на подъем мертвецов. — То, что ты сделал, было чудом, Уилл, ты настоящий гений и, похоже, рожден для некромантии, а сейчас не отвлекай, — не оборачиваясь, сказал Зарагейн. Почесав бороду, дварф сел прямо на пол. Достав из сумки дневник, он вчитался при слабом свете в текст. Шевеля губами, он искал нужную информацию, перелистывая желтые страницы. А в это время Уилл взял под контроль своих созданий. Он не слышал похвалу своего учителя, да даже если бы расслышал, ему было плевать. Он был некромантом, и из-за постоянного пользования темными чарами, его разум изменился. Эмоции усохли, оставив после себя лишь холодный разум. Через своих слуг он видел, как защитники города сражаются с мертвецами. Живых теснят, но те упорно борются за свои жизни. По иронии судьбы, вся эта армия была поднята благодаря битве, разыгравшейся на улицах Норзельтата. По стечению обстоятельств, на город в эту ночь напали. Тогда Уилл и Зарагейн как раз были в номере гостиницы, решали, как проникнуть в катакомбы, как внизу раздались крики. Узнав у горожан, что происходит, маги поняли — это их шанс. Составив план, Уилл начал поднимать мертвецов. Филигранно накладывая сложнейшие чары, он, как музыкант, менял тела, конструировал на их основе нужные. Создавал мясников и пополнял свою маленькую армию вурдалаками. — Я готов. Возглас Зарагейна, вырвал Уилла из размышлений. Дварф стоял, в его руках горел алый огонь, а сам маг, закрыв глаза, читал заклинание на мертвом языке. Казалось, тени сгустились, стали объемнее и, словно ожив, танцевали вокруг магов. Воздух стал тяжелее, а в душе поселилась тоска. — Уилл, — голос Зарагейна был далеким и глухим. — Жертвы. — Чьи? — Тех, кто на поверхности. Кивнув, Уилл закрыл глаза, отдал приказ всей нежити ринуться в бой. Он полностью снял с них ограничители и отдал мертвецам полную свободу действий. И те не преминули ею воспользоваться. Взревев, переполненные ненавистью к живому с голодным предвкушением вурдалаки ринулись к живым. Мясники врубались в строй защитников города, орудуя своими мерзкими орудиями. И снова земля стала скользкой от крови. Крики боли и предсмертные хрипы слились в единый глас. Мертвецы дорого платили за каждую отнятую жизнь. Они устилали весь свой путь телами сородичей, но все равно шли вперед. Черная злоба и голод вели их. Они не испытывали страха. И вот чаще начали падать живые. — Похоже, горожанам не долго осталось, — как обычно, ни к кому не обращаясь, произнес Уилл.***
Сколько он сражается, Август не знал. В какой-то момент все слилось в одну картину. Уворот, атака, уворот, атака, перекат, чтобы снова увернуться. И так до бесконечности. Вначале схватки он использовал пистолет, стрелял в мертвых. Но быстро убрал огнестрельное оружие в кобуру. Перешел на магические ритуалы. Да, Герман предупреждал его, что это опасно. Он рассказывал, как они сводили с ума тех, кто их практиковал, но это был единственный способ, чтобы отбиваться от орд мертвецов. Создать волну, сбить мертвецов и рубить. Рубить все, что попадается под руку. Рядом с ним юлой вертелась Мария, ее клинки, как молнии, летали перед девушкой, словно жив своей жизнью. Это было бы красиво, если бы не ситуация. Соединив клинки в глефу, Мария завертела ее как пропеллером с такой скоростью, что свистел ветер. Вот перед Августом предстала массивная туша, закрывая собой солнце. Перевалившись с маленькой ноги на большую, тварь атаковала Августа огромным кулаком. Но охотник уже ушел в сторону, он обошел монстра с боку, косой распоров брюхо. Вонь из раны чуть не сшибла Августа с ног. Перекатившись под монстром, Август с размаху вонзил клинок погребения в ногу. Оружие Первого Охотника легко пронзило плоть, разрубая ногу. Монстр, завалившись на бок, продолжал дрыгаться, он упрямо пытался поймать верткую добычу. Отрубив монстру голову, Август обернулся. Нежить наступала со всех сторон. Мария продолжала сражаться, и вокруг нее уже образовались горки тел, а где-то в стороне от них сражался гигант. Харкин уже давно перестал считать, сколько мертвецов пало от его молота. Казалось, прошел не один день, как он сражается. Дыхание становилось все тяжелее, и ему все чаще приходилось отступать назад. Вокруг него вились маленькие защитники города, словно он был их щитом. Ударить молотом монстра, откинуть нежить дверью-щитом. Потом повторить все по новой. В такие моменты он жалел, что у него нет топора, большого такого, двуручного с огромным лезвием, а еще лучше секиру. Они попадались ему, пока он бродил по Замковому камню и мире рогаров. Но чего нет, того нет. Внезапно верный молот выпал из руки. Став скользким от крови, он просто соскользнул на землю. Упав, от него пошли магические искры и каменный тротуар потрескался. Запнувшись о тело, Харкин завалился на землю, и нежить сразу же воспользовалась своим шансом. Они прыгали на до этого нерушимое тело, наваливаясь на него всем своим весом, погребали под собой. В какой-то момент весь мир Харкина сузился до рычания и щелканье челюстей. Нежить пыталась прогрызть броню, чтобы добраться до мягкой плоти, когти царапали доспехи, рассекая искры. Стиснув челюсть, Харкин зарычал, начал прилагать силы, чтобы подняться. С каждой секундой мертвецы все больше набрасывались на него и, если он не хочет быть раздавленным, ему нужно выбираться из этой горы плоти. Медленно, но верно, меченый поднимался. Его мышцы бугрились, челюсть сильно сжалась, отчего, казалось, крошатся зубы. Не останавливаясь, Харкин прорывался наружу. Он отшвыривал тела от себя, вертелся махал руками. Пока у него не появился шанс выбраться. Почувствовав, что создал себе достаточно пространства, он начал ползти вверх. Как скалолаз, он взбирался по телам мертвецов, пока не добрался до вершины. Отшвырнув от себя особо ретивую нежить, он спрыгнул вниз. Оглянулся назад. Оказывается, куча была приличного размера примерно с двухэтажный дом. Мотнув головой, он попытался найти свой молот. Но нигде его не было. Чуть не взвыв от этого, Харкин заметил валяющееся бревно. Как оно здесь оказалось, он не знал. Не тратя время на размышления, меченый схватил бревно, взмахнул, сметая перед собой бегущих мертвецов. Он размахивал своим орудием слева направо, не заботясь о технике и движениях. Как дворник, он сметал всех, кто оказывался перед ним. И снова вокруг меченного образовалась группа. Но в этот раз среди нее были не только стражники, но и маг и те двое, мужчина и девушка, но Харкин этого не заметил. Он вообще не знал, что у него есть эскорт. Меченый шел вперед, размахивая своим орудием, он пробивался к массивному зданию, около которого собрались все выжившие, чтобы дать последний бой в своей жизни. Когда он выронил дубину, Харкин не запомнил, он просто не обратил на это внимание. Вместо этого он начал сражать голыми руками, Харкин разрывал мертвецов на куски, использовал их как оружие и бил ими мертвецов. Не задумываясь, он шел вперед, как приливная волна. Добраться до здания, вот все, что ему нужно было. О будущем он не задумывался, Харкину было плевать. Все, что ему было нужно, дойти, во что бы то ни стало — дойти. Даже если он после этого упадет замертво, но он должен дойти!***
Чувствуя, как отчаяние застряло в горле, Зульхард продолжал сражаться. Пот тек по лицу, шлем мешал видеть, а руки словно одеревенели. Воин уже не чувствовал их, и не был уверен, держат ли его руки меч и щит, или он сражается голыми руками. Всепоглощающая усталость навалилась на него, он хотел просто лечь и уснуть, но упрямо продолжал сражаться. Он уже и сам до конца не понимал, для чего сражается. Просто надо и все. А потом он увидел их. Как обычно, их было трое. Одна девушка и двое мужчин. Первый мужчина орудовал своей жуткой косой, использовал магию, отталкивал от себя монстров. Рядом с ним сражалась девушка. «И когда успела переодеться», — отстранено подумал Зульхарт. Девушка использовала мечи, она виртуозно вертела ими одновременно защищаясь и атакую. Она разрезала нежить на кусочки, как хлеб. Изгибаясь и вертясь, постоянно двигаясь, девушка уничтожала врагов без остановки. И на их фоне возвышался он, Гигант. Впервые Зульхарт заметил его, когда тот словно демон вырвался из горы тел. Держа по мертвецу в руках, он небрежно бросил их в стороны, выпрыгнул из кучи. Повертев головой, гигант взял лежащее бревно, которое Зульхарт хотел использовать как одно из препятствий около входа у мэрии и, подняв, словно оно ничего ни весило, гигант использовал его как дубину. Ринулся в бой. Мертвецы отлетали от него, как от ветра листья. Как-то так получилось, но Зульхарт оказался в его свите. Он отчаянно орудовал мечем, следуя за великаном, краем глаза заметив, как рядом с ним сражается Гилорау. Перестав что-либо соображать, командир стражи просто сражался. Это единственное, что было важно в данный момент. Это произошло, когда они добрались до мэрии. Поначалу они были лишь точками в чистом голубом небе. Но постепенно точки приближались, увеличиваясь в размерах, и вот уже были едва слышны звуки пропеллеров. Начали падать бомбы, взрывы и выстрелы оглушили измотанный разум. И снова площадь заполнилась дымом и гарью. Помощь пришла! Дварфы прилетели как раз в тот момент, когда оставался шаг перед пропастью. Воины Стальгорна выжигали под собой мертвую заразу. Не оставляя ничего после себя, они создали вокруг последних выживших огненную стену. И вот пал последний вурдалак. И меч Зульхарта, прочертив дугу в воздухе, ударился о каменную ступеньку мэрии. Только сейчас он понял, что буквально сражался на ступенях, окруженный мертвыми телами со всех сторон. И в этот момент из Зульхарта словно вырвали стержень. Усталость навалилась на него неподъемным грузом, сковывая плечи и прижимая тело к земле. Руки дрожали, а ноги подкашивались, не в силах сдержать тяжесть тела. Не удержавшись, Зульхарт упал. Не поднимая головы, он смотрел как ветролёты летая выжигают улицы огнем.***
— Все готово, — нарушил тишину Зарагейн Встав на затекшие ноги, дварф еще раз посмотрел на иероглифы: — Вовремя. Моя «армия» почти закончилась. Подняв руки вверх, Зарагейн плавно их опустил. На мгновение в зале снова установилась тишина, которая тут же сменилась тихим гулом, идущим откуда-то снизу. Символы на стенах засветились синим светом, а на полу появилась огромная пентаграмма. Додревние чары пришли в движение. Спустя эоны лет, зал ожил.