Черное зеркало

            Черное зеркало.             Забавно.       В каждом веке оно свое. Величественное каменное, звонкое железное и такое хрупкое стеклянное. И вот теперь - электронное.             Древние считали его окном в иной мир.       Окошком, в котором видно будущее. Всегда прямо и честно показывающие то, что хочешь узнать. Отражающее то, что хочешь скрыть.             Забавно.       Черных зеркал боялись. Их скрывали, прятали, веря - они могут принести несчастье.             Теперь же они повсюду.

***

Странное давящее ощущение, будто она оказалась под толщей воды, постепенно сходило на нет. Вернулось ощущение окружающего мира. Голова практически перестала ныть, исчезло ощущение, будто уши заложены до упора ватой, слух снова стал четким. Вот только зрение пока восстанавливаться не хотело.       Странное ощущение - понимать, что видишь, но не видеть. Ничего похожего на открытые в темноте глаза. На губах привкус крови, а глаза жгло - вполне привычное чувство. В принципе, это вполне допустимо. Логично, правильно. Для подобной ситуации. Даже странно - при такой перегрузке отделаться общими симптомами. Хотя... Плечо знакомо жгло. Значит, ее нормальное состояние вполне может быть заслугой лекарств. Зрение начало восстанавливаться, проявляя очертания предметов. До внезапно обострившегося слуха дошли новые звуки. Дождь. Тяжелые капли барабанили по обшивке и еще чему-то не столь твердому. Звук, такой привычный и родной, вызывает чувство дежавю. Чувство дома, детства. Будто она снова маленькая и сидит на стареньком диване, укутавшись плетом. А за окном дождь. Она жмуриться и протягивает руку, чтобы потереть зудящие глаза, краем сознания замечая, что сидит в большом для нее кресле, пристегнутая ремнем безопасности и укрытая пледом. Невольно улыбается.       Забота всегда приятна. В глазах перестает рябить, и она отстегивает ремень, чтобы снять обувь и залезть в нагретое кресло с ногами. Уже дотянувшись до лодыжки - движения раздражающе медленны - понимает, что обувь снята. Ботинки стоят рядом с креслом. Улыбка становиться шире. Подтягивает ноги, натягивает осунувшийся плед. И устало откидывается на спинку - даже столь простые действия отнимают остатки сил. В кабине довольно темно, работает только аварийное освещение. Невольно переводит взгляд на немногочисленные старые мониторы. Они сейчас не работают, так что отражают не хуже зеркала.       Черного зеркала. Отражение ей не нравиться. Оно до ужаса детально, отчетливо – запекшаяся кровь в уголках глаз, слипшиеся ресницы, под глазами темные круги. Кожа кажется блеклой, щёки запали, а скулы выступали.       Будто карикатура на саму себя. Шлюз с шипением открывается, пропуская еще одного хозяина старенького, но надежного кораблика. Привычная тяжелая поступь, дождь стекает с брони, шуршит и прорисовует узоры на ребристом полу, от которых почти сразу начинает виться сизый дымок. Она недовольно морщится - толи от запаха химической реакции, толи от понимания, что их угораздило попасть на планету с кислотными дождями. Опять. Он тем временем возится с реагентами, предусмотрительно упрятанными в нишах возле выхода, уже привычно смешивая необходимый нейтрализатор и торопливо обтирается, пытаясь более-менее спасти уже начавшую оплавляться броню. Только убедившись, что кислота больше не действует, заходит в просторную кабину, служащую также единственным жилым помещением. Отщелкивает шлем.       - Ты как? Голос тихий, усталый. Чуть хрипловатый после травмы. Она недовольно морщится.       - Нормально, - отвечает слишком тихо. Слабо. Он прищуривается и вздыхает тоже - она слышит в этом почти свое недовольство - и садится на прикрепленную к полу коробку у стены, начиная разбирать оплавившиеся зажимы брони. Хмуриться, на лице раздражение и недовольство. Что ж, ей тоже не нравится как он сейчас выглядит. Глаза потускнели, на губах трещины, как от сильного мороза. Да и сам вид, движения медленные, усталые. Еще недавно они бы обменились репликами на счет наплевательского отношения к себе, но сейчас они уже достаточно знали друг друга и не хотели очередной ссоры.       - Защита накрылась, - он переводит разговор в другое русло, - так что пришлось прикрыть корпус местной растительностью. У местных деревьев листья немаленькие, - на лице мелькает ухмылка. Она тоже невольно улыбается, запоздало замечая, что волосы у него немного затерлись от шлема и теперь торчат ёжиком. И ей это страшно не нравится. Взлохмаченный ёжик отчего-то кажется почти кощунством. Хочется встать и расправить заломленные пепельные короткие пряди. Сколько он уже пробегал в этой броне? Не высыпаясь, как обычно, забивая поесть. Пусть будь он трижды не-человеком, но ведь все-таки... Усмешка вырвалась сама собой. Она так и не смогла отнестись к нему как к кому-то... чужому. Странному. Непонятному. Он ведь с другого мира, другой расы, она это понимала, но вот чтобы признать... Нет, разница, конечно, была, начиная с внешнего вида и заканчивая взглядами на жизнь, но вот ощущения той "пропасти" появляющейся при общении даже с ее родными, не возникало. Пожалуй, именно из-за этого все остальное с легкостью ушло даже не на второй, а третий-четвертый план. А внешность.. Так она еще при первой их встрече подумала, что это просто качественный грим. Ну а что, собственно, необычного? В фильмах созданий куда странней показывают. Взгляд невольно падает на его отражение в мониторе - черном зеркале - и она невольно поражается, как черное покрытие "сожрало" цвета: яркие, апельсиновые звериные глаза и серые волосы кажутся вовсе блеклыми, светлая кожа потертой и неровной, как старая кора. Отражение ей не нравится. Оно как тогда. В том ведении. Снова. Она жмурится, пытаясь стереть с памяти картинку.       - Только щит? - спрашивает только для того, чтобы не сидеть в тишине.       - Двигатель задело, но ничего серьезного. Сейчас займусь аварийкой, нужно электронику проверить, - рывком подымается, устало вздыхает и направляется к вмонтированном в пол люку. За минуту до того, как активируется система, она в очередной раз смотрит на экраны - в этот раз специально. И отражение в них правильное, обыденное. Как в любом другом зеркале.