Нормальная жизнь

      — Отлично, — Хантер чувствует, как губы расплываются в улыбке и пальцы нащупывают предохранитель. Что может быть лучше нескольких моторных лодок, забитых сомалийскими пиратами?       Бобби открывает двери, запуская в комнату свежий, чуть солёный воздух. Впервые за месяц, начавшийся два дня назад, не идёт дождь. Хлопает холодильник, и у Лэнса перед лицом маячит холодная маленькая бутылочка местного тёмного пива. Сначала он не понимал, почему португальцы выбрали столь странный объём, но жаркие летние лиссабонские ночи расставили всё на свои места: это можно прикончить за несколько глотков, пока карета не превратилась в тыкву, напоминающую на вкус тёплую мочу.       Балкончик совсем крохотный, так что формально они сидят в комнате. Бобби из бокала — явно для чего-то другого — пьёт креплёное вино, подставив лицо закатным лучам. Вид, конечно, что надо: мини «Золотые ворота» и малыш Иисус на другой стороне реки. Надо бы радоваться, наслаждаться. Такой шанс! Но Лэнс тогда хотел всего лишь отпуск, а не пенсию. Ладно, может, даже на пару месяцев пропасть, отдохнуть, подлатать себя и побыть с Бобби. И за своим кольцом нырнуть. А не застрять в сраном Лиссабоне.       — Тебя что-то не устраивает, — даже не поворачивая головы, тихо и без эмоций произносит Бобби.       — Да, твою мать, да! — Лэнс вскакивает и начинает мерить шагами гостиную. Первоклассный шпион Барбара Морс всего за год смогла это признать! Он допивает пиво и достаёт второе. — Лучше бы нас убили, ей-богу! Они же блефовали: в России нет смертной казни! Я проверил!       Он уверен, что Бобби закатывает глаза и вздыхает. Её плечи медленно поднимаются и опускаются, и она подливает себе ещё. Они опять перестали говорить вслух то, что понятно и без слов. Снова.       Учитель, мать его, английского. Каждый сучий рабочий день. Рубашка с галстуком, узким. Сраные фонетические транскрипции, которыми ни один англичанин никогда не воспользуется. Идиотские вопросы. Хоть бы Бухарест, Будапешт, Белград, Брюгге — что-то на «Б», где может случиться херня. Но Морс выбрала «безопасный» город. Преподаватель английского и персональный тренер. Странноватая парочка, поселившаяся недалеко от центра. Походы в супермаркет на выходных, пробежки по утрам и всё больше и больше алкоголя, чтобы заснуть.       Лэнс же видит, что и Бобби плохо. Начала вести секцию кикбоксинга, спаррингуется без шлема, словно специально подставляясь, приходит с разбитой губой или рассечённой скулой. И что они творят в спальне? Заснять на видео и продать за очень дорого любителям жести. Рубашки на работу приходится носить с длинным рукавом, а то ободранные запястья для учителя не слишком вписываются в легенду.       И почему он не сдох тогда, вместе с Иззи? Всё было бы проще и понятнее. Раз — и нет. Свободным наёмником и без этого идиотского чувства вины. Без этих раздумий о том, что правильно, а что — нет, без слишком неподъёмного груза ответственности на плечах и без вот таких вот решений, словно гвоздями прибивающих к земле.       — Эй, — Хартли протянула ему початую бутылку виски. — Ну что, типа в отпуск?       — Я б поработал, — Хантер пожал плечами и утёр тыльной стороной ладони кровь на губе прежде, чем приложиться к горлышку. Покой ему был противопоказан, и Иззи это знала. Поэтому сейчас они сидели на пепелище какого-то склада в Эквадоре, до этого — навели шороха в Боливии, а ещё раньше — чуть не сдохли в Египте.       — Есть предложение, — она опустилась рядом, прислоняясь к единственной уцелевшей стене и протягивая руку. — Начальник немного зануден, но платят неплохо. Поездки в экзотические места, встречи с интересными, необычными людьми. Чтобы их убить. Всё, как ты любишь.       — Звучит неплохо, — как и что угодно, лишь бы работать. Рисковать и не думать про Бобби Морс.       — Ты же понимаешь, что мы… — она замолкает и всё-таки поворачивается. Уверенно смотрит исподлобья, кивает на кресло: — Мы не можем работать официально.       — Понимаю, — Лэнсу остаётся только вздохнуть и упасть рядом. Внезапно его осеняет. Он хватает Бобби за предплечье так резко, что та вздрагивает. — Свяжись со своим другим бывшим! У его той русской подружки есть контакты, где поработать на стороне!       — Это плохая идея, — Морс отводит взгляд и отрицательно качает головой. — У него самого сейчас проблемы. Как и у неё.       Она молча вливает в себя стакан портвейна и, сбросив ладони Лэнса с руки, поднимается, делает шаг, оказываясь на балкончике. У неё напряжена спина, и Лэнс видит, с какой силой сжаты кулаки.       — Надо попробовать жить обычной жизнью.       — Я попробовал, и мне не понравилось! — Лэнс слышит в своём голосе раздражение, которое он пытается скрыть. Морс не виновата. Виновата, наверное, но в другом.       Иззи была тем самым крепким плечом, на которое можно опереться, но, казалось, Хантер в него в основном плакался, словно ему года четыре, а родители запретили смотреть мультики.       — Ну, будто ты сам не знал, что Бобби за штучка? — она хлопнула его по спине.       — Да знал я, — отмахнулся Хантер. Несмотря на развод и выброшенное к чертям кольцо, бывшая всё ещё не оставляла его в покое. Засела в голове, словно снайпер в своём гнезде, и методично тыкала его мозг тонким острым шилом. — Но я же ей почти доверял.       — Ей?! — Иззи рассмеялась. У неё был чуть низковатый и хриплый смех. Под стать крепким плечам и хоть и симпатичному, но суровому лицу. — Ты совсем рехнулся, Лэнси? Ты бы ещё Чёрной Вдове доверился!       — Мне казалось, что у нас всё было по-настоящему.       В руках Хартли хрустнула банка пива, и она протянула её Хантеру. Себе достала новую.       — Из меня херовый советчик в этих делах, но, по мне, если связываешься с кем-то из наших же — то жди недомолвок и всякого такого. Она ж агент, чувак!       — Как и я.       — Ты наёмник, — хмыкнула Иззи. — Это другое.       Будильник, умыться, нацепить кроссовки и отправиться навстречу ежедневной десятке, душ, завтрак, одеться, чмокнуть ещё спящую Бобби, дойти до метро, проехать пять станций и, взяв кофе по дороге, поприветствовать охранника, беря ключ от аудитории. Новенькая доска для фломастера — этот вроде бы стирается, — и тема сегодняшнего урока выведена почти читаемым почерком. «Защита окружающей среды». Ключевые понятия, типа озонового слоя и глобального потепления, в столбик. Два часа, потом ещё два. Обед в кафе напротив. Ещё пара групп, и можно отправляться домой. В половину пятого. Не позже. Каждый сучий рабочий день.       Здесь не звонят среди ночи, не просят немедленно собраться куда-то. Возможно, на день, а возможно — в последний путь. После работы не болят мышцы, не ощущается вкус крови во рту и совсем не кажется, что ещё чуть-чуть, и выплюнутся лёгкие. Тут ничего не происходит.       А Лэнс хочет, чтобы происходило. Чтобы нужно было убегать, догонять, чтобы его ударили по лицу или по печени. Ему это необходимо. Он даже тир нашёл. Стрелять приходится из старья, но лёгкая отдача нужна Лэнсу как воздух. И всё равно этого мало.       Уже не бутылка портвейна, а полторы. Иногда больше. И он просит Бобби ударить. По-настоящему. Она не хочет, говорит, что он больной. Будто ей это самой не нужно. В итоге соглашается, связывает ему руки за спиной. Но бьёт не в полную силу, и Лэнса это бесит. Он ругается, знает, чем раззадорить Бобби, вспоминает то, что она пытается забыть.       Только когда горячая вязкая кровь течёт и по носоглотке, и по лицу, Лэнс улыбается. Впереди две недели каникул, так что синяки пройдут. Морс ведь об этом беспокоится, а не о том, что он сходит с ума от этой скуки.       — Нам нужен врач, — мрачно замечает она, разрезая ножом пропитавшуюся кровью верёвку.       — Перелом без смещения, — отвечает Лэнс, ощупывая начавшую отекать переносицу.       — Я о другом, — Бобби вытирает бумажным полотенцем кафельный пол ванной. Она слишком сосредоточена и серьёзна для столь несложных действий.       — Скажем, что нас ломает без работы, на которой мы никогда не работали? — он усмехается и смотрится в зеркало. Вдохнуть полной грудью не выходит: рёбра ноют.       — Мы не можем друг друга избивать в собственном туалете до конца жизни, — Морс резко поднимается и со злостью кидает полотенца в ведро.       — Можно разнообразить взаимодействия в спальне, переместиться в кухню, — беззаботно замечает Лэнс, включая ледяную воду.       У него немного трясётся левая рука. И ему это нравится. Как и красновато-оранжевая вода, исчезающая в сливе. И разбитые костяшки Бобби. И её неровное частое дыхание, и его же кровь, размазанная по её лицу.       — Ты псих, — безапелляционно констатирует она, уходя на кухню. Звон бутылок, лёд из морозильника падает в стаканы. Лэнс надеется, что не весь. Он бы приложил немного к переносице. С другой стороны, Бобби затеяла завтра готовить пастуший пирог, так что замороженного мяса у них достаточно.       Лэнс молча берёт свой стакан и делает большой глоток. Губы щиплет, и он морщится. Бобби так и стоит над раковиной. У неё с лица капает вода, а волосы снова распущены.       — Я больше так не могу, — тихо произносит она. — Почему они не убили нас? Было бы проще.       — И я так думаю, — так же тихо отзывается Лэнс, протягивая ей стакан.       Морс как-то устало поднимает голову и одним махом выпивает всё, достаёт пару кубиков льда и прикладывает ладонь с ними ко лбу, закрывая глаза:       — Как думаешь, если будет угроза конца света — нас позовут?       Лэнс не знает, что на это ответить. Он хотел бы считать, что да. И что конец света наступит если не завтра, то хотя бы на следующей неделе. Инопланетяне и летающие города, побольше роботов и непонятных артефактов-порталов. Он даже готов себе руку ножом отпилить, как когда-то Иззи. Учитывая, что потом могут поставить крутарский протез, как у Фила. Поэтому всегда смотрит, чтобы телефон оставался заряжен, а паспорт был при себе — джет могут и не прислать: регулярные авиалинии и всё такое.       Но угроз нет, как нет и звонков. Зато есть виски, перемешивающийся где-то в желудке с портвейном и пивом. Будет плохо, но завтра.       — Мне кажется, что за нами не следят, — Лэнс снова наполняет стаканы. На этот раз безо льда.       Бобби отбрасывает кубики в раковину и отходит к окну:       — Следят, я чувствую.       От похмелья раскалывается голова, и, несмотря на очки от солнца и кепку, все косятся на его разбитое лицо. Лэнс сидит в самом дальнем углу в автобусе, изредка бросая взгляд за окно. Его подташнивает, но он уже почти в порту. Фред, конечно, скользкий тип, но у него всегда есть что предложить. Последний человек, к которому вообще следует обращаться.       — О, Ричи! — он протягивает руки для объятий и усмехается, рассматривая следы побоев. — А ты всё ещё любишь подраться, я гляжу.       — Ага, — Лэнс кивает отойти за контейнеры. — Я ищу халтуру.       — Какого плана? — понимающе интересуется Фред. За эти годы он потерял ещё несколько зубов и почти все волосы.       — Любую. Без бумаг, — ещё тише, но крайне уверенно отвечает Лэнс. — Хоть ИРА, хоть якобиты, хоть французы. Мне нужна любая работа.       — Сейчас с этим туговато. Все хотят гарантий, — задумчиво тянет Фред, почёсывая подбородок. — Хотя… Тут одно судно под флагом Мальты хочет что-то в нейтральных водах недалеко от Сомали искать на дне. Я в душе не чаю что, но, похоже, что-то незаконное. Они заинтересованы в стрелке, чтобы не болтал.       — Идеально, — хочет улыбнуться он, но разбитая губа саднит.       — Ты даже не спросишь, что по деньгам?       — Мне срать. Ты, как и всегда, в доле.       — Смотрю, дела твои — совсем труба, — хмыкает Фред, протягивая руку без двух пальцев.       — Только обещай, что там будет достаточно пиратов.       — Их будет там дохера, Ричи! — смеётся он, наспех калякая какой-то номер из записной книжки телефона на огрызок бумаги.       Бобби не истерит. Она просто прожигает его взглядом, пока он собирает рюкзак. Она не хочет никуда ехать. Они же вроде бы кому-то что-то когда-то обещали. Но отговаривать не пытается. Всё равно бесполезно. Кричать-то в итоге будет Лэнс. Как всегда. Не сказать, что нервы его подводят, просто это всё обычно надо как-то прервать, а лучше — закончить. Бобби вывести из себя сложнее, чем сделать вид, что сам психанул. Два упёртых барана вряд ли друг другу уступят. Лэнс не любит ждать. Он и в этом идёт напролом.       — Ты рискуешь, — чеканит Морс, скрестив руки на груди. — И меня можешь подставить.       — Я хочу прокатиться по бывшим колониям, — он не поворачивается, вспоминая, у кого на Мальте можно купить бронежилет и оружие. — Этот чёртов имперский дух в генах, Боб. Хочу ещё раз посмотреть, что мы просрали.       — Мозги свои ты просрал, Хантер. И очень давно.       — Не все. Иначе у меня бы тут они не начинали плавиться от смертной скуки, — Лэнс поворачивается и закидывает лямку рюкзака на плечо. Бобби так и сидит, насупившись и метая невидимые молнии из глаз. Наверное, хорошо, что они не решили сожрать тот рыбий жир и стать нелюдями, а то вдруг она могла бы теперь убивать одним взглядом? Он тогда был бы не жилец. — Я понял, что в аэропорт еду один. Но поцеловать-то можно?       Она всё-таки поднимается на ноги и целует. Сквозит какими-то обречённостью и фатальностью, которых Хантеру тоже так давно не хватало.       — Не умри там, ладно?       — Ты тоже, — подмигивает он, направляясь к двери. — А то я ж тебя знаю: будешь без меня скучать и сама полезешь, куда не следует.       Бобби хочет что-то ответить, но Лэнс уже закрывает дверь. Впереди небольшой круиз и, хочется надеяться, полчища пиратов. Они ему просто жизненно необходимы.