Алые цветы на грани

Но никто никому не нужен. Как бы то ни было. В мире, полном безжалостных людей, где каждый сам за себя, отдельный индивид никому не нужен. Каким бы выдающимся он ни был.

***

Один дождливый день. Один из сотни других. Что могло пойти не так? Осенью часто моросит противный дождик, который не мочит одежду, но из-за него становится гораздо холоднее и более мерзко на душе. Кто бы мог подумать, что именно в этот день умрёт Шерлок Холмс. Вычурное слово, ненужное слово, плебейское слово! Кровь закипала. Ярость заливала опустевший мозг и, застывая со временем, становилась липкой усталостью, опутывающей мысли, вызывающей тупую боль в висках. Слово, которое могло обойти их вновь. Невесело усмехнувшись, Джон отвернулся от сочувствующего взгляда Майкрофта, стараясь на думать о следующих днях, которые превратятся в в одну туманную полосу, которая скрывает в своих глубинах выход, конец, освобождение или что угодно, но Ватсон ждал того переломного момента. Вспоминалось то бордовое пятно, которое непозволительно уродливо расползалось вокруг изящного тела, которое лежало так же прекрасно, в последний раз показывая любовь Шерлока к изыскам и драме. Кровавые ручьи смешивались с мокрой грязью, размягчённой октябрьским дождём. Мориарти решил убить соперника. Труп короля преступного мира был найдён после красиво сыгранного преступления, которое было заказано им же самим. Тонкий неуверенный слой снега тихо прикрыл землю, стыдливо прячущую в своих недрах одну из ярких жемчужин коллекции гениев. Морозец сделал светлее чёрный мрамор с золотыми буквами, на которые было больно смотреть. Плита, напоминающая его дом, дверь его дома, в которую всегда было можно постучать и дождаться, как она откроется в приветливую прихожую миссис Хадсон. Но теперь ответа не будет. Время тянулось медленно, но каждый замечал, как оно постепенно ускорялось, возвращаясь в привычный ритм. Каждый, кроме жителей Бейкер Стрит 221Б. Джону не хотелось мириться с утратой, которая не должна была произойти так скоро, так глупо. Кто знает, это же Шерлок, он может через какое-то время выпрыгнуть из-за угла и сказать, что он жив, и это была лишь вынужденная мера. Ватсон обрюзг; за несколько месяцев превратился в старика при относительно молодом теле. Психосоматическая хромота вернулась, глаз иногда дёргался, больное плечо ныло при каждом незначительном изменении погоды. Твёрдые руки солдата тряслись. Однажды Джон проснулся из-за кошмара посреди ночи. Они стали не редкостью, Ватсон пытался смириться, пил снотворные, но они слабо помогали, поэтому чаще всего он ворочался на жёстком диване в маленькой съёмной квартирке, где ему хотя бы не напоминало всё, что он видел, на Шерлока. Было около пяти утра, ещё темно. Снег лежал толстым для Лондонской зимы слоем. Ватсон присел на визгнувшем от движения диване. Снег слишком чист, слишком невинен. Но даже его можно осквернить. Последнее время дрожащая рука была на удивление тверда. Рама открытого окна поскрипывала, качаясь от ночного зимнего сквозняка. Алое пятно не осквернило, а украсило богатым контрастом свежий снег.