Мое море

И чем я думал, когда на ней женился? Мой взгляд сам собой остановился в районе декольте и задержался там, на долгих две минуты. В голове бродили неприличные мысли, я не сразу уловил смысл её слов: — Мой любимый смотрел на Александра Георгиевича так, как смотрел на меня только во время нашего первого секса. Я его не осуждаю, все же его заместитель очень видный мужчина. Но зачем тогда он женился на мне? Я потратила на этот брак лучшие годы своей жизни… Устало закрываю глаза. О да, Анжелка потратила на меня целых два года. А я потратил на неё уже очень много нервов. Она пришла работать ко мне помощником секретаря. Смуглая, улыбчивая, тонкая, общительная девчонка двадцати лет. Анжела не отличалась особым умом и не могла даже напечатать документ без орфографических ошибок. Но когда она улыбалась, все забывали, о чем говорили до этого. Словно только что из отпуска, Анжела была кусочком лета, свободы и покоя. Но это чисто внешне. Спустя всего лишь месяц после свадьбы Анжела устроила мне первый скандал. Она орала и била посуду, угрожала разводом. А причиной послужил букет, подаренный мной Екатерине Львовне на её шестидесятилетие. Но Анжелка была уверенна, что я имел далеко идущие планы на эту старую грымзу. Эти скандалы повторялись раз в два-три месяца. И каждый раз объектом для ревности она выбирала самых неподходящих особ. Это были старухи и девочки-подростки, неприлично полные или неимоверно худые женщины, уродливые, убогие и серые офисные мыши. А однажды вообще десятилетняя девочка-инвалид, которой я помог оплатить лечение. После этого я отправил её к психологу и уже полгода наслаждался тишиной и покоем. Рано радовался, как оказалась. — Анжелка, ты хочешь сказать, что я гей? Я не собираюсь даже обсуждать подобное предположение. Это же абсурд! Я кожей чувствовал на себе внимательный, изучающий взгляд психолога, но он молчал, не вмешиваясь в перебранку. — Женечка, солнышко, я же не вчера родилась. Ты же раздевал его глазами, если бы там не было столько людей, ты бы там своего зама и … — Замолчи, а то меня сейчас стошнит. — От чего? От того, что твоя дура-жена посмела своим поганым языком запятнать честь твоего любовника? В поисках поддержки я повернулся к психологу: — Никита Сергеевич, может, вмешаетесь? В конце концов, я уже полгода плачу вам за то, чтобы подобный бред не приходил в эту красивую головку! — Евгений Алексеевич, не вы, а ваша супруга является моим клиентом. И именно о её душевном спокойствии я забочусь. Даже если она ошибается, в вашем поведении наверняка проскальзывают подсознательные сигналы, которые наталкивают вашу супругу на подобные выводы. И сегодня я пригласил вас на наш сеанс именно для того, чтобы разобраться с двойственностью посылаемых вами невербальных сообщений. Я невольно даже заслушался. — Извините, но я не считаю, что спровоцировал навязчивые бредовые идеи моей жены. Если у неё проблемы с головой, то я тут ни причем, — Я посмотрел прямо в теплые светло-карие глаза, спрятанные за стеклами очков. — Мне вас порекомендовали, как хорошего специалиста. Но, судя по всему, слегка переоценили ваши способности. Думаю, Анжеле пора менять врача. — Вы чувствуете угрозу в моих словах? Может, нам с вами стоит поработать, чтобы разобраться в ваших подсознательных комплексах и желаниях? Я не утверждаю что вы гей, но, возможно, в вас заложена большая необходимость в чужой любви, в одобрении извне, чем вы предполагаете? Возможно, только возможно, что страхи вашей супруги вырастают из вашего стремления нравиться окружающим. Мне кажется, вы не вполне довольны своей жизнью и жаждете, чтобы вас убедили в этом… — Я недоволен сильно ушибленной на голову женой и её психологом-психом, — прерываю врача и так резко поднимаюсь со стула, что тот падает на пол. – Анжелка, пошли, ты сюда больше не придешь! — Женечка, я не буду ходить ни к кому, кроме Никиты Сергеевича. И ты будешь к нему ходить, иначе я подам на развод. Я бы с удовольствием развелся, но работал я в основном с японцами, а они очень плохо относились к холостым или разведенным партнерам по бизнесу. Азиаты считали, что человек способный «предать» семью, способен и подвести в делах. Имея за плечами уже два не сложившихся брака, я не мог позволить себе такой роскоши, как еще один развод. И вот, спустя неделю, я валяюсь на кушетке, и этот горе-врач пытается ввести меня в гипноз: — Вы стоите на берегу моря, теплые волны касаются ваших ступней и откатывают назад, вы вдыхаете полной грудью теплый морской воздух… «Господи, и когда он отстанет с этим бредом? Я притворяюсь, что его голос убаюкал меня, боюсь, если прослушаю эту галиматью еще раз – меня стошнит». — Вы погружаетесь в свое прошлое, медленно, словно в теплую морскую воду, шаг за шагом. «Его что, переклинило на море?» — А теперь, дойдя до самого дна, скажите, что именно вы вспомнили? «Доктор, если бы я дошел до дна моря, меня бы просто расплющило под весом воды». — Я вижу, как мама готовит ужин и тихо напевает себе под нос. — А что в этот момент делаете вы? «А откуда мне знать? Я только что это придумал». — Сижу на полу и наблюдаю за ней. Он довольно улыбнулся: — И часто ваша мать бросала вас без внимания, занимаясь своими делами? «Ну, Никита Сергеевич, вы загнули, интересно, а ваша мама вас до сих пор от юбки далеко не отпускает?» — Да, — порадовать его что ли? – Часто. Она уходила на весь день, оставляя меня в садике. — Что в этот момент чувствовали вы? «Что придется все же съесть манную кашу, а еще лечь спать днем. Помню я что ли?» — Мне было обидно и очень грустно. — А ваш отец? Он часто с вами общался? «Да… Чтобы завести ребенка нужно что? Бросить работу и примотать себя скотчем к карапузу?» — Нет. Только по вечерам. — Ваша первая девушка сама от вас ушла или вы её бросили? — Я от неё ушел спустя полгода. — В чем была причина вашего расставания? «В том, что Машка не давала, а Рита сразу раздвинула ноги.» — Полюбил другого человека. — Вы полюбили парня? «Ага, курица не птица, женщина не человек. Так ты еще долго не женишься. Лет до ста». — Да, — это становилось все забавнее и забавнее. — Так ваш заместитель вам действительно понравился? — Нет, не в моем вкусе, — из-под полуприкрытых ресниц я наблюдаю, как врач тянется к чашке с кофе. — А кто в вашем? – и Никита Сергеевич опрометчиво делает первый глоток. — Вы. Короткое слово, и психолог не только подавился своим напитком, но и разлил его на себя, чашка со звоном падает на стеклянный стол. Я вздрагиваю от неожиданного звука. Но, даже сморщившись от боли в обожженной руке, Никита Сергеевич в первую очередь думает о пациенте: — Вы как? Простите, я не хотел так грубо прервать сеанс гипноза. Голова не болит? Вы помните наш разговор? М… да, у меня даже совесть проснулась, но не настолько, чтобы признаться в небольшом розыгрыше: — Нет, все в порядке. А мы что, говорили? – я протягиваю ему бумажные платки и подавляю в себе смех, когда он осторожно, двумя пальцами, стараясь не прикоснуться ко мне, берет их. — Я думаю, что вам стоит все же ходить к другому специалисту. Выберите врача, и я передам ему все свои записи. Э нет, так легко ты от меня не отделаешься! — Нет, знаете, я думаю, что нам с супругой вполне подходите вы. Просто изначально, да еще при ней, мне было как-то стыдно признаваться в своих слабостях, — я скольжу взглядом по коротким, цвета меда волосам, на секунду встречаюсь взглядом с врачом и медленно скольжу вниз, останавливаясь на чувственных губах. Он тут же нервно облизывается, будь он девушкой, я принял бы его движение за кокетство. – Боюсь, что я больше не решусь сказать о подобном хоть кому-то еще. — Хорошо. Тогда встретимся на следующей неделе. Уже шестой наш сеанс, и Никита начинает краснеть и вздрагивать от любого моего движения. Я бы и рад прекратить эту странную игру, но уже не могу. Меня бросает в жар, когда, устав, он снимает очки и кладет их на стол, близоруко щурясь, перебирает бумажки, выискивая нужный тест. А я расслабленно лежу и молча наблюдаю за его торопливыми движениями. Я сам загнал себя в эту ловушку. Первоначально я заставлял себя бросать заинтересованные взгляды, ненароком прикасаться к нему. А когда поймал себя на том, что мне нравится наблюдать за ним, нравится чувствовать его рядом, было поздно. Впервые в своей жизни я влюбился. — Так, вот вам тест, тут сто сорок вопросов, но отвечайте не задумываясь, первое что в голову придет, — он протягивает бумажку, и мне приходится встать и подойти. Но вместо того, что бы просто чуть наклонится над столом, я обхожу его, и, встав у самого кресла врача, почти вытаскиваю из судорожно сжатых пальцев листок. — Иногда мне кажется, Никита Сергеевич, что вы меня боитесь. — Нет, это ложное ощущение. Но и я, и он понимаем, что это неправда. — Я думаю, нам все же стоит закончить эти сеансы, Евгений Александрович, извините, но я больше не могу с вами работать. Сегодня мы видимся в последний раз. Я пытаюсь что-то сказать, но он поднимает руку, призывая к тишине: — Я уже нашел вам другого врача, вы продолжите с ним, это не обсуждается. Дверь в кабинет деловито распахнулась, мой зам, не спрашивая, рухнул в кресло. — Ну что японцы? Разорвали контракт? — Только из-за твоего развода? Не смеши. Нет, конечно. Слушай. Жень. Я только не понимаю одного, как ты сумел так долго с ней прожить? — А я мазохист, где-то глубоко в душе. — У… Ну, ясно. Пойдем на пиво. И так и быть, в этот раз можем не в гей – клуб. Может, ты девку подцепишь. — Шурик, спасибо, но в обычный клуб я не пойду. — Ты бы прямо сказал, что боишься со мной пить, думаешь – напою и воспользуюсь твоей беспомощностью? Зря. — Ты не понял. Я в гей–клуб пойду, а в клуб для натуралов нет. — С чего такие изменения? – брови зама незапланированно ушли наверх. — Шурик, не лезь… Ок? — Лады. Не знаю, как я мог не заметить их раньше. Мой Никита направлялся к выходу из клуба в сопровождении какого-то блондинистого хмыря. Я встаю резко, и почти опрокидываю стол. — Эй, бренное пьяное тело, ты куда? — Морду бить! — А ну садись, кому бить? За что? — Хмырю. Нужно очень, пусти Шур..р.. ик.. Они сейчас сбегут. — Так одному хмырю или двум хмырям? — Не смей Никиту хмырем называть, — я хватаю зама за плечи и начинаю трясти. – Никогда, слышишь? — Пусти, дебил. Я молчу. Я обвожу помещение мутным взглядом, но Никита уже исчез. Почти бегу к выходу, пусть медленно, но бегу. Но и возле клуба их нет. Бреду к машине, одновременно ища в карманах ключи и выбрасывая ненужные вещи. Но они спрятались, я принимаюсь выворачивать карманы на изнанку. — Тело, если ты ищешь ключи, то зря, они у меня. Давай вызовем такси и отправим тебя домой. — Мне нельзя домой, Шурочка, милый, любимый, отдай ключи, мне нужно ехать хмыря убивать. — И Никиту? — Нет, Никиту нужно целовать, хмыря убивать. Не путай меня. — Ух ты. И кого мы будем искать первым? Хмыря? — Неа… Они вместе уехали. — Понятно. А где искать знаешь? — Нет. — Вот видишь, давай домой – поспишь… — Пока я спать буду хмырь Никиту трахнет. Нельзя мне спать. Я больше спать не буду. — Ясненько. Что за Никита? — Псих Анжелин. — Псих? А давай все же спать? — Психолог. И не смей…. — Никиту называть психом. Я понял. Ладно. Фамилию и отчество Никиты помнишь? — Зачем? – я растерянно смотрю на зама. — Если ты согласишься на такси, то я позвоню своему другу из ФСБ и узнаю его адрес. — Никита Сергеевич Хру… — но Сашка перебивает. — Хрущев? У тебя странный вкус, и он уже мертв. Извини, что так сообщаю эту страшную новость… — Хрустик. И тут эта зараза начинает ржать… — Извини,— вытирая слезы, говорит он. – Но таких фамилий не бывает. Ладно, я позвоню, и поедем спать. Через десять минут отрывается от телефона. — Такси будет через три минуты, адрес Хрустика я нарыл. Едем? — Угу. Просыпаюсь я от головной боли и не спешу открывать глаза. Чье-то тело лежит рядом, значит, я заснул не один. Блин. Придется опять выпроваживать случайную знакомую. Стоп. Мы вчера с Шуриком ходили в гей – клуб, значит со мной, скорее всего, лежит парень. Провожу рукой по телу, и понимаю, что это точно не существо женского полу. Тело тут же напрягается и принимается выползать из-под моей руки. Инстинктивно притягиваю его назад, прижимая к себе, и парнишка затихает. Почему-то я не могу вспомнить, в какой именно момент успел с ним познакомиться. Все умственные усилия напрасны. С сожалением открываю один глаз. Короткостриженый затылок с волосами цвета меда. Вот тут память выдает все. И как я заметил Никиту, выходящим из клуба с каким-то мужиком, и разговор на стоянке. Вспомнил, как опрометчиво открыл нам двери Никита, его удивленно-испуганный голос: — Евгений Александрович, что-то случилось? Но я только оттолкнул его в сторону и прошел в квартиру. Как сумасшедший я открывал комнаты, заглядывал в шкафы, под мебель, отдергивал шторы. Никита и Шурик ходили за мной по пятам. — Вы что тут ищите? Кто вообще дал вам право врываться в мой дом? – не дождавшись ответа, Никита достал мобильник, но Шурик его забрал. Обыскав комнаты и кухню, заглянув в туалет, я с победным кличем ворвался в ванную. Но и там никого не было, точно, я и в стиральную машину заглянул. Повернувшись к говорившему Никите, я выдал, улыбаясь как идиот: — Хмыря нет! — О… Приличный мальчик, — ответил Шурик, и, хлопнув психолога чуть ниже спины, добавил.— Теперь я лишний, я пойду. Дверь за замом только закрылась, а я уже с улыбкой маньяка приближался к Никите. Он отступал, пока не уперся спиной в стену. Потом так забавно выставил вперед кулаки, собираясь защищаться, но, к сожалению, я был выше, сильнее и подготовлен лучше. Даже пьяным я играючи скрутил его, хотя он все же успел заехать мне в челюсть, и потащил в спальню брыкающегося и орущего психолога. Я помню как, заткнув ему рот рукой, целовал шею, шептал какие-то глупости, рвал на Никите футболку. Дальше моя память отказывалась работать. Дрожащей ладонью провожу по его боку и облегченно вздыхаю, наткнувшись на джинсы. — Извини, — шепчу прямо в затылок. – Я ведь не успел сделать ничего? Так? — Да, отпусти меня, пожалуйста. Я убираю руки, он вскакивает с постели и останавливается только у двери. — Я думаю тебе лучше уйти. С трудом поднимаюсь с кровати, возле неё валяется порванная майка. Направляюсь к двери, карие глаза, близоруко щурясь, неотступно следят за мной. Никита отступает, следя за тем, чтобы расстояние между нами оставалось как минимум метра в три. По дороге натыкаюсь на свой пиджак и туфли. Подхватываю их и, не одевая, выхожу из квартиры, держа вещи в руках. Уже спускаясь в лифте, сажусь на грязный пол, принимаясь злобно и методично биться головой о стенку кабинки. Я и не заметил, как двери открылись. — Эй, бомжара, свали отсюда, — слышу над головой мужской голос. Поднимаюсь во весь рост и уже на выходе, смотря на мужика сверху, рычу ему прямо в лицо. — Итак, что мы имеем. Один влюбленный агрессивный пингвин, — я удивленно смотрю на зама. – Пингвин, потому, что неуклюжий. С другом — дауном. Нет, то, что я тебе друг, это спорный момент, а вот даун – это точно. Напились и наломали дров. Из этой ситуации вынесено в плюсы: Никита гей, и это почти точно. Так как натуралы по гей – клубам шляются редко. Хмырь вряд ли его любовник, иначе остался бы на ночь. Еще теперь ты знаешь, где он живет. И самое важное, ты все же не сорвался до конца. Минус один, но жирный. После такого я бы тебя к себе и близко не подпустил. Я понуро киваю и пытаюсь налить себе коньяк, но Шурик забирает бутылку. — Не все еще потеряно. Ты пойми, ты классный мужик. Если бы я знал, что ты можешь полюбить парня, то сам бы тобой занялся. Но не судьба. Первое, ты прекращаешь пить. Второе, начинаешь за ним ухаживать. И включай все свое обаяние и юмор. Но никаких подколок! Не смори на меня так, да за парнями тоже иногда нужно ухаживать. — Да он меня и видеть не захочет. — А у меня есть повод, — Шурик достает из кармана мобильный. – Это его телефон, мало того, что он дорогой, так тут еще и номеров куча. Не думаю, что он их переписывал куда-то. К моему удивлению Никита согласился встретиться, но мое предложение отвезти мобильник прямо к нему домой отверг сразу. Поэтому мы встречались в кафе, как и предвидел Шурик. Никита встал из-за стола, стоило мне только подойти. — Добрый вечер, Никита Сергеевич, — я положил телефон на стол. – Держите. Я бы хотел извиниться за свое вчерашнее поведение. — Засунь свои извинения себе в задницу, — в людном месте он явно чувствует себя уверенней. — Вы так меня боитесь, что даже не отваживаетесь допить свой кофе? Мда… Психология точно не его призвание, попасться на обычную уловку. Никита садится напротив меня. — Вы ведь решили отдать меня другому врачу только потому, что боялись влюбиться в пациента? — Нет. Это не так. Не стоит приписывать другим ваши мысли, — Никите удивительно шел этот тон всезнайки. Шел второй месяц самой странной осады в моей жизни. Первые три недели курьеры курсировали туда сюда с бешеной скоростью. Увозя из моей квартиры очередной букет, набор дорогого элитного кофе или бутылки с вином, они неизменно возвращались назад с тем же грузом. Извинительные записки в маленьких конвертах оставались нетронутыми. Но вместе с курьерами делал свое дело и частный детектив, разузнав об увлечениях психолога. Отправленные книги по биологической океанографии так и не вернулись назад. Так же пропали без вести диски с записями всех передач Жака-Ива Кусто. Но костюм для дайвинга вернулся с запиской, что он слишком дорогой и врач не может его принять. На предложение расплатиться свиданием последовала вначале нецензурная брань, а затем Никита все же согласился. Никогда в жизни я не думал, что буду устраивать свидание в бассейне, но, к моему сожалению, учиться подводному плаванию без воды весьма проблематично. Едва высидев инструктаж, Никита полетел переодеваться. Если разделся он вполне самостоятельно, то вот в костюм влезть никак не получалось и тренер принялся ему помогать. Я скрипел зубами, наблюдая за этим действом, но стерпел. Следом наступило самое страшное: нужно было погрузиться в воду. И, к своему большому удивлению, я смог это сделать. Уже по шею в воде, я осознал, что мой давний страх куда-то делся. Но стоило нырнуть с головой, как паника затопила сознание, я бешено махал руками, в попытке всплыть, ноги скользили по дну. Я отчаянно боролся за свою жизнь, но коварная вода не выпускала, удерживая на дне. Мне не хватало воздуха, в глазах потемнело, когда чьи-то руки вытащили меня на поверхность. Вцепившись в спасителя всеми конечностями, и начиная осознавать реальность, я не сразу, но понял, что прижат к бортику бассейна и обнимаю руками и ногами Никиту, что именно он отгораживает меня от страшной смертоносной воды. Маски на мне уже не было, и он гладил меня по потемневшим от воды волосам. — Тренер, помогите его вытащить из воды. Мне одному это не по силам. — Да сейчас, я не понимаю, что случилось с баллоном, я же проверял оборудование. — Я думаю, что дело не в оборудовании, у него, наверное, гидрофобия — боязнь плавания и воды. Это просто приступ паники. — Зачем он тогда пришел сюда. — Знаете, я, наверное, догадываюсь. На следующий день Никита позвонил сам. — Привет. У тебя есть планы на вечер? — Привет. Нет. — Отлично. Во сколько ты заканчиваешь? Я за тобой заеду. — В семь часов. — Я буду перед офисом в семь пятнадцать. Не опаздывай. Время шло медленно, как улитка под наркозом. Когда часы показали шесть тридцать, я спустился вниз и, как идиот, замер возле дороги. Тут время стало течь еще медленнее и остановилось совсем. Долгие полчаса я стоял как придорожный столб, периодически кивая выходящим сотрудникам. Так, бухгалтерия разбрелась без пятнадцати семь. Нужно будет завтра устроить им незапланированную выволочку. Зато уборщица явилась еще до закрытия офиса. К семи часам из здания вышли все кроме моего зама, главного инженера и обеих секретарш. В семь ноль две из офиса позвонила Екатерина Львовна: — Евгений Алексеевич, звонил Никита Сергеевич, просил передать, что опоздает минут на десять. Я сказала, что вы его дождетесь, ничего страшного. Извините, что без вашего ведома. Надеюсь, я не сморозила глупость? — Вы все правильно сделали. У меня к Вам просьба, задержитесь сегодня до семи двадцати пяти, а завтра тогда можете уйти на два часа раньше. Вы согласны? — Да. — Отлично. Если будет звонить Никита Сергеевич перенаправьте вызов ко мне на мобильный, если Вас это не затруднит. Еще двадцать три минуты ожидания. В семь пятнадцать наша вторая секретарь, Леночка, вышла из офиса в обнимку с главным инженером. Я тактично отвернулся. Пусть сам обожжется. Леночка была почти копией Анжелы по характеру и складу ума, только волосы красила в более светлый цвет. Темно-вишневые жигули подъехали ровно в семь двадцать пять. Я удивленно уставился на этот раритет из советского прошлого. — Привет. Садись, а то тут стоять нельзя. Усевшись рядом с Никитой, я не выдержал и спросил: — У тебя же прием стоит недешево, так почему ты ездишь на жигулях? — Едут и, слава Богу, а деньги я откладываю. С детства мечтал жить у моря, там, где круглый год лето.Я невольно поежился, представляя это бесконечное водное пространства. Никита улыбнулся, он вел машину уверенно и спокойно. — Ты ведь со своей гидрофобией не мог тогда, на первом сеансе поддаться гипнозу. Мне остается только кивнуть. — Знаешь, ты мне почему-то нравишься. Особенно когда оказываешься в уязвимом положении. Мы можем попробовать встречаться. Только учти пару аспектов. Первое, я не хочу тебя больше видеть пьяным. И второе, учти, — его рука ложится ко мне на плечи. – Пассивом в нашей паре будешь ты. — Согласен. А уж кто будет пассивом, это мы выясним как-нибудь позже.