Double Life

Всё начиналось вполне безобидно. Та часть их дружбы, что содержала шутки, вскоре расширилась настолько, что начала вмещать в себя ещё и поражающие разнообразием розыгрыши. Несмотря на то, что один Кирк – головная боль, а два – нервный срыв, Леонарду всегда было одинаково приятно общаться с обоими. Близнецы Сэм и Джим Кирки. Одна эта фраза вселила бы как минимум беспокойство в любого, кто слышал об этих двоих. Похожие, как две капли, с идентичными голосами и лицами, но манера себя вести всегда помогала отличить одного от другого. Сэм отличался манерой речи, он никогда не врывался и не начинал судорожно агитировать на поход в отдалённую часть города, чтобы посмотреть там «на звёзды» (так он окрестил массовое отправление разведывательных кораблей на миссии). Сэм заходил с пивом в руке и улыбался, что-то приговаривая про то, как Леонарду нужно больше отдыхать. Джим с ходу хлопал его по спине и начинал допытываться, с чего это Боунс будто ворчуна проглотил. Джим отбирал у Леонарда Маккоя последнюю выпивку, пусть даже и пару глотков в стакане. Сэм протягивал второе пиво, если было, даже когда знал, что от него откажутся. Несмотря на различия, братья-близнецы Кирки сходились в том, что у них было одно на двоих чувство юмора. Они всегда занимались тем, что говорили в один голос или смеялись, только переглянувшись. Страшно было даже подумать, сколько времени они провели вместе, чтобы к двадцати трём годам стать двумя сторонами одной монеты. Стоило отметить, что Сэм к тому же году вёл себя куда более по-взрослому, чем Джим. Это, однако, не мешало им наслаждаться странными и порой дурацкими шутками. Всё началось с простой случайности: Леонард сидел и шмыгал носом, от скуки не пользуясь спреем. Джим обещал встретиться с ним на станции, чтобы отправиться на окраину и хорошенько выпить и, может быть, даже ухватить кусочек еды. Той еды из выращенных в какой-нибудь лаборатории (на самом-то деле) продуктов и даже приготовленной чужими руками. Сырьё, мать его. Леонард успел пройтись по всем магазинчикам на противоположной стороне проезжей части, поскрипеть зубами по поводу того, что ему так некстати подарили почти что неприлично большую коробку конфет, которые он никогда не любил, поглазеть на табло с метеопланом на неделю и даже включить какую-то музыку, которую он тоже почти никогда не слушал. Конфеты и бутылка хорошего виски подмышкой, вкупе с температурой воздуха, убивали в нём всю человечность, пусть и после спокойной смены. Леонард перебирал в голове предлоги, под которыми мог всучить чёртовы конфеты с арахисовым кремом (ах, эта славная аллергия) Джиму. А потом забрать их обратно, насладившись силой возмущения, которое тут же нарисовалось бы на его лице. Спустя ещё половину часа знакомая фигура устремилась через переход, и Леонард, пытаясь улыбаться наиболее сладко, поднялся и подошёл к Джиму, который чуть не прошагал мимо него. – Поздравляю тебя, – он протянул Джиму коробку конфет и ждал реакции, предвкушая удивление с ядовитым удовольствием. – О, спасибо, Ленни, – Джим почти никак не среагировал, только начал рассматривать упаковку. – Подарок тебе купил. Как самому быстро собирающемуся на свою же встречу человеку. – М, – Джим открыл упаковку быстрее, чем Леонард смог даже подумать о том, чтобы остановить его, и закинул пару конфет, одна за другой, в рот. Он улыбнулся. – Как дела? Лет десять ничего подобного не ел. Леонард сощурился. – Ты в порядке, Джим? – Дж… у меня всё замечательно, – половины коробки уже не было, и Леонард открыл рот и ткнул пальцем в плечо, покрытое синей курткой, которой у Джима и быть не могло. У него вообще всего одна куртка была. – Приоделся для тебя, Боунс! – с преувеличенным энтузиазмом заявил Кирк. – Спасибо за подарок, извини, что опоздал. А где мои ромашки? Грёбаные ромашки, Боунс. Я же просил. Даже в состоянии удивления, граничащего с шоком, Леонарду спокойно пожить не давали. Второй Кирк налетел сзади, будто совсем не смотрел, куда бежал. – Сэм! – Джим толкнул брата так, что тот чуть не упал носом вперёд, и тут же потянулся в пачку с конфетами, от которых, возможно, умер бы без оказания скорейшей помощи. – Это что такое? – Нет! – в один голос воспротивились Сэм и Леонард. – Господи, вы с ума меня сведёте, – пробормотал он, копаясь в рабочей сумке. – Боунс, спаси, – Джим уже разжевал конфету. – Я сейчас… – У тебя с собой всегда есть чем потыкать в Джима? Даже завидую немного, – Сэм прикрыл коробку и осторожно завязал долбаный бантик обратно на ручке, почти как был. – В этот раз не так больно, – хмыкнул Джим, потерев шею рукой. – Можешь забрать себе, – сказал Леонард. Он покачал головой. – Только не надо вот этих вот выговоров. Пойдём быстрее, есть хочу! А ты, Сэм, – Джим с притворной угрозой попытался нависнуть над братом. – Ты, Сэм, – повторил тот с той же интонацией. – Конфеты мои не думай даже жрать, Кирк. Пока братья занимались подначиванием друг друга, Леонард успел отойти метров на пять. – Боунс! – но Джим был как собака. Его невозможно было потерять. – Ты хотел, чтобы я умер? Конфеты с арахисом, очень оригинально. Понимаю, но этот новенький оставил под дверью свою сумку, пришлось собирать все его шампуни! Зачем они ему, если есть репликатор? – Не всем нравится пахнуть залежавшимися носками. – А что с конфетами? – Забудь, – Леонард тряхнул головой. Джим довольно быстро сменил тему, у него был дар, да и любимым их поводом для длительного перемывания костей были надоедающие им на занятиях люди. Базовый курс, пройденный вместе, остался позади, так что тех, кого хотелось обсудить (или что похуже), стало куда больше. Тот вечер прошёл вполне обычно даже для них, но с того самого случайного столкновения в покое братья Кирки его не оставили. Приступы веселья у шутников наступали в любой свободный момент, будто нечем им больше было заняться, кроме как выдумывать способы подшутить над Леонардом, сыграв на своей внешней идентичности. Все эти розыгрыши никогда не переходили определённую черту приличий, поэтому Леонард с этим смирился. В других новостях у него был Джим, который всеми возможными способами пытался остаться в его маленькой, но отдельной квартирке, которую ему повезло получить, просто потому что он работал, пусть и совместно с обучением, на Флот. После ещё одного года напряжённой учёбы, работы, разбитых носов и ада в остатках какой-то там личной жизни под названием бывшая семья, Леонард был не в духе. Но в последний месяц семестра стало лучше. Вот например, розыгрышей не было уже неделю. – Я не буду жить с тобой. – Пожалуйста, – ныл пьяный Джим. Что было с ним ещё делать, кроме как тащить к себе? – Не наглей, сейчас вызову Сэма. Будешь третьим, как в прошлый раз. – Отстань, – Джим начал отпихивать его от себя, смеясь. – Не дури, Джим, умоляю, – сказал Леонард и вздохнул. Идти оставалось совсем недолго. Джим нёс полную околёсицу, но когда очутился на мизерном диванчике в столь же небольшой прихожей, успокоился и протянул ноги, перекинув их через колени Леонарда. – Ты точно думаешь, а зачем нам жить вместе, чего это… чего Джим Кирк опять со своими идеями… а это ты, нам было бы так весело! – Может, нам так весело, потому что мы не знаем, какие мы в бытовых аспектах, Джим, – сказал Леонард и расслабился в неудобном углу дивана. – Глупо… а я бы хотел узнать, – продолжал Джим. Интересно, понимал ли он вообще, что ему говорят? – Будешь водить сюда всякую шпану, – хмыкнул Леонард. – Ну, Боунс! Ты скажи, я не буду. Ты знаешь, ты скажешь, я так не сделаю, так-да так всегда было! – Тише. А то я успокою. Джим промолчал. Обиделся, наверное. Ненадолго, потому что через пару мгновений уже громко сопел, что-то бормоча одними губами. Зато на следующий день, на дневной смене, когда Леонард был в группе скорого вызова (самое его нелюбимое занятие), на рабочий падд пришёл вызов в комнату Джима. Он бы и не поверил, но его передёрнуло, когда он прочёл все заявленные причины дискомфорта комнаты, в которую его просили прибыть как можно скорее. Или Джим ел сырое дорожное термо-покрытие, либо пил шампунь из репликатора, в котором вдруг оказались все аллергены в мире. Какой же была его злость, когда он вошёл, точнее, вломился, воспользовавшись кодом срочного доступа для медиков, а тот новенький, от которого так «страдал» Джим, и правда трахал какую-то даму на кровати Кирка. На его лице красовалась маска клингона, которая после, подумалось Леонарду, вечно будет преследовать его в самых страшных кошмарах. Вся неловкость ситуации пробивала даже его известную «слоновью» кожу (таковой она, по крайней мере, казалась доктору Маккою до этого), когда дело касалось чужих предпочтений и поступков. Джим вышел из ванной комнаты, полоща глотку каким-то явно отвратным на вкус ополаскивателем для зубов из того же бытового репликатора из общего блока. – Чаю? – спросил Джим, но Леонард уже развернулся и размеренным шагом направился прочь. – Эй, Ленни! – Чрезвычайно рад тебя видеть, Джим, но мне пора, и в самом деле, помогать людям, – а не тешить чужое самолюбие. – Я Сэм. Слушай, извини, – он схватил Леонарда за плечо у самого лифта. – Позволь мне объяснить всё. – Точно, или опять личность раскололась на двенадцать Кирков? – Точно, – хватка на плече Леонарда ослабла, Сэм легонько провёл пальцами по его плечу. Несмотря на то, что руки покрылись мурашками от этого проникновенного момента, и Леонард немедленно плюнул себе в душу за эти ощущения, похоже, Сэм действительно хотел извиниться. – Давай лучше после твоей работы, ладно? Извини, это было слишком. – Дай мне знать, – Леонард кивнул. Блестящие глаза Кирка были тем, что заполнило остаток его уже не такого долгого дня. В баре, где Леонард и мог бы выпить, но не позволял себе тратить на это деньги, Сэм смотрел на него глазами своего бесстыжего брата, растягивая губы в искренней, мягкой улыбке. Стаканы оказывались в руке Леонарда за его счёт, но он слишком устал, чтобы сопротивляться чужой щедрости. В отличие от Джима, Сэм был тем ещё модником. Несмотря на то, что Сэм о чём-то хотел с ним поговорить, черты отчаянного Кирка, одни на двоих, в душе смущали всё что там только оставалось, и вместо конструктивного разговора Леонард рассказывал о своих проблемах, не называя имён, Сэму и так уже известных. – Даже не хочется поднимать эту тему. У тебя и так жизнь интересная. – Да уж, когда-нибудь и на роман бы сгодилось, – Леонард добил виски в пару гладких глотков. – Но понимаешь, Джим… Леонард не смог остановиться вовремя, поэтому хмыкнул и по привычке дёрнул головой, посмотрел в сторону. Джослин говорила, что он инстинктивно скрывал свой слишком говорящий взгляд. – Я знаю его, думаю, он достал тебя. Но не мог бы ты пожить с ним пока, хоть немного. Ты сам видел, что там творится. Даже не подозревая, что это не Джим, а я, Пепе, – Леонард хмыкнул, когда услышал кличку, которой они наделили этого пацана, – не остановился. И его новая подружка тоже. – Лучшее, что я видел, за последние пару лет, – посмеялся в пустой стакан Леонард. – Пока не найдёт квартиру сам, хотя чем платить будет, не знаю, или пока не распределят в другой блок. Или пока не разжалуют соседа к чёрту. Сэм помолчал. – К тому же, ты – такое хорошее влияние. Он слишком привык ко мне, чтобы прислушиваться, а ты – ты говоришь то же самое, только с другой перспективы. Ты творишь чудеса с ним, Ленни. – Я уже говорил, как люблю это прозвище? – Бутылки виски с собой будет достаточно, чтобы искупить мой гений касательно этого сокращения? – на лице Сэма улыбка сменилась наглой ухмылкой. Семейное, не иначе. – В такие моменты вас тяжело различать, брат. На следующий день приехал на удивление спокойный Кирк. Леонард наслаждался каждой свободной секундой своего выходного, который всё равно был посвящён подготовке к скорым экзаменам. Джим даже не мешал своей инициативой. С послушанием раскладывал вещи на указанные места и даже изъял пару новых средств для ухода за собой, к которым с таким пренебрежением относился раньше. Он спал почти весь день, только вечером чем-то занимался на компьютере. Наверняка придумывал, как взломать ещё пару секретных информационных банков с контрольными тестами Академии. Они быстро погрязли в рутине – Джим начал исчезать с утра и учился до полудня, потом где-то пропадал, только раз за две недели Леонард случайно увидел его именно днём, а не за ужином. Он стоял в очереди за очередным перекусом в общем холле здания Академии. Леонард умирал от нехватки кофе в организме, а Джим тем временем активно выбирал что-то из отвратительных батончиков с подсластителями, один хуже другого, и очаровывал сразу трёх людей и одного вулканца (в случае с последним – сильно пытался). Леонард даже удивился, что Джим не рассказывает ему об остроухом, хотя, наверное, было что. Он, наверное, действительно хотел сдержать слово, раз так старался обеспечить Леонарду покой. Так что он даже не подошёл. Взял кофе и отправился на одну единственную лекцию перед очередными тремя часами мучений на симуляторе. За эти две недели спокойствия Леонард и сам успокоился. Джим в его голове уже не представал надоедливым подростком – он и в самом деле был так умён, и даже умел молчать, пока ужинал, потом смывался ненадолго, снова возвращался и заваливался спать. За ужином Леонард и сам начал мотивировать Кирка к разговору, и тот рассказывал ещё больше историй о том, как чудесно проводил в Риверсайде свою юность, которая, по мнению Леонарда, никогда для Джима не закончится, но об этом он помалкивал. Джим иногда привирал про любовные приключения, но шутку от правды было отличить практически невозможно, и однажды Джим так пристально смотрел на него весь ужин, что стало неудобно, будто он был всезнающим профессором, а Леонард – жалким зелёным новичком в медицинском. – Ну как ты, Боунс, – спросил Джим в очередной вечер, усевшись за стол. – Знаешь, даже скучаю без ежедневных представлений из коллекции «в стельку, доску и шею». Разучился пользоваться гипо, – сказал Леонард и ухмыльнулся. – Ну… я не такой уж и плохой сосед, правда? – с какой-то даже надеждой глянул на него Джим. – Правда. Кстати, твои синие джинсы порвались в сушке. Без понятия, как это случилось. – Выкинь. Ненавижу синий цвет. Вчера он говорил совсем другое. Леонард почесал уже колючий подбородок, но промолчал. – Знаешь, когда придёт пора выселяться, я буду очень скучать. Да вот хотя бы по этому ужину. Они ели, и Леонарду впервые не хотелось прерывать блаженную тишину. С Джимом было так комфортно, что ему снова не хотелось портить момент какими-то идиотскими светскими темами. – Да и вообще, твой вид с утра – нечто. – Ты следишь за мной? Джим вскинул брови. – А то как же. – Джим, – проворчал Леонард. – Выпьем немного? – предложил Джим. Что-то было не так этим вечером. Леонард сидел с бутылкой в кои-то веки вкусного холодного пива в руках – обычно Джим пил какую-то дикую жижу, – и думал о том, стоит ли вообще когда-нибудь говорить Джиму (который даже не водил никого в квартиру за тем самым), что он тоже. Тоже будет скучать. Было приятно снова с кем-то проводить время, пусть даже этот кто-то валялся на неудобной софе за дверью. – Боунс, – Джим уже захмелел и снова положил голову на его плечо. От внезапной интимности ситуации сдавило горло. – Куда ты ходишь по вечерам, парень? – спросил вдруг Леонард. – Проветрить голову, знаешь, подумать… обо всяком. – О чём? Джим помолчал немного. – О тебе. – Зачем, ведь я здесь? Он вздохнул так, будто был виновен как минимум в серьёзном преступлении против Флота. Затем он ткнулся носом прямо в это место под линией челюсти. – Вкусный гель. – Не хочу тебя расстраивать, но это испарина. Леонард чувствовал шеей, как губы Джима формируют маленькую улыбку. – Пойду, – будто прощаясь, сказал он. – Иди, пройдись. Уже когда Джим остановился, чтобы обуться, у двери, Леонард сказал: – Мне пойти с тобой? – Нет, – замотал головой Джим. – Спасибо тебе за вечер. – Я не буду спать после всего этого, – он имел в виду количество выпитого пива, – только если на толчке со спущенными штанами. Джим говорил странные вещи этим вечером. Всё это подсказывало только один возможный выход, потому что они дошли до той точки, когда домашнее отношение превращалось в что-то иное. Леонард вспомнил и перебрал по косточкам каждый случай, когда Джим вызывал в нём эту нехватку воздуха. Невыносимый пацан, за год он открылся со стольких сторон, что себе и своим впечатлениям уже страшно было доверять. Когда Джим вернулся, пытаясь скрыть появившуюся в его движениях усталость, Леонард уже выпил ещё две банки. Для храбрости. Он подошёл к Джиму, прежде чем тот смог настроить свет поярче, и смотрел, как тот снимает свою куртку, но так и не смог осуществить задуманное. Почему-то ему казалось, что этим он обеспечит себе один из двух возможных вариантов выхода из почти тупиковой ситуации, в которой они оба оказались. Джим умылся и вернулся. – Джим, – позвал Леонард. – Что-то не так? Пугаешь. – Подойди. И просто так, сделав пару шагов, Леонард поцеловал его, не промахнувшись, к сожалению, ни на миллиметр, в губы. И с ужасом почувствовал, как Джим замер. Видимо, Леонард, как обычно, получил худший из возможных вариантов. – Ленни, я… ты… – Джим, – Леонард отступился и схватился за лицо, прикрыв губы. Жалкий миг спустя Леонард оказался один в своей несчастной квартирке. Он валялся без сна всю ночь, обругивая себя. Неужели жизнь его не научила, что за любое действие, в случае провала, приходит такое раскаяние, что даже после смерти оно не прекратит его преследовать. Скорее, образует целую новую вселенную из всепоглощающей чёрной дыры, центр которой хотел бы вобрать в себя все те неуместные и неудачные вещи, которые сделал в своей жизни Леонард Маккой. Людей, которым не смог помочь. Людей, которых не смог любить, кого недолюбил. Тех, кого не понял. Он заснул под утро, а потом помчался, ничего не поев, на занятия. Несмотря на лёгкие последствия похмелья, испепеляющую жажду и желание напиться снова, он наслаждался мучениями, которые подкидывал ему этот день, и принимал их с великомученической благодарностью. – День добрый, доктор Боунс, – Джим плюхнулся на место рядом. От такой радости Леонард чуть не упал со своего сидения. – Джим… слушай… – Я сегодня сдал пилотирование, конечно же я сдал, – сообщил Джим, – а Т’Хара сказал, что я был рождён рассекать космос. Да я ведь в космосе и родился, чего стесняться, а, Боунс. Ты-то вылитый землянин. Что с лицом? – Джим, по поводу вчера… – Леонард ненавидел себя за эти паузы. – Я не хотел. И это всё, что он смог выдавить в итоге. Прекрасно. – Слушай, ну поговорили, с кем не бывает. Я мало что помню, чуть не заснул. Прогулялся, проспался. – Джим. – Пойду, – подхватился он. – Бежать долго, а пилотаж надо доказать. До встречи вечером, Боунс. Приготовь рагу, ладно? – Ладно. Сообщение, пришедшее на падд, спасло его нервы. Сэмми: «Слушай, вчера… Это был я.» И следом Сэмми: «Не злись только, но… мы с Джимом жили у тебя наполовину. Он боялся выбесить тебя чем-то, так что всё остальное время это был я. Лен, я знаю, идиотская идея была. Ты знаешь, у моего брата долбанутые идеи. Мне очень жаль.» Сэмми: «Но я не подозревал, что между вами что-то назревает. Извини. Ради всего святого. И кстати, Джим по тебе с ума сходит, раз уж уговорил меня на эту хрень. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня простить :) И его тоже ;)» Леонард, не думая долго, написал Джиму краткое: «Я убью тебя, засранец» Джим ответил только вечером. «Папаша разгневался. Что же я натворил?» Маккой: «Сам знаешь что. Жду на ужин» Правда, как только Джим зашёл, он тут же бросился на шею, крепко сжал, и хотелось даже, честно признаться, надавать ему по заднице, как последнему ребёнку, но он шептал извинения так долго, что выход из этого тоже остался только один. Второй первый поцелуй получился не в пример первому. Лучший поцелуй Леонарда за долгие пару-тройку лет. – Джим, – дыхания на всё не хватало, он оторвался и уставился в голубые глаза. – Прости меня, Боунс, – шепнул он. – Стыдно? Это правильно, – Леонард чувствовал, как его губы сжимаются в полоску. Краткая лекция по человеческим отношениям и доверию уже готова была сорваться с языка, но Джим толкнул его на софу и оседлал колени, так что пришлось ею пожертвовать в пользу тела, изголодавшегося по доверительным касаниям. Леонард мог назвать десяток вещей, за которые Джиму, в сложившейся ситуации, которую он сам же и «сложил», должно было бы быть стыдно, но ведь это был Джим. Он срывал с Леонарда рубашку и явно ни о чём не жалел. – Если хочешь наказать, действуй, – Джим облизнулся и откинулся на диванную подушку. Леонард и сам не помнил, когда опрокинул его в угол. – Накажу, будь уверен. Леонард чувствовал себя на удивление спокойно, шлёпнув Джима по тянущимся к его ремню рукам. – Я могу ответить на любые вопросы, чтобы облегчить своё наказание, – предупредил Джим, но его слова для Леонарда были не больше чем красивыми очертаниями губ. – Хватит уже выпендриваться, секс, как наказание для тебя? Джим застонал, когда ладонь Леонарда нашла себе место между его ног. Леонард не мог позволить себе столь сильную веру в лучший исход, учитывая чьи-то амбиции, молодость и оптимизм, но он очень хотел. Хотел верить в этот исход с бесстыжим Джимом Кирком. – Ещё один розыгрыш, и вы оба забанены из моего окружения навсегда. – Как хорошо, что я тебе не верю, – выдохнул Джим и притянул Леонарда ближе. После того, что Леонард не в последний раз за тот вечер испытал на софе, не верить или верить во что угодно казалось уже ненужным, пока стыло на столе рагу, а в бок пихали острым локтем.