Встреча, которой не было

      Мощный вороной конь нес всадника по едва заметной дороге посреди соснового леса. Мужчина был погружен в свои мысли, его хмурое лицо было напряженным, он изредка бросал настороженным взгляды в сторону деревьев, но не позволял жеребцу сбавлять темп. Морзан вполне осознавал, что сейчас делал глупость, что это может быть его последним лихачеством. Он, главнейший из Проклятых, конечно был опасен, но появляться в сердце эльфийского леса без дракона было полнейшим безумием. Впрочем, разве он не был безумцем? Разве безумие — не то, на что его обрекли? Алый Всадник улыбнулся. Он любил играть словами, он любил утешать себя ими.       Солнце уже встало, когда он подъехал к утесам и спешился. Сегодня ему на удивление везло, он даже никого не встретил. Морзан не утруждал себя сменой внешности — эльфы, намного более искусные в магии, с одного взгляда бы заметили подмену. Он привязал коня вдали от тропок, ведущих на утес и начал подниматься. Мужчина не особо удивился, заметив фигуру в белом, сидящую на траве. Гадая, мог ли Оромис так сильно увлечься медитацией, что не заметил его или принимает его за зашедшего поболтать эльфа, Морзан подошел ближе. Зная, что эльф может просидеть так и весь день, Алый Всадник решил не соревноваться в терпении — лицезреть спину Оромиса и дальше ему не хотелось. Он уже давно заготовил фразу.       — Кажется, я опоздал на урок, учитель.       Эльф ловко вскочил, выхватив из лежащих рядом ножен свой клинок и замер. Морзан был одновременно и не удивлен такой проворностью, ведь он провел с Оромисом много лет и не раз видел, как он двигается, и удивлен, потому что он успел услышать о страшных увечьях, полученных его учителями, а Киаланди с Форморой и вовсе громко утверждали, что Оромис и Глаэдр давно мертвы. Сам же Морзан стоял и не двигался, сложив руки на груди и усмехаясь. Заррок висел у его бедра, но он не собирался им воспользоваться. Конечно, если Оромис нападет на него или позовет эльфов, Алому придется туго. Довольно трудно пробраться в эльфийское королевство, еще труднее — выбраться из него, имея за плечами рой рассерженных эльфов, ослепленных праведным гневом убить его, подлого предателя. Но внешне Морзан был насмешливо спокоен и с интересом наблюдал за меняющимся выражением лица учителя. Очевидно, что он был гостем, которого Оромис меньше всего ждал. Когда повисшее молчание уже начало надоедать Морзану, эльф все же вернул свое самообладание и спросил:       — Что ты здесь делаешь?       Мужчина пытался угадать по лицу собеседника, считал ли тот, что Проклятого послали сюда с целью убийства. Сам бы Морзан на месте Оромиса так и подумал. Но, похоже, учитель не считал его такой уж угрозой — как ни пытался, Морзан не мог уловить ни отголоска магии, ни единого мысленного послания. Он беспечно улыбнулся и ответил:       — Да так, проходил мимо, подумал, почему бы не зайти… на чай, например.       Поняв, что в дом его приглашать не намерены, Морзан пожал плечами и пошел к нему сам. Он вел себя опрометчиво, но ему нравилось наблюдать за реакцией ошарашенного эльфа, нравилось делать вид, что последних нескольких десятилетий не было и он просто заскочил к своему учителю на чай. Мелодичный звук метала — это Неглинг вернулся в свои ножны и Алый Всадник больше не сомневался, что и Оромис последует за ним в дом.       Войдя, он отметил про себя, что почти ничего и не изменилось, что, впрочем, его не удивило. Только картина, точнее фейртх, выбивалась из того порядка, что он помнил. Проходя рядом с ней, Морзан остановился, чтобы присмотреться, а затем прошел по комнате и плюхнулся на табурет, решив оставить свои едкие комментарии при себе. И на счет ностальгической картины, и на счет твердого неудобного табурета. Оромис зашел в дом, но так и остался стоять у двери, пристально разглядывая Морзана, который тоже решил поиграть в гляделки. Что ж, его учитель выглядел неплохо, хоть и было какое-то неуловимое ощущение болезненной слабости в его движениях. Алый Всадник знал, что и сам изменился в худшую сторону — взгляд стал строже, лицо грубее, даже волосы стали длиннее и в общем Морзан смотрелся более небрежно и потрепаннее, чем когда-то.       — Как ты сюда попал?       — Поднялся по склону, — тихо рассмеявшись, ответил Морзан. Ему уже начинали надоедать эти наивные вопросы, на которые он, очевидно, не ответит. Став чуть серьезнее, он добавил: — Ваш Гильдерьен больше старый, чем Мудрый и уж тем более зоркий, глупо доверять охрану города тому, что был хорошим бойцом больше чем две тысячи лет назад. Нет, сам я, конечно, не против, но вы же мните себя в безопасности.       Морзан заметил, что Оромис сильнее сжал руку, все еще лежащую на рукояти меча и Алый еле сдержался, чтоб не закатить глаза. О шейды, он же не армию Гальбаторикса в этот проклятый лес притащил, а всего лишь забежал один, да на чай. Алый Всадник не сказал этого вслух, потому что Оромис наверняка спросил бы, почему он, собственно, не привел сюда армию, а отвечать на этот вопросу мужчине не хотелось. А чая, он, видимо, не дождется. Морзан уже начал кидать красноречиво настойчивые взгляды на Оромиса и на чайник, что, видимо, надоело эльфу. Он набрал воды в чайник и поставил его на огонь, затем насыпал в заварник трав из красивой резной коробочки, стоящей рядом. Пусть листья еще были сухими и безжизненными, Морзан сразу узнал этот чудный запах эльфийского чая, который он так любил и которого эта война его лишила. Ну хоть какая-то польза от этой его сумасбродной затеи. Они молчали все время, пока закипала вода, заваривался чай и пока Оромис разлил его по кружкам. Протянув руку, мужчина взял кружку и, сделав глоток обжигающей жидкости, улыбнулся.       — Чай перемирия?       Его неловкая попытка нарушить молчание, видимо, не была принята — Оромис нахмурился и к чаю не притронулся. Терпение всегда было слабым местом Морзана и, пробравшись сюда, рискуя жизнью, он вовсе не собирался сидеть пару часов молча и ждать, пока учитель решит, нужно ли сдать его эльфам. Нужно конечно, что за вопрос, но сможет ли Оромис это сделать? Золотого Всадника, видимо, мучили те же вопросы.       — Ты совсем не боишься здесь находиться?       Алый Всадник с усмешкой посмотрел на эльфа и снова сделал глоток. Чувство самосохранения у него было, конечно, но с потерей интереса в жизни ему было не так уж страшно рисковать. К тому же, Морзан всегда был подвержен своим импульсивным желаниям, а желание снова встретиться с учителем его посещало уже давно.       — А должен? Раз я смог прийти, то смогу и уйти, а Бром, которого видели у Форноста, как и Глаэдр, который улетел на охоту, вернутся не скоро. Не настолько скоро, чтоб я не успел ретироваться. Надеюсь, здесь не часто бывают посетители? Боюсь, это омрачило бы нашу встречу.       Им обоим пришло в голову, что нежданного посетителя Морзан постарался бы убить и что старый эльф вряд ли бы это позволил. Мужчина бросил настороженный взгляд на Оромиса, который так и оставался стоять. Видимо, дар красноречия и любовь к нотациям уже начали возвращался к эльфу.       — Ты проник на земли, где каждый жаждет твоей смерти, вломился в мой дом и делаешь вид, как будто ничего не случилось. Как ты смеешь, Морзан? После всего, что ты причинил Ордену, народам Алагейзии, как ты посмел появиться тут и разговаривать со мной вот так? Как ты мог предать нас, Морзан? Поверить этому лживому безумцу Гальбаториксу? Ты всегда был порывист и бывало, совершал ошибки, но это перешло все границы. Ты хоть подумал о том, что я чувствовал? А Бром, для него рухнул целый мир с твоим уходом, а уж после того, как вы убили Сапфиру… У меня не хватит слов, Морзан, чтобы высказать тебе все то, что я думаю. И как я в тебе разочарован.       Мужчина сделал еще глоток чая и, склонив голову, внимательно смотрел на учителя. Оромис был возмущен, без сомнения, но все же это всего лишь слова. По крайней мере, Морзан надеялся на это и пытался отшутиться.       — И вот я снова чувствую себя нашкодившим мальчишкой, которого ругает его всегда строгий учитель. Уверен, слова Вы подобрали давно и много раз ругали меня, да только мне повезло не слышать.       — Но ты больше не мальчишка, Морзан, ты Всадник! Ты предал Орден и должен отвечать за свои поступки.       Алый невесело усмехнулся. Ах, ну да, отвечать. По его мнению, он ответил уже достаточно, но у Оромиса явно были другие взгляды на это.       — Перед кем отвечать, перед Орденом? Никого больше не осталось.       Оромис дернулся, как от пощечины и Морзан понял, что слова он подобрал необдуманно. В конце концов, именно он существенно приложил руку к исчезновению Ордена, который был так дорог эльфу. Они уже говорили когда-то давно о недовольстве Морзана традициями, правилами и порядками у Всадников и Морзан не собирался повторять те недостатки, в которые верил. Тем более он больше в них и не верил, точнее был разочарован всем, не только Орденом. Возможно, это была одна из причин, почему он сейчас был здесь.       — Но остался я.       Голос Оромиса звучал тише, но был так тверд и уверен, что Морзан не сразу рискнул поднять на своего учителя глаза. Он глубоко вздохнул и поставил кружку на стол. Напускная веселость оставила его.       — И что же? Казните меня? Вот я перед Вами, Ваш меч под рукой, чего же медлить? Или что там полагается за предательство? Ах да, милые эльфы собрались, сложили вместе свои дурацкие мысли и не придумали ничего лучше, чем свести с ума наших драконов! Превратить их в животных! Вместо того, чтобы кричать о том, как смею я, лучше объясните, как посмели вы! Да лучше бы вы убили всех нас!       Теперь он стоял, он был в бешенстве и мог бы напугать кого угодно своим полубезумным видом, но Оромис сталкивался с приступами его злости ранее. Морзан всегда легко выходил из себя, тем более, если задеть его за больное. Что могло быть больнее потери дракона? Да, к счастью он жив, но так ли велико это счастье, если существует лишь тело? Алый Всадник заметил тень сожаления на лице учителя и вздохнул. Они могут тут сколько угодно обвинять друг друга во всех произошедших бедах, но это ничего не изменит. Его злость прошла так же внезапно, как и появилась. Морзан обессилено уселся на табурет, в этот раз эльф тоже сел, не сводя взгляда с человека. Они немного помолчали, пока Морзан вновь не заговорил.       — Это страшно. Я не могу даже назвать его имени, не могу к нему обратиться. Он сходит с ума, его мысли путаются и исчезают, остаются лишь инстинкты, животные инстинкты. Мне сложно управлять им, его ощущения захлестывают меня и, кажется, я схожу с ума тоже.       Лицо Оромиса выражало откровенную жалость и Морзан досадливо поморщился. Он никогда не любил, чтоб его жалели и не любил признаваться в собственной слабости, даже если она была очевидна.       — Я знаю, что это наказание, проклятие Ордена. И, как только что удачно Вы подметили, учитель, Орден это Вы. Я не буду обвинять, я не для этого пришел, — его голос звучал тихо и устало, но Морзан был уверен, что Оромис внимательно слушает его. То, что так мучило его, зачем ему нужен был совет своего старого учителя. Оставалось заставить себя спросить. — Я прошу, ответьте мне, Оромис. Это ведь необратимо, да? Никто ничего не может сделать?       Если эльф и видел сейчас в этом потрепанном жизнью грозном мужчине, которого ненавидела и боялась большая часть жителей Алагейзии того испуганного мальчишку, боящегося потери дракона больше, чем чего-либо в жизни, он оставил это при себе. Морзан ведь не терпел жалости. Оромис взял свою кружку с чаем, его голос был как можно более мягким.       — Заклинание слишком хитро сплетено, чтобы кто-либо мог помочь тебе, Морзан. Даже если Вы найдете в себе силы изменить истинные имена, это не вернет его, если он уже потерял себя.       Некоторое время они оба снова молчали. Слишком много мыслей в голове. Морзан и сам знал, что ему не выкрутиться, что он и его самый близкий друг, его дракон, обречены и это всего лишь дело времени. Эльфы терпеливы, они могут позволить себе ждать победы долго. Обычно эта мысль приводила его в бешенство, но присутствие Оромиса и эльфийский чай в значительной мере действовали на него успокаивающе.       — Как я понимаю, Вы не скажите мне имя этого чудесного умника, которому пришла в голову такая чудовищная идея?       Они оба снова подумали о том, что Морзан во что бы то не стало убьет этого эльфа с особой жестокостью и Алый не удивился тому, что учитель вовсе не ответил. Он решил сменить тему.       — Киаланди с Форморой утверждали, что убили вас. Но Вы, учитель, кажетесь мне достаточно живым.       — Ты не казался особо удивленным этому факту, — ответил Оромис, делая глоток.       Морзан пожал плечами и снова взял в руки кружку.       — Вы искали меня. К тому же, я был бы очень плохим предводителем нашего маленького отряда, если бы не потрудился угрохать кучу денег и людей, чтобы проверить эту информацию.       — И что думает об этом Гальбаторикс?       Морзан встретился взглядом с заинтересованным взглядом Золотого Всадника. Они впервые заговорили о правителе Империи, к тому же в такой теме. Алый не сдержался, его губы сложились в хитрую усмешку.       — Кажется, я забыл ему об этом сообщить.       Впервые за все время их встречи Оромис позволил себе слегка улыбнуться. Морзан понимал его чувства, но совершенно не ждал слов благодарности. Он мог быть сколь угодно предателем и убийцей, но этот эльф был его учителем, он вырастил его и пусть Морзан имел весьма своеобразные понятия о чести, он не мог поступить иначе.       — Морзан, ты ведь понимаешь, что теперь мы будем искать лазутчиков?       — Подозреваю, теперь вы и границу будете охранять тщательнее. Но Вы ведь понимаете, что я не особо расстроюсь, если парочка эльфийских голов расстанется с телами? Они все равно почти что бесполезны. Только прошу, не надо изгнание, мне и так приходится терпеть в своем замке Эндуриэля. Я даже согласен сдать его Брому, лишь бы этот проклятый эльф не пел и не копошился в моем саду.       Он беззвучно смеялся. Алый Всадник, пожалуй, давно так часто и искреннее не улыбался, правда, своей, особенной улыбкой. Но здесь, в лесном домике Оромиса, ему было намного приятнее находиться, чем в своем роскошном замке, в окружении слуг и почета. Но он посмотрел на старого эльфа и стал серьезнее.       — И все же, учитель, что с Вами?       — Я почти бесполезен как маг и как воин. И хватит об этом, — ответил эльф тем тоном, которым обычно озвучивают заученные неприятные фразы, чтобы скрыть боль и отчаяние, которые на самом деле чувствуешь. — Ты ведь не знаешь, какое заклинание Гальбаторикс дал им, чтобы поймать меня?       Морзан покачал головой и допил чай. Это было бы забавно, если бы не было так печально. Они встретились, чтобы задать мучающие их вопросы и оба не могли помочь друг другу.       — Гальбаторикс проникал в мое сознание и, не смотря на мою клятву верности, он не настолько идиот, чтобы посвящать меня в свои планы о Вас. Я даже не знал, что он их отправил, пока они не вернулись.       Он не сказал говорить ничего сочувствующего, Морзан видел в этом унижение для эльфа. В конце концов, разве он не признался сейчас в том, что верность учителю для него важнее верности королю? Разве он не пришел?       Лицо Оромиса изменилось, он молча чему-то кивнул, а затем посмотрел на Морзана.       — Глаэдр возвращается.       Алый Всадник поморщился, поднялся на ноги и поставил кружку на стол.       — Никогда его не любил. Ну что ж, хотя бы чай допить успели.       — Ты всегда его боялся, — скорее по привычке поправил его старый эльф и, чуть помедлив, добавил: — Ты же знаешь, что можешь измениться, можешь отречься…       — Оставим все как есть, Эбритхиль.       Он не любил эльфийские слова, так что с его стороны это было более чем просто обращение, уступка, и они оба это знали. Он не собирался заканчивать их разговор попытками себя уговорить стать милым и добрым. Он им больше не был. Морзан подошел к столу, взяв с него резную коробочку, из которой Оромис насыпал чай. В ответ на удивленный взгляд эльфа, Морзан привычно усмехнулся.       — Я же подлый предатель, мое дело убивать и грабить. Убивать я сегодня не в настроении, остается только грабить. До встречи, учитель.       Он развернулся и вышел. Оромису оставалось лишь грустно улыбнуться.