***
— Думаешь, он исправится? — тихо спрашивает Исин, сидя на подлокотнике кресла, облокотившись на альфу. — Он понял, что любит и больше никогда не допустит тех ошибок, что совершил, — твердо произносит Ифань. — Но, если что-о подобное случится, мы будем решать на собрании стаи, что делать с Чанёлем и его агрессией. — Но ведь она есть в каждом из вас, вы же не можете просто так от этого избавиться, — осторожно начинает Син. — Мы видели вас на поле боя и понимаем с чем столкнулись и к чему это может однажды привести. Крис поднимает взгляд на омегу, немного хмурясь, ибо ему совершенно не нравилось то, что он услышал. Да, они не контролируют себя в бою, но причинять своим физическую и моральную боль — низко даже для таких, как они. — Мы должны разделять сражение и жизнь с теми, кого избрали в пару, — уверенно произносит альфа. — И, если кто-то не придерживается этого, то с этим надо что-то решать, иначе мы собственными руками разрушим то, что было создано.15.
18 июня 2018 г. в 12:36
Крупные хлопья медленно кружили в воздухе, опадая на землю и покрывая ее новым слоем снега. Это был первый день, когда за окном не было пронизывающего до костей ветра и снежной бури. Молодой человек стоял у окна, внимательно глядя на сгорбленную фигуру, стоящего на коленях, альфы, аккурат перед этим самым окном.
— Он стоит так уже третий день, — тихо произносит Исин, обнимая себя за плечи, будто холодно ему, а не, стоящему на улице, парню.
— Это его выбор. Ты прекрасно знаешь, что он уйдет только тогда, когда получит прощение, — тихо басит вожак, сидя в кресле и листая книгу.
— Он не ест и не пьет, Крис, как у него хватает сил, да и Бэкхён…
— Бэкхён простил его, мы все это знаем, но… ему нужно не только его прощение. Он просит прощения у него, как у своей пары, у меня, как у своего вожака и у тебя…как у пары вожака. Ведь, если ты помнишь, именно ты, Исин, поставил его на место, — Крис поднимает тяжелый взгляд на Чжана. — Он уйдет тогда, когда ты позволишь своему омеге вновь находится рядом с ним.
— Но Бэк еще не оправился и, если честно, я до сих пор не доверяю ему. Мы не всегда будем рядом, вдруг подобное снова повторится? — Исин поворачивается спиной к окну, облокачиваясь поясницей о подоконник.
Исин буравит Ифаня взглядом, ожидая, что тот сделает хоть что-нибудь, но альфа, мало того, что не собирается идти на улицу, чтобы вразумить своего волка, вообще сидит и делает вид, что омега всего лишь предмет интерьера.
— Крис, его нужно уговорить вернуться в дом, он же заболеет! — Чжан готов выть от бездействия своего альфы.
— Все уже не раз пытались увести его в дом, накрыть пледом и элементарно накормить, пока он там стоит, но все бесполезно, он не принимает жалость по отношению к себе. И никто не виноват, что Чанёль, в какой-то степени, упертый баран, — Ву протягивает руку омеге, приглашая того к себе и, как только Чжан оказывается сидящим на его коленях, утыкается носом в его плечо.
— Что же тогда делать? — Исин прикусывает нижнюю губу, опуская голову, совсем расстраиваясь.
— Выйди ты к нему, поговори… У тебя неплохо получается успокаивать словами, — Ву едва заметно улыбается и оставляет легкий поцелуй на щеке пары, а после легонько сталкивает со своих колен.
— Вот и пойду… — нет, Исин совершенно не обиделся, просто не понимал, почему именно он, а не вожак стаи должен разбираться с Чанёлем.
Исин тяжело вздыхает и покидает комнату, не спеша отправляясь на выход из дома. Он нерешительно застывает перед входной дверью, выжидает пару секунд, ради чего только, а после открывает дверь, впуская в дом порыв зимнего ветра и пару тройку десятков снежинок. Светловолосый делает шаг на выход, ступая босыми ногами на заснеженной крыльцо, даже не вздрагивая от обжигающего холодного снега.
— Чанёль, — не громко зовёт Чжан, но реакции в ответ не видит. — Чанель! — повторяет тот уже громче.
Чанёль же продолжает стоять на коленях, погруженный в снег почти до середины бедра. Он был весь напряжен и едва сдерживал дрожь в теле, потому что даже самый сильный волк замерзнет стоя под пронизывающим ветром в момент, когда его самого запорошило снегом. Пак стоит склонив голову, даже, казалось бы, не моргает, только кулаки сжимает и дышит медленно, судорожно, выдыхая густой пар.
Исин делает несколько шагов вперёд, спускается с крыльца, ногами утопая в снегу, покрываясь мурашками от холода. Он подходит к альфе, стряхивает с него снег, а после кладет ладонь тому на плечо, сжимая чуть подрагивающими пальцами.
— Идём в дом, Чанель, — говорит он тихо, с теплотой во взгляде смотря на альфу. — Бэкхен мне не простит, если ты заболеешь.
При упоминании имени омеги, Пак вздрагивает, будто от пощечины, морщится болезненно, а Исину кажется, что он слышит тихий скулеж. Альфа в миг расслабляется, начиная дрожать всем телом, будто до него только сейчас дошло, что он промерз до костей, а после медленно приваливается к боку Исина, рыча отчаянно и утыкаясь носом куда-то в область живота.
Исин сам дрожит словно осиновый листочек и думает о том, что лечить придётся не только Пака, но и его самого и тихо выдыхает.
— Поднимайся, — повторяет Чжан, а спустя секунду помогает подняться Паку, который еле на ногах стоит.
Исин заводит волка в дом, закрывая за ними двери и сразу же ведет его в гостиную, где усаживает на диван и укутывает в плед. Пак выглядит будто утопленник: с волос капает растаявший снег, вся одежда мокрая, посиневшие губы, бледность.
— Я принесу тебе что-нибудь из ифаневской одежды и немного поесть, а ты давай раздевайся.
Чжан убегает за одеждой, горячим чаем и хоть какой-нибудь едой, чтобы накормить альфу, а, когда он предлагает все это Паку, тот переодевается, но нос от еды воротит, за что легонько получает ложкой по макушке.
— Волчий Бог тебя дери, Пак, если ты не приведешь себя в божеский вид, Бэкхён сойдет с ума, потому что он не в курсе того, что ты три дня стоял там на улице при ужасной погоде. Ешь, пей чай, согревайся и… — Исин делает паузу, когда замечает огонёк надежды во взгляде альфы. — И я отведу тебя к нему, он должен был проснуться уже.
Пепельноволосый коротко кивает, протягивает дрожащую руку к чашке с едва горячим супом, но взять ее не получается — руки совершенно не слушаются. Альфа поджимает губы, пробует снова и чуть было не роняет чашку со стола, тихо рыча от досады. Исин, тяжело вздыхает, кутает Пака в плед так, что тот больше похож на куколку гусенички, нежели на большого и грозного волка, а после берет чашку с супом в руки и садится рядом с ним, беря в руки ложку и строго смотрит на парня.
— Будешь брыкаться или рычать, я попрошу Криса тебя кормить с ложки, поверь, тебе от этого радостней не будет. Поэтому, смирись, поешь и…оставим это между нами, обещаю никому не говорить, что я тебя как маленького волчонка выхаживал, — Исин улыбается по-доброму, с толикой нежности и теплоты, даже несмотря на то, что Пак дергает верхней губой в попытке поскалиться. — Давай, большой и грозный волк, ешь…
Исин кормит Чана с ложки, словно собственного ребёнка, дует, если слишком горячо, не торопится, потому что тот давно не ел, ждет, пока тот прожует. Когда суп заканчивается, а Пак почти перестает дрожать, Чжан заботливо вручает ему кружку с ароматным чаем и следит, чтобы Чанёль ничего не пролил. Когда на щеках альфы появляется румянец, символизирующий о том, что тот мало-мальски отогрелся, Чжан поднимается со своего места и почесывает кончик носа.
— Так, хорошо… Ты выполнил мои условия, а я сделаю то, что пообещал, — Исин поднимает взгляд на Чанёля и глаза его становятся волчьими. — Но учти, если ты хоть что-то выкинешь, я задам тебе трепку и больше не подпущу к нему, пока я не посчитаю нужным, понял?
Чанёль кивает, поднимается с дивана немного резко, жмурится на миг, потому что голова идет кругом, но быстро приходит в себя. Лэй провожает его до своей комнаты, туда, где он разместил Бэкхёна. Омега приоткрывает дверь и заглядывает в комнату. Бэкхён сидел в изголовье кровати, укрывшись одеялом до пояса и смотрел в окно, услышав, как открывается дверь в его комнату, Бён поворачивает голову на звук и слабо улыбается, когда видит светловолосого, только улыбка эта неискренняя, натянутая.
— Бэкки, к тебе гости, — Исин слабо улыбается и отходит от дверей, открывая их шире и пропуская Пака вперед.
Как только Бэкхён видит в дверном проеме Чанёля, он резко откидывает одеяло с себя и соскакивает с кровати, Пак же делает пару широких шагов навстречу к омеге и ловит его в объятия, прижимая к себе и зарываясь носом в его волосы, делая глубокий вдох. Бэкхён же крепко вцепляется пальцами в его рубашку, прижимаясь на столько сильно, на сколько только мог. Омега жмурится и старается подавить не прошенные слезы, а Исин предпочитает просто прикрыть дверь, оставляя пару наедине.
— Прости меня, — тихий хриплый бас Чанёля вызывает мурашки по коже, а сердце заставляет сжаться потому что Бэк, на самом деле, понимает, насколько тому было совестно за то, что он сделал. — Я не могу без тебя, честно, не могу… — Чанёль ведет широкими ладонями вдоль спины юноши, переходя на плечи, ласково их оглаживая, а после становится перед ним на колени, поднимая голову и заглядывая в мокрые, от подступивших слез, глаза. — Я готов молить тебя о прощении, только… не оставляй меня…
Бён смотрит на альфу и просто не узнает его. Тот, что сейчас стоит перед ним на коленях, совершенно не похож на того, кто безжалостно расправлялся со своими противниками, угрожал самому омеге и даже нанес ему травмы. Сейчас Чанёль выглядел словно побитый щенок. Он простил его давно, еще тогда, когда выбежал из дома, босой, чтобы остановить драку между своим вожаком и возлюбленным. Омега дрожащей рукой тянется к лицу альфы, холодными пальцами касаясь его щеки и вздрагивает, когда Пак утыкается носом в его ладонь, вдыхает его запах, жмурясь, словно от боли.
— Я… — голос парня сиплый от кома в горле, — Я никогда не оставлю тебя, Чанёль…